■ Послевоенный период социально-политической истории Северного Кав­каза связан с восстановлением разрушенного народного хозяйства и строительством новых крупных промышленных предприятий, для чего бы­ла организована массовая миграция квалифицированных кадров, пред­ставителей славянских урбанизированных народов. Как правило, они со­средотачивались в столицах и крупных населенных пунктах республик, ко­торые вследствие этого вскоре стали получать статус городов, где создава­лась городская социально-культурная инфраструктура, открывались выс­шие и средние специальные учебные заведения, формировались научные учреждения. Местное население, в основном представленное аграрными народами, составляло небольшой процент городского населения, и еще менее было представлено в промышленности.

Еще в довоенный период на Северном Кавказе стала складываться система «параллельной социально-культурной жизни», в послевоенные го­ды эта тенденция усилилась. Кавказское население преимущественно бы­ло занято в сельском хозяйстве (скотоводство, земледелие, виноградарст­во) и сохраняло традиционные способы социальной регуляции (адаты), внутриэтническую структуру, тип демографического воспроизводства и язык бытового общения. Русское (славянское) население заняло свою особую «социальную нишу»: оно было представлено высококвалифициро­ванными инженерно-техническими и рабочими кадрами преимуществен­но на крупных промышленных и перерабатывающих предприятиях (на­пример, завод «Красный молот» в Грозном или вольфрамо-молибденовый комбинат в Тырныаузе), имело более высокий уровень жизни, компактно проживало в специально построенных домах, как правило, характеризова­лось нуклеарной семьей и не владело языками местных народов.

Такая система социально-этнической стратификации сохранилась и в последующие периоды, но была усилена в результате депортации репрес­сированных народов (чеченцев, ингушей, карачаевцев, балкарцев, кал­мыков). У находившихся в ссылке с 1943 г. по 1957 г. в Средней Азии и Казахстане репрессированных народов в условиях социальной изоляции (они были лишены гражданских и политических прав) только укрепилась система внутриэтнической социальной регуляции, сохранилась кланово­родовая структура, вырос уровень религиозности, особую ценность приоб­рел родной язык. В то же время места проживания выселенного населе­ния заселялись в городах по целевому набору преимущественно русскими специалистами, а в сельской местности представителями других нацио­нальностей. Принудительной миграции подверглись народы Дагестана (лакцы) и казачество, территория Пригородного района, ранее принадле­жавшего Чечено-Ингушетии, была заселена осетинами.

Восстановление законности в отношении репрессированных народов началось после XX съезда КПСС (февраль 1956 г.). 16 июля 1956 г. Вер­ховный Совет СССР принял постановление «О снятии ограничений по спецпереселению с чеченцев, ингушей, карачаевцев и членов их семей». 8 января 1957 г. Чечено-Ингушская АССР была в основном восстановлена в своих прежних границах. Только Пригородный район и часть Малгобек — ского остались в составе Северо-Осетинской АССР, а небольшая часть юж­ных земель — у Грузии. В то же время в состав вновь образованной Чече­но-Ингушской АССР вошли Наурский, Шелковской и Каргалинский районы упраздненной Грозненской области, населенные казаками и ногайцами. Дагестан же получил в 1957 г. из Ставрополья Кизлярский, Ногайский, Та — румовский и Крайновский районы.

9 января 1957 г. были изданы Указ Президиума Верховного Совета СССР «О преобразовании Кабардинской АССР в Кабардино-Балкарскую АССР». В 1957 г. Черкесская автономная область была преобразована в Карачаево-Черкесскую автономную область с присоединением к ней тер­ритории бывшей Карачаевской области. Была восстановлена прежняя граница Грузии со Ставропольским краем, в который входила Карачаево — Черкесская автономная область.

Однако процесс реабилитации депортированных народов в 50-е гг. не был завершен и был продолжен в период перестройки. 14 ноября 1989 г. Верховный Совет СССР принял Декларацию о признании незаконными всех репрессивных актов против народов, подвергшихся насильственному переселению. 7 марта 1991 г. было принято постановление об отмене законодательных актов против данных народов, а 26 апреля 1991 г. Вер­ховный Совет РСФСР принял Закон «О реабилитации репрессированных народов». Однако несовершенство законодательства, отсутствие четкого механизма претворения закона в жизнь и нежелание центра довести дело до конца повлекли шлейф нерешенных проблем.

■ Северный Кавказ отличается разнообразным рельефом, климатом, рас­тительностью, хозяйством и народонаселением. Он делится на три основ­ные природно-хозяйственные и историко-географические зоны: горы, предгорья и плоскость (включая подзону Ногайская степь). Хотя большин­ство жителей региона принято объединять под названием «горцы», основ­ная масса населения сосредоточена ныне на плоскости и в предгорьях.

Еще античные авторы отмечали этнолингвистическую дробность региона. Арабский географ X в. Масуди назвал Северный Кавказ «горой языков». Этническая пестрота населения возросла вследствие переселения в регион ряда тюркских и иранских народов в IV-XIV вв., а затем российской колонизации в XIX-XX вв. Сейчас там живет более 50 коренных народов. Их языки относятся к трем большим языковым семьям: северокавказской, алтайской (тюркская группа) и индоевропейской (иранская, славянская и армянская группы).

В конце II — начале I тыс. до н. э. господствующим типом хозяйства ста­новится земледелие и отгонное скотоводство, обусловленное вертикальной зональностью региона. В предгорьях развивается придомный тип ското­водства и пашенное земледелие. В предкавказских степях происходит вы­деление кочевых племен скотоводов.

Первыми известными по письменным источникам обитателями Север­ного Причерноморья считаются киммерийцы, вытесненные в Малую Азию в начале I тыс. до н. э. скифами. Северо-Западный Кавказ и Азово — Прикубанская территория были главным плацдармом для походов кимме­рийцев в Закавказье и Малую Азию. В Прикубанье в VIII-VII вв. до н. э. складывается культура древнемеотских племен. В VII в. до н. э. в военное столкновение с северокавказскими племенами равнин вступили заняв­шие Северное Причерноморье скифы. Массовые переселения, частые военные походы, имущественное и социальное расслоение — важнейшие явления в жизни племен региона в этот период.

