|
В |
есьма сложной и трудно поддающейся исследованию является категория национального характера, или, как стали говорить в последнее время, менталитета. Тут исследователь натыкается на множество едва уловимых нюансов и тонкостей, которые человеку иной национальной среды нередко малопонятны и нередко кажутся противоречивыми. Например, в далекое время некое важное административное «лицо» назвало ингушей льстецами лишь только на основании того, что, когда это «лицо» садилось на коня, ингуши бросились поддерживать стремена. Откуда было тому «лицу» знать, что тут имел место самый обыкновенный обязательный обычай проявления внимания к гостю. Откуда было этому «лицу» знать, что в ингушском народе одними из самых презираемых качеств являются лесть и угодничество — качества, свойственные рабской натуре. Даже на простую похвалу ингуш скуп, и об этом он говорит в своей пословице: «Похвали человека с кончик иглы, как он тут же начнет портиться у тебя на глазах».
А насколько объективно опишет характер народа человек, сам являющийся выходцем из него? Ведь некоторые черты характера своего народа ему настолько привычны, что он их просто не замечает. Один и тот же обычай может оказаться в совершенно разных плоскостях оценок, в зависимости от того, кто взял на себя смелость описать столь сложную и капризную категорию, как национальный характер. Впервые о нем заговорил Чах Ахриев в небольшой статье «О характере ингушей». Исследователь отмечает, что характер ингушей сангвинический, что ин-
|
|
|
Чах Ахриев (1850 -1914) — выдающийся ингушский ученый-этнограф |
|
гуш весьма восприимчив и впечатлителен. Посторонний наблюдатель, как отмечает Ч. Ахриев, «…может быть в восторге от ингушского гостеприимства, ему удастся приобрести нескольких приятелей между ингушами, но, вместе с тем, для него будет очень трудно узнать подробности семейного и хозяйственного быта своих кунаков… Ингуши, по природе своей, как и большая часть кавказских народов, очень общительны, доверчивы и гостеприимны…» И далее: «Климатические и вообще физические условия местности, занимаемой ингушами, весьма благоприятны для развития крепкого телом и духом племени». (7, 169) Также Ч. Ахриев отмечает, что приветливость и добросердечие ингуш проявляет к любому человеку, какой бы веры и национальности он ни был. (7, 170). Эта черта характера ингуша и сегодня является одной из доминантных его менталитета. Ч. Ахриев далек от приписывания своему народу каких — то исключительных качеств характера, — как уже отмечено, он его сближает в основных чертах с характером других северокавказских народов. В названной статье исследователь справедливо отмечает, что на характер народа влияют не только окружающая физическая составляющая, а также социально-экономические условия жизни и исторически обусловленные взаимоотношения с другими народами, как в положительном, так и в отрицательном плане. Для молодого человека, а Чаху Ахриеву было всего 20 лет, когда он писал эту статью, данные наблюдения довольно точны и приемлемы. Однако при этом талантливый ученый отмечает, что ингуши до безрассудства могут быть подвержены инонациональным и иноконфессио — нальным влияниям, которые представляются им значимыми. Так, довольно массовое обращение ингушей к суфийскому учению Кунта-Хаджи в 60-х гг. XIX века исследователь объясняет «легковерностью» ингушей. Учение шейха как раз отвечало широким народным чаяниям, призывало к миру, самоограничению и культовой чистоте. По-разному оцениваются исследователями и события Назрановского возмущения 1858 года. Известно, что в тот год местная администрация решила сгруппировать в селения численностью порядка 300 дворов многочисленные ингушские хутора, возникшие по родовому принципу. Это мероприятие в корне подрывало имеющееся хозяйственное устройство ингушей. Они были вы- |
|
нуждены существенно поменять сложившиеся экономические условия и затем переходить на ранее неизвестный им общинно-передельный, свойственный для России, уклад ведения хозяйства. Такая ломка социально-экономических отношений, конечно же, вызывала в народе стихийный протест, который, впрочем, не имел далеко идущих последствий (это отметил и сам Чах Ахриев). Однако в этом народном протесте отдельные исследователи увидели не социально-экономические корни, а чрезмерную «доверчивость» ингушей оппозиционному к царскому правительству духовенству, ведущему свою пропаганду среди народа. Конечно же, такое определение некоторых черт национального характера можно объяснить молодостью и отнести к недостаточному житейскому опыту практически всех начинающих исследователей того времени. Темы национального характера ингушей, помимо Чаха Ахриева, коснулся и историк Мурат Базоркин (8, 82-83), но она не успела получить у него достаточного освещения. Совершенно очевидно, что категория национального характера ингушей и обыденная жизнь народа в конце XIX — начале XX веков мало привлекала к себе внимание исследователей, скорее всего, из-за увлеченности другими, традиционными для исторической науки вопросами и неразработанности методики избранных нами проблем. Вместе с тем |
|
Научная экспедиция в горах Ингушетии, 1928 год. О. Мальсагов, Е. Крупнов, М. Базоркин, Л. Семенов и др. |
|
Генерал-майор Эльберт Нальгиев |
|
|
большая заслуга в изучении истории и фольклора ингушского народа принадлежит великим русским ученым-кавказоведам Л. Семенову (31), Н. Яковлеву (37), Е. Крупнову (21), а также иностранным ученым, исследователям из числа народов Северного Кавказа, в том числе и ингушей. Но именно русские ученые с огромной любовью и трепетом относились к богатейшей и самобытной культуре ингушей.
Совершенно не ставя себе целью дать полное и исчерпывающее описание национального характера ингушей, попытаемся осветить некоторые его черты.