С VI в. до н. э. происходит древнегреческая колонизация Северного Причерноморья. В IV в. до н. э. многие меотские племена Приазовья были подчинены Боспорскому царству. В конце I тыс. до н. э. из Северного При — каспия в предкавказские степи до предгорий продвигаются ираноязычные кочевники — сарматы. Во II в. до н. э. сарматы проникают на правобере­жье р. Кубань в среду оседлого земледельческого меотского населения. В начале I тыс. н. э. источники говорят об аланах Подонья и Кавказа. Алания упоминается как территория равнин к востоку от Прикубанья с характер­ными чертами военной демократии в организации общества.

В 70-е гг. IV в. н. э. началось массовое вторжение гуннов на Кавказ, в первую очередь на земли кочевых аланских племен, что привело к изме­нению карты региона. Были уничтожены Боспорское царство, многие ан­тичные города. В результате на Северо-Западном Кавказе была подорвана политическая роль меотских племен, аланские же отступили на правобе­режье Терека и в верховья Кубани. После распада гуннской державы в V в. в Северном Причерноморье и Восточном Приазовье вплоть до Кубани сложился союз различных тюркоязычных племен.

Переселение на Северо-Восточный Кавказ кочевых племен (главным образом тюркского происхождения) почти непрерывно шло с IV до XIV в. С IV в. до середины V в. регион находился под властью гуннов, захвативших «Каспийские ворота» и совершивших через них ряд опустошительных по­ходов в Закавказье и Переднюю Азию. Наиболее известен их поход 395 г. через Дагестан в Армению и Сирию. Равнина и предгорья Чечни и Ингу­шетии входили в VIII—ХИ вв. в Аланское царство. Вплоть до VII в. племена гуннов играли важную роль в социально-политической истории региона.

В начале 1 тыс. н. э. складываются четыре этнокультурные области: Заку — банская, Центрально-Кавказская, Дагестанская и Предкавказская, со своими доминирующими этническими группами. На территории левобережья Кубани проживали предки адыгских народов. В Центральной части Кавказа от верховь­ев Кубани доминировали аланская культура (в бассейне верхних притоков Ку­бани и предгорно-плоскостных районах бассейна р. Терек) и культура автохтон­ных племен горной зоны. Предкавказская область в степной зоне к северу от Кубани, в среднем течении Терека до низовьев р. Сулак была зоной военно­политического господства тюркских племен. Миграции тюркоязычных булгар — ских племен тесно связаны с возникновением Хазарского каганата, борьбой приазовских булгар с ним и их поражением. Оставшиеся на Северо-Западном Кавказе булгары подчинились хазарам и вошли в состав Хазарского каганата.

Усиление адыгского племени зихов с конца VI в. привело к овладению ими побережья Черного моря южнее Таманского полуострова и консолида­ции местных племен вокруг зихов. Рядом с Зихским племенным союзом воз­никают Касожский (одно из объединений адыгов) на севере и Абазгский (Аб­хазский) на юге. Центральная часть Северного Кавказа занималась алан­скими и вайнахскими племенами. В этот период происходит увеличение плотности населения степных и предгорных районов. Этнические перемеще­ния и частичный переход кочевников к оседлости в V—VI вв. способствовали росту производительных сил на базе пахотного земледелия и скотоводства.

В VI в. в Северо-Восточном Причерноморье и Приазовье упрочились позиции Византии. Значительная часть зихов и западная группа алан в вер­ховьях Кубани и Пятигорья придерживались византийской ориентации, вос­точные аланы бассейна Терека — грузинской. Но суверенитет Византии в этом регионе сохранялся только до конца VII в. В раннем Средневековье начало распространяться христианство, особенно в причерноморских районах, в VI в. у алан и зихов. Дальнейшее распространение христианства на Северо­Западном Кавказе проходило при сохранении традиционных верований и культов — семейно-родовых и земледельческо-скотоводческих.

Как и Северо-Западный Кавказ, Северо-Восточный делился на ряд об­ластей, которые долгое время сохраняли названия, употребимые в местных языках. Наиболее известны следующие: Авария (Аваристан) — занятое авар­цами высокогорное плато в Дагестане между долинами рек Аварское Койсу и Андийское Койсу; Галгай — предгорья Большого Кавказа за р. Сунжой, насе­ленные ингушами; Лезгистан — долина р. Самур и окружающие ее горные хребты Южного Дагестана, где живут лезгины и другие народы лезгинской языковой подгруппы; Ногайская степь — низменность между р. Терек и р. Кура, где традиционно происходили перекочевки ногайцев.

Все эти названия введены в письменный оборот в XV-ХVII вв. намного позднее понятия «Кавказ», встречавшегося уже у античных авторов (на­пример, у Эсхила, Геродота, Страбона). Понятие «Дагестан» впервые упот­ребляет историк XIV в. Мухаммед-Рафи (мулла Мухаммад Рафи). Термин «Чечня» (в иранской транскрипции «Область Сасан» или «Симсим») появляется в персидских источниках XIII в. (в частности, у Рашид ад-Дина), откуда в XVI в. оно вошло в русские документы. Но вплоть до середины XIX в. область между р. Сунжа и предгорьями Большого Кавказа чаще называлась Малой Кабар — дой. В свою очередь, Чечня делилась на Большую и Малую. Современные названия народов, краев и республик окончательно утвердились при Со­ветской власти. До середины XX в. наряду с ними бытовали другие назва­ния местностей и народов, принятые в кавказских и тюркских языках.

■ С начала 1960-х гг. модернизационные процессы изменили облик Се­верного Кавказа. Не только краевые и республиканские центры, но и дру­гие города становятся сосредоточением промышленности и современной культуры. Показателями высоких темпов в модернизации стали нараста­ние удельного веса промышленной продукции в общем объеме произво­димого в регионе валового продукта, рост городского населения, повыше­ние уровня образования, развитие культурной инфраструктуры. В 1989 г. в городах уже проживало 59,9% балкарцев, 41,5% адыгейцев, 44,3% кабар­динцев, 45,4% кумыков, 44% лезгин. Несколько ниже был процент город­ского населения у ингушей (37,6%), черкесов (36,1%), чеченцев (26,8%), карачаевцев (32,6%), даргинцев (29,2%).

По числу лиц высшим и незаконченным высшим образованием на 1000 человек северокавказские народы характеризовались следующими показателями: адыгейцы — 149; балкарцы — 138; карачаевцы — 132 че­ловека; черкесы — 128; лезгины — 120; кумыки — 97; аварцы — 87; чечен­цы — 61 (для сравнения показатель русского населения равнялся 132 че­ловекам). Таким образом, во всех республиках произошло формирование этнонациональной интеллигенции. Резко вырос удельный вес представите­лей горских народов среди республиканских руководителей. В Дагестане они составили 83,8%, в Чечено-Ингушетии — 75,5%.

Имел место рост предприятий и организаций промышленности, сель­ского хозяйства, транспорта, связи и строительства. Неблагоустроенные го­родки с преобладанием одноэтажных мазанок и саманных домиков превра­тились в города с многоэтажными домами постройки 1960-80-х гг. В них возникают комплексы общественных зданий административного и куль­турно-спортивного назначения, включая Дворцы культуры, театры, филар­монии, учебные заведения, художественные и краеведческие музеи. Раз­виваются курорты, основанные на использовании минеральных вод и климатотерапии. Среди советских людей стали популярными туристические маршруты по Северному Кавказу.

Во всех краевых и республиканских центрах открываются университе­ты. Высшее образование расширяется за счет педагогических, сельскохо­зяйственных, медицинских и технических вузов, в том числе — политехни­ческих институтов в Краснодаре, Махачкале, Ставрополе. Создается сеть научно-исследовательских учреждений. В их числе — филиал АН СССР в Дагестане, республиканские НИИ истории, языка, литературы и истории культуры. Из отраслевых НИИ — Государственный институт по проектиро­ванию предприятий цветной металлургии (Владикавказ), Грозненский неф­тяной НИИ и Государственный институт по проектированию предприятий нефтеперерабатывающей и нефтехимической промышленности, Красно­дарский НИИ по технологии тракторов и сельскохозяйственного машино­строения, Высокогорный физический НИИ в Кабардино-Балкарии и др.

В то же время в регионе имелись и негативные процессы, отражающие общие тенденции общественного развития советского государства. Имели место приписки, взяточничество. Клановые отношения в ряде республик ор­ганично слились с партийно-советской номенклатурной системой. На фоне массированного насаждения атеистической интернационалистской идеоло­гии имели место совсем иные отношения в духовной жизни общества.

Следствием возвращения представителей репрессированных народов стал значительный рост численности населения и резкое обострение ситуации на рынке труда. Подготовка профессиональных «национальных» кадров и формирование советских этнических элит в условиях трудоизбыточности и этни­ческой конкуренции способствовали тому, что с середины 60-х гг. начинается снижение численности русского населения в республиках Северного Кавказа.

Если добровольных трудовых этнических миграций до начала 70-х гг. практически не было, то в этот период «избыточное население», в основ­ном трудоспособные мужчины — представители кавказских народов, не вписавшихся в сложившуюся в советский период социальную структуру, было вынуждено в поисках средств существования выезжать в другие ре­гионы «на заработки». Стала складываться система «отходничества» — се­зонных трудовых миграций, позволяющих одному из членов семьи обеспе­чивать остальных. В этот же период стали складываться многочисленные этнические общины на территориях краев и областей Юга России.

В 80-е гг. «отходничество» как преимущественно мужская миграция пере­стало обеспечивать потребности большой многопоколенной семьи и дополни­лось «челночеством» — мелкой торгово-закупочной предпринимательской дея­тельностью, которой преимущественно занялись женщины. Таким образом, трудоспособные члены семьи с целью заработка стали систематически выез­жать в другие регионы и страны, знакомиться с другими культурами, языками и социальными нормами. Но при этом традиционная структура семьи, систе­ма ценностей, язык общения оставались неизменными. Так, по данным пе­реписей населения 1979 г. и 1989 г. степень владения родными языками северокавказскими народами была одной из самых высоких в СССР. В то же самое время молодое поколение все больше переходило на русский язык, на котором функционировала вся система высшего образования.

Дальнейший рост населения и массовой безработицы в республиках Северного Кавказа (например, в 1989 г. в Чечено-Ингушетии насчитыва­лось около 200 тыс. безработных мужчин трудоспособного возраста) при­вели к новой волне этнических миграций — трудовым миграциям достаточно больших групп населения, как правило, нескольких семей, принадлежащих к одному родственному или поселенческому клану, в сельские районы Ставро­польского и Краснодарского краев, Ростовской, Волгоградской и Астрахан­ской областей. В этих регионах быстро росла этническая мозаичность населе­ния, практически все они становились полиэтничным, появились первые ме­жэтнические конфликты на бытовом уровне. Напротив, в республиках в этот период явно обозначилась тенденция вытеснения представителей нетитульно­го (т. н. «некоренного») населения, в первую очередь русскоязычного, что непосредственно отражалось на уровне конфликтности в регионе.

В сфере национальной политики период конца 50-х — середины 80-х гг. характеризуется усилением межэтнических противоречий на Северном Кавказе. Противоречия усложнялись острыми территориальными пробле­мами между народами, дальнейшим наступлением на ислам и «этнические пережитки» в связи с переходом к «развитому социализму». Кризис насту­пил в начале 70-х гг. и остро проявился в событиях в Чечено-Ингушетии (1972 г.) и Северной Осетии (1981 г.), где от имени местных национально­стей были предъявлены претензии официальным органам власти, которые силовыми методами добились ситуации внешнего благополучия, но не разрешили межэтнических противоречий.

Новый этап характеризуется попыткой разрешения кризиса в межэтни­ческих отношениях на Северном Кавказе посредством сочетания госу­дарственного контроля (прежде всего, кадрового) с идеологическим воз­действием в общем контексте формирования новой исторической общно­сти — советского народа. Государственная политика по отношению к наро­дам строилась на принципе унификации всей общественной жизни и при­знании культуры, которая имела право быть только «социалистической по со­держанию, национальной по форме». В условиях «развитого социализма» был взят курс на сближение наций, углубление интернационализации обществен­ной жизни народов. В связи с этим особое внимание уделялось конструиро­ванию у титульных народов типовой социальной структуры советской нации, чтобы через расцвет наций и их культур максимально сблизить их на основе общности идеологии, самосознания, экономического и информационного единства. Опорами этого единства были «возрастающая роль КПСС» и по­вышение роли русского языка. Любые отклонения от этой политики жестко пресекались по обвинению в национализме. В духе вечной дружбы наро­дов изображалась история Северного Кавказа, исключались негативные страницы взаимоотношений горских народов и России. Официальная про­паганда говорила о фактическом решении национального вопроса в СССР.

Однако, несмотря на формирование наднациональной общности — со­ветского народа — полного вытеснения этнического самосознания севе­рокавказских народов не произошло. Это объясняется значимостью для личности этнической принадлежности, которая обеспечивала включенность в систему социальных связей. Этническая группа через общинно-родовые структуры формировала и транслировала нормы и ценности повседневной жизни. Результатом сосуществования двух ценностных систем являлось ут­верждение двойной морали: в быту следование традиционным этническим нормам, в политической сфере — официальной советской идеологии. Перенос этнических норм с бытового уровня на политический влек за собой жесткие санкции. Принципы национальной политики советского государства в услови­ях тоталитарного общества казались эффективным механизмом регулирова­ния межэтнических отношений на Северном Кавказе; но в условиях демокра­тизации политической системы обнаружилось, что используемые в советский период меры, направленные на огосударствление и жесткий контроль этнич — ности, привели к сохранению и укреплению этнической структуры.

В условиях демократизации и гласности в годы перестройки (1985­1990 гг.) возрождение этнического самосознания нашло свое проявление в стремлении к суверенизации бывших автономий и в распространении идеи сепаратизма. Разработка в 1989 г. «Платформы ЦК КПСС по нацио­нальной политике» была запоздалой и не спасла ситуации. С принятием Декларации о суверенитете Российской Федерации и распадом СССР на­чался новый этап социально-политической истории Северного Кавказа.

■ Для античных авторов весь Кавказ был еще далекой полусказочной страной, куда они помещали скалу, на которую Зевс приковал Прометея, златоструйную реку Фасис, племя амазонок-воительниц. Первые досто­верные сведения по истории Северо-Восточного Кавказа дают ранне­средневековые христианские и мусульманские историки и географы из Закавказья, Ирана, стран Ближнего Востока. Они описали государствен­ные объединения, существовавшие в IV-XI вв. на территории Нагорного Дагестана. Некоторые из древних наименований сохранились в названиях местностей и селений республики. Крупнейшим государством был Серир (иначе Бет-Даду, известен с VI в.) на территории Аварии. Согласно преда — нию, его основал последний правитель сасанидского Ирана Йезигерд III (сер. VII в.), укрывшийся в горах вместе со своим золотым троном. Прави­тели Серира носили титул филан-шахов или «владетелей трона». Их столицей был город, стоящий на месте с. Хунзах.

Крупным государственным образованием на землях современных дар­гинских районов был Кайтаг (Хайдак) со столицей на месте с. Калакорейш. К XII в. из него выделились город-государство Зирихгеран (Зерехгиран), а также ряд других более мелких горных княжеств — Шандан, Филан, Зуклан, Карах на землях Центрального и Южного Дагестана. Другими государствами в Нагорном Дагестане были Гумик (или Туман, известен с VI в.) в долине р. Казикумухское Койсу со столицей на месте современного с. Кумух; Табасаран (Табарсаран) в предгорьях Южного Дагестана; Лакз в верховьях р. Самур (известны с IV — V вв.). Гумик не имел единого правителя и управлялся выборными старшина­ми. В других государствах власть принадлежала наследным монархам.

Раннесредневековые государства Нагорного Дагестана испытывали сильное влияние великих держав того времени (сасанидского Ирана и Кавказской Албании), то попадая в полную зависимость от них, то вновь освобождаясь. Первое из этих государств активно распространяло на Се­веро-Восточном Кавказе зороастризм, второе — христианство армяно­григорианского толка. В IV-VI вв. для защиты от нападений кочевников и гор­цев с севера персы построили грандиозную 40-километровую систему оборо­нительных сооружений, расширенную арабами и сельджуками в VIII-XIII вв. и получившую название Горной стены. Центром ее был Дербент — древнейший город Северо-Восточного Кавказа, уже в V-VII вв. ставший важным торговым и культурным центром региона. Город с крепостью на его месте существо­вал еще в скифский и албано-сарматский период (III в. до н. э. — V в. н. э.). Персы дали ему имя Дербент (иранск. Дарбанд, т. е. «узел ворот»). Разва­лины Горной стены сохранились до настоящего времени.

Крупными торгово-ремесленными и политическими центрами того времени были города Зирихгеран (на месте с. Кубачи), основанный персами Семендер и Варачан (Вараджан), в начале VIII в. служивший ставкой князя гуннов Алп-Илитвера. Зирихгеран в переводе с персидского означает «масте­ра кольчуг». Зирихгеранцы прославились как искусные оружейники и ювели­ры; искусство металлообработки унаследовали от них современные кубачин — цы. Семендер сначала входил в состав царства гуннов, а затем временно стал столицей Хазарского каганата. Кроме них на территории региона существова­ло еще около десятка городов — Беленджер (Баланджар), Атиль и др.

■ VII-Х вв. прошли под знаком арабо-хазарских войн с участием горцев Северо-Восточного Кавказа. Начало мусульманского периода в истории региона положил поход 642-643 гг. Сураки ибн Амра на Дербент, пред­принятый по приказу второго «праведного халифа» Омара. Вскоре после этого другой арабский полководец, Салман ибн Рабиа, совершил поход из Закавказья против хазар и горцев Южного Дагестана. В первой половине VIII в. арабы завоевали Дербент и оттеснили хазар на север. Используя город как свой опорный пункт, они продолжали бороться с хазарами, об­ращая в ислам жителей Дагестана и облагая их данью (джизья, харадж). Вдоль Горной стены были построены «исламские центры» — крепости, на­селенные гази — бойцами за веру.

Будущий халиф Мерван, выступив в 737 г. из Сирии, разбил войска Се — рира и Гумика, глубоко проник в земли Хазарии и в 739 г. вышел к Дону, где захватил в плен 20 тыс. славян. Разбитый им хакан обязался принять ислам, но так и не выполнил своего обещания. В IX-X вв. Арабский хали­фат распался на ряд самостоятельных государств. Хазарский каганат ока­зался долговечнее своего противника. Он просуществовал до второй поло­вины XI в. и перестал функционировать как политическая единица после поражения от хорезмийских войск.

Эпоха арабских завоеваний и арабо-хазарских войн на Северо­Восточном Кавказе составляет важный рубеж, с которого средневековые мусульманские авторы начинали историю Кавказа. Дагестанские хроники утверждают, что население Северо-Восточного Кавказа приняло ислам при арабах. Исламизация Дагестана (а порой и Чечни) приписывается извест­ному политическому и религиозному деятелю Абу Муслиму (Абд ар-Рахман ибн Муслим). Это один из любимых народных героев мусульман Кавказа, Ирана и Средней Азии. Восстание, поднятое им в Иране в 748 г., помогло свергнуть династию Омейядов и посадить на престол Аббасидов (750­1258 гг.), прямых потомков ал-Аббаса, дяди пророка Мухаммеда. Аббаси — ды же и убили в 755 г. Абу-Муслима, увидев в нем своего соперника.

Ученые XX в. опровергли легенду об исламизации Северного Кавказа Абу-Муслимом. Известно, что он никогда не был на Кавказе. Большую часть приписанных ему походов на Дагестан на самом деле совершил его старший современник Маслама. В хрониках же имена их слились. Из пер­са Абу-Муслим превратился в араба из рода Пророка. В то же время нель­зя утверждать, что никакого Абу-Муслима на Кавказе не существовало. В средневековом Дагестане это имя носили несколько миссионеров. Один из них проповедовал в X в. в Дербенте, другой (родом из Аравии) был по­хоронен в XI в. в Хунзахе, где сохранился его мавзолей. Скорее всего, под именем Абу-Муслима скрывается обобщенный образ героя-исламизатора, возникший благодаря слиянию биографий нескольких исламских миссио­неров арабского, иранского и местного происхождения, действовавших на Северо-Восточном Кавказе в VIII-XVI вв.

В действительности исламизация края затянулась почти на тысячеле­тие. К X в. ислам утвердился только в Юждаге (вокруг Дербента). На втором этапе (конец X-XVI вв.) ислам распространяли местные миссионеры. К XIII-XIV вв. мусульманами стало большинство горцев Дагестана. Ислам утвердился на всей территории региона, вытеснив прежние религиозные верования, включая христианство и иудаизм. Предки андо-цезских наро­дов и чеченцы были обращены в ислам только в XV-XVI вв. Но только на третьем этапе (XVII — начало XIX вв.) все современные мусульманские на­роды региона постепенно отошли от домусульманских обычаев. Еще в 1-й половине XIX в. Шамиль долго боролся с противоречащими шариату пра­вовыми нормами и обычаями (адат).

■ В VII-X вв. Северный Кавказ находился в сфере владений Хазарского каганата. В течение почти трех веков Хазарский каганат был самой могу­щественной державой региона. С начала X в. возникло управлявшееся князьями из рода Рюриковичей разноплеменное Тмутараканское княже­ство, располагавшееся на территории Таманского полуострова. В XI в. сложились союзнические отношения князя Мстислава Владимировича с касогами. Тмутараканское княжество играло огромную роль в процессе укрепления русско-северокавказских контактов.

Вторжение кипчаков (половцев) и захват ими южнорусских и северо­кавказских степей во 2-й половине XI в. нанесли сильный удар по Тмутара — канскому княжеству, которое в начале XII в полностью лишается самостоя­тельности. Тюркоязычные кипчаки на Северном Кавказе заняли низмен­ную территорию от Нижнего Дона до Дербента.

Граница между кипчаками, адыгами, аланами и вайнахами определя­лась по течению Кубани, Нижней Малке, Тереку. В этот период происходит этническая и политическая консолидация алан. Гегемония Алании в цен­тральной части Северного Кавказа усилилась в XI в. при царе Дорголеле, имевшем династические связи с Византией и Грузией. В это время усили­ваются позиции христианства у части адыгов и в Алании.

Общественное устройство средневекового Кавказа окончательно сло­жилось после нашествия монголо-татар и завоеваний Тимура. Монголы совершили на Северный Кавказ два похода. В 1220-1223 гг. они разори­ли мусульманские и христианские страны Закавказья, обошли Дербент, кото­рый так и не смогли взять, и, пройдя через предгорья Дагестана, разбили алан, а вскоре и объединенные силы половцев и русских князей. Второй поход состоялся в 1238-1240 гг. Покорив Русь и сокрушив Аланское царство, мон­голы приступили к планомерному завоеванию поселений и на плоскости и в горах. В 1239 г. монгольское войско под командованием Джебе и Субудая после ожесточенной осады захватило Дербент и разрушило укрепления Гор­ной стены. Сделав Дербент своим форпостом, монголы захватили к середине XIII в. весь Северо-Восточный Кавказ, обложив местное население данью. В Дербенте, на берегах Терека и в крупнейших селениях на плоскости и в предгорьях были поставлены монгольские гарнизоны.

За четыре года монголы завоевали ключевые позиции в горной полосе Северного Кавказа, разорив регион и истребив множество жителей, но в горных ущельях сопротивление продолжалось и после 1239-1240 гг. Вос­станавливались оборонительные укрепления адыгов, аланов, вайнахов и народов Дагестана.

Изменилась этническая карта региона. Перестала существовать Алания как политическая единица, население ее частью было уничтожено, многие вовлечены в военные походы, выселены, загнаны в горы, где они смеша­лись с другими племенами. Из-за выросшей плотности населения в горных районах Центрального Кавказа усилилась миграция части алан на южные склоны Главного Кавказского хребта. Произошли изменения в экономике, культуре, быте значительной части предгорно-плоскостных районов Севе­ро-Западного Кавказа: многие адыги, традиционно оседлые земледельцы и скотоводы, перешли к полукочевому образу жизни и экстенсивному ско­товодству, что обусловило продвижение их групп на север от Кубани и в верховья Терека, где к концу XIII-XIV вв. они расселились на значительной части предгорно-плоскостных районов Центрального Кавказа, высвобо­дившихся от алан. Тем самым началось обособление части адыгов в са­мостоятельную народность — кабардинцев, но численность их до начала XV в. была небольшой. Началось массовое переселение абазинских пле­мен на Северо-Западный Кавказ, вплоть до верховьев Кубани.

Если глубинные горные районы вскоре оправились от разрушений, причиненных им монгольским нашествием, то Семендер и другие ранне­средневековые города на плоскости и в предгорьях так и не смогли возро­диться. Продолжавшиеся переселения кочевников, а также частые столк­новения Золотой Орды и государства Хулагидов, образовавшегося в Иране и Закавказье, на много веков вперед предопределили экономический упадок и политическую нестабильность на Северном Кавказе.

Золотоордынские ханы, заинтересованные в развитии торговых связей с мусульманскими странами Передней Азии и Ближнего Востока, уделяли большое внимание Северному Кавказу. Во главе региона стояли ближай­шие советники или родственники ханов: при Батые его брат Берке, а при Берке-хане — Ногай (Нагай), выдающийся полководец, при котором сфор­мировалось ядро будущей Ногайской Орды. Они щедро раздавали земли монгольским воинам и местным правителям на правах условного владе­ния (икта) за охрану южных границ Орды. При хане Узбеке (правил в 1312-1342 гг.) ислам стал государственной религией Золотой Орды. Исто­рические предания ногайцев и других народов плоскости называют Узбека одним из главных распространителей ислама в регионе.

В конце Х^ в. Северный Кавказ стал ареной борьбы Тимура с золото­ордынским ханом Тохтамышем. В отместку за поход Тохтамыша в 1386 г. через Дербент в Восточное Закавказье Тимур совершил в 1395-1396 гг. набег на Прикаспийские области Золотой Орды. В 1395 г. он уничтожил на Тереке войска Тохтамыша, а затем начал планомерный захват региона.

Разорив земли современной Чечни и Ингушетии, он дошел до Дербента, взял и укрепил его, а затем разграбил и захватил территории Кайтага, Зи — рихгерана, Гумика, Аварии, кумыкские земли в междуречье Терека и Су — лака. Северной границей созданной им державы стал Главный Кавказский хребет. Это нашествие оказало сильное влияние на последующее развитие народов Северного Кавказа.

Отношение к Тимуру на Северном Кавказе было двойственным. Почти повсюду его встречало ожесточенное сопротивление. Местные хроники и устные предания рассказывают о совершенных им жестокостях и грабе­жах. С другой стороны, в мусульманской историографии Тимур нередко пред­стает в образе благочестивого мусульманина, завершившего исламизацию ряда горских народов, таких, как кумыки, андийцы и аварцы. Этот образ, ве­роятно, создан местной мусульманской знатью. Дело в том, что Тимур нигде не смещал прежних правителей, добровольно покорившихся ему. Эмир ши­роко поддерживал восточную форму ленных пожалований — союргал. Со­гласно ей местные правители получали от Тимура в наследное владение земли с правом взимания государственных налогов с местных жителей.

Вскоре после смерти Тимура его держава распалась, и Северо­Восточный Кавказ вышел из-под власти его наследников Тимуридов. Но Золотая Орда уже не смогла оправиться от нанесенного ей поражения. В начале XV в. она разделилась на Казанское, Ногайское и Крымское ханст­ва. На Северном Кавказе образовалось несколько мелких мусульманских государственных образований. Их развитие шло крайне разнообразно и неравномерно. Если одни из них слабели и распадались на части, то другие все более расширялись и крепли. Большинство раннесредневековых госу­дарств региона перестали существовать еще в начале послемонгольской эпохи. В XII в. Лакз, Серир и Аланское царство распались и исчезли с поли­тической карты региона. К XV в. потеряли самостоятельность Карах, Фи — лан, Шандан и Зирихгеран, поглощенные Кайтагом.

Вместе с тем к XV в. постепенно восстанавливает силы Табасаран, раз­делившийся на северное майсумство и южный казият. В Нагорном Даге­стане появляются новые крепкие мусульманские государства — Аварское нуцальство, Кайтагское уцмийство, Казикумухское шамхальство, Дербент­ский эмират. Первое возникло на развалинах Серира и охватывало земли современной Аварии. Кайтаг и Казикумух (на месте Гумика) поделили ме­жду собой не только горы, но и плоскость Центрального и Северного Даге­стана. Дербент контролировал равнину Юждага. Наиболее сильным госу­дарством стало Казикумухское шамхальство, заставлявшее остальные владения платить себе дань. Правившие в Казикумухе, Кайтаге и Аварии наследные князья возводили свои роды к потомкам пророка Мухаммеда, пришедшим на Кавказ с легендарным арабским полководцем Абу — Муслимом. Арабские генеалогии этих владык в большинстве своем не от­ражены в раннесредневековых источниках, а сами титулы — уцмий, нуцал, майсум, кроме шамхала, — появились только в послемонгольское время.

Во внутренних районах Нагорного Дагестана и Чечни началось усиле­ние сельской общины или джамаата. К XV-XVI вв. тут появилось несколько десятков союзов сельских общин, такие, как Акуша-Дарго, Цудахар, Сала — тавия, Ункратль («Четырехмиземье»), Нохчмахчкой, Галгай и др. По традиции в литературе такие союзы обычно называют «вольными обществами». Не все из них были самостоятельны. Большинство дагестанских вольных обществ зависело от казикумухских шамхалов, другие — от кайтагских уцмиев или аварских нуцалов. Они выплачивали им ежегодный поземельный налог (ха — радж) и выставляли ополчение из всех взрослых мужчин в войско своих сюзеренов на случай войны. Укрепление общины и некоторая стабилиза­ция политической обстановки происходили на фоне подъема экономики региона. В эту эпоху восстанавливается волго-каспийская торговля. Растут старые и появляются десятки новых селений в горах и на плоскости.

■ Начиная с XIV-XV вв., более развитые северокавказские общества дели­лись на ряд сословий. Основное население региона было представлено сословием узденей. Как и на Северо-Западном Кавказе, в Дагестане, Чеч­не и Ингушетии этим тюркским словом называли не только горских дво­рян, но и свободных общинников. Они делились на богатых, средних и бедных; родовую знать и менее родовитых; коренных и пришлых и т. д. Все уздени участвовали в народном собрании общины, служили в ополчении своих джамаатов. В районах, зависевших от шамхалов, нуцалов или более мелких князей (беков), предводителями ополчений выступали ханы. По­следние стояли на самом верху сословной иерархии. Беки и потомки от браков беков с узденями, носившие имя чанков, считались ниже их по положению. В период наибольшего могущества Казикумухского шамхаль — ства беки и чанки из Казикумуха проникли в ряд высокогорных джамаа­тов. Только в Северо-Западном Дагестане, Чечне и Ингушетии так и не сложилось ханско-бекского сословия.

В положении крепостных пребывали райяты, прикрепленные к землям, находившимся в частной собственности (мульк) или пожалованным на ус­ловии несения военной службы бекам и служилым узденям (икта). На плоскости на землях ханов находились целые райятские поселения. В при­морском Дагестане весь тюркский народ терекеме считался райатами кумыкских беков. В горах Чечни и Северного Дагестана райатов было не­много. Низшую ступень сословной иерархии занимали рабы (лаги, кули, караваши). Они принадлежали отдельным кланам (тухумам, тейпам). Ис­точниками формирования лагского сословия были военные походы и ра­боторговля на невольничьих рынках. В высокогорной части региона рабов было немного. Зато в центральной, предгорной Аварии, в Лакии, у даргин­цев и кумыков лагское сословие занимало видное место и играло большую роль в хозяйственной жизни общины. Описанное выше социально­политическое устройство региона с незначительными изменениями про­существовало до присоединения региона к России.

В XVI-XVII вв. на Северо-Западном Кавказе происходит складывание более крупных этнических объединений и их консолидация в народности. Сосредоточение власти происходит в руках знати: у адыгов — князья (пши), уорки, у абазин — ахи и агмиста, в Осетии — бадиляты и алдары, в Кара — чае — бии, чанки и сырма-уздени трех разрядов. Более мелкие владетели находились в вассальной зависимости от них. В XVII в. в Кабарде утвердил­ся ислам. В ходе междоусобной борьбы сильные владетели подчиняли себе сельские общины, вводя для них обязательную повинность — ясак. Часть сельских обществ нагорной зоны не имела зимних пастбищ и зависела от владельцев соседних пастбищ. Основная часть сельского населения при этом оставалась лично свободной. Наиболее эксплуатируемыми были лич­но зависимые крестьяне, оказавшиеся на положении крепостных. Рабство имело патриархально-домашний характер. Сохранялись родственные ор­ганизации и патриархально-родовые порядки.

Во время войны и угрозы нападения извне по горским адатам все мужское население было обязано участвовать в защите владетельных тер­риторий, уклонявшиеся наказывались крупным штрафом или изгонялись. Низовой административной единицей были общины, некоторые из кото­рых объединялись в военно-политические союзы. В осетинских обществах административная власть находилась в руках феодалов-бадилят, господство­вал территориальный принцип расселения при усилении политических прав сильных семей, когда определенные тухумы получали исключительное право на должности старшин. В мирских сходах — органах самоуправления — участ­вовало все мужское население. Осетины и карачаево-балкарцы были разде­лены на мелкие политические объединения, которые постоянно дробились на более мелкие и управлялись княжескими сословиями, а также их вассалами из числа узденей. Нормы поведения в обществе, внутренняя жизнь определя­лись обычным правом с большим влиянием норм родового строя (присяга, соприсяжничество, кровная месть). Низовая общественная ячейка в гор­ских обществах (сельская община — джамаат, вотчина, крупное селение — кабак) имела свои обычаи и органы управления.

В начале XVI в. во главе Кабарды находился старший князь, избирае­мый по очереди из княжеских семей. Борьба за получение данного досто­инства приводила к кровопролитным столкновениям. Во 2-й половине ве­ка при старшем князе Темрюке Ильдаровиче была предпринята неудачная попытка объединения, в 1580-е гг. не смог решить этот вопрос и общека­бардинский съезд. В итоге к XVII в. произошло разделение Кабарды на Большую и Малую, которые в дальнейшем были мало связаны.

В Большой Кабарде было пять княжеских уделов, в Малой — два. Каж­дое удельное княжество состояло из нескольких десятков деревень. Главой удела автоматически становился старший по возрасту из князей, в управ­ленческий аппарат входили казначей, дворецкий, сборщики податей, лич­ные телохранители — «ближние уздени» и др. Высшая исполнительная власть в Большой Кабарде принадлежала Верховному князю, избираемо­му на собрании представителей уделов из удельных князей, а законода­тельная — Совету удельных князей (Хаса). Низовой административной еди­ницей была деревня, владелец которой выполнял административно­полицейские функции. В частых междоусобных войнах знать прибегала к помощи со стороны Крымского ханства. В начале XVII в. вне пределов Ка — барды в районе г. Терки при содействии Русского государства возникло Кабардинское княжество Сунчалевичей Черкасских.

На территории западных адыгов наиболее сильные позиции имело Жа — неевское княжество Кансуковых в нижнем течении Кубани, а также объе­динение хатухайцев. Ближайшую к Кабарде гористую территорию занима­ли бесленеевцы. В XVII в. их оттеснил улус Малого Ногая. В горах прожива­ли «вольные черкесы» — общества натухайцев, шапсугов, абадзехов и др., объединявшиеся в сельские общины. Абазины были разделены на две группы — таланта и шкаруа, которые также делились на более мелкие и назывались по имени фамильных владетельных князей («аха»). В середине XVII в. верховным правителем «Абазинской землицы» считалась феодаль­ная семья во главе с «большим братом» — цекой-мурзой. Они были зави­симы от кабардинских князей. К середине века кабардинские феодалы контролировали значительную часть северокавказской территории.

К концу XVII в. между левобережьем Кубани и Главным Кавказским хребтом до р. Сунжа на востоке проживали адыги и кабардинцы. Соседями западных адыгов и кабардинцев были абазины, проживавшие по рекам Большой и Малый Зеленчук, Баксан, Малка, Кума, в прибрежных и горных районах Причерноморья, а также убыхи. На северных склонах централь­ной части Главного Кавказского хребта в ущельях проживали карачаевцы и балкарцы, в горной части Центрального Кавказа — осетины. Границы расселения были неустойчивы.

■ В XVI-XVII вв. Северо-Восточный Кавказ стал предметом борьбы между Османской империей и Ираном, оспаривавших господство в Передней Азии и на Ближнем Востоке. Эпоха иранских завоеваний в Закавказье и на Северо-Восточном Кавказе связана с деятельностью иранских шахов из династии Сефевидов. Их главной опорой были воинственные тюркские кочевники Закавказья, принадлежавшие к военно-религиозному братству сефевийя, созданному предком Сефевидов шиитским шейхом Сефи ад — дином Исхаком Ардебили. Походы на Северный Кавказ проходили под ло­зунгом распространения шиизма. Потомки обращенных в шиизм даге­станцев до сих пор живут в Дербенте и горных селениях Мискинджа и Лгар.

В свою очередь, турецкие султаны вели завоевания на Кавказе под пред­логом обращения в ислам еще не ставших мусульманами горцев Кабар­ды, Чечни и Северо-Западного Дагестана, а также борьбы с шиитской «ересью». Они использовали войска крымских ханов из династии Гиреев.

Правители и «вольные общества» Северо-Восточного Кавказа вынуж­дены были лавировать между двумя державами. Кайтаг традиционно при­держивался проиранской ориентации. Чеченские и ингушские тейпы, аварский хан и кумыкские беки признавали над собой власть крымских Гиреев. Казикумухское шамхальство обычно поддерживало турок и крым — цев. К концу XVI в. шамхалы все больше отходят от союза с Османской им­перией и Крымским ханством. Позднее шамхальство отказалось выступить вместе с крымцами на войну с Ираном, за что Кази-Кумух был разрушен турками. В конце XVI в. шамхал Сурхай (Суркай) признал себя вассалом иранского щаха Аббаса I. В 1642 г. шамхальство распалось на Казикумух­ское ханство и Тарковское шамхальство. Шамхалы перенесли свою столи­цу в кумыкское с. Тарки.

Со 2-й половины XVI в. на политической арене Северного Кавказа поя­вилась еще одна сила — Московское царство. Южная граница России ста­ла проходить по Северному Кавказу. В 1556 г. хан Большой Ногайской орды Исмаил принял русское подданство вместе с большинством ногай­цев. Ногайцы, не пожелавшие оказаться под русским владычеством, ушли в Приазовье с ханом Казыем, образовав Малую Ногайскую орду (Казыев Улус присоединен к России в конце XVIII в.).

В правление Ивана IV Грозного многие кабардинские князья, не имея возможности самостоятельно противостоять натиску Турции и Крымского ханства, владевших тогда Северным Кавказом (кроме Карачая, Осетии, Ингушетии, Чечни и части Дагестана) ориентировались на Москву. В нояб­ре 1552 г. с просьбой принять их в русское подданство в Москву прибыли два черкесских князя. В августе 1555 г. приехала делегация во главе с князьями Сибоком, Ацымгуком и Тутарыком, от имени всех жителей земли Черкесской просившая о помощи против турецких и крымских властителей и о вступлении в русское подданство. В подданство России таким образом вступили кабардинцы, северо-западные адыги, абазины, жанеевцы и др. Обещая помощь в противостоянии крымской агрессии, Иван Грозный, однако, отказался вступать в конфликт с Турцией, сославшись на заклю­ченный с ней мир.

Укреплению связей России с Кабардой способствовала женитьба Ива­на Грозного в 1561 г. на дочери Темрюка Идарова Кученей, крещеной Марии. В 1557 г. кабардинские князья Темрюк и Тизрют обратились к Ивану IV с просьбой о содействии в борьбе против шамхала Тарковского, и в 1559 г. впервые московские войска были направлены на Кавказ. В ито­ге между кабардинскими князьями и шамхалом был заключен мир. В 1563 г. Иван Грозный вновь направляет на Кавказ отряд для защиты сво­его тестя князя Темрюка от изменивших ему черкесов. В 1566 г. из Кабарды в Москву за военным содействием прибыл шурин царя князь Матлов Темрю — кович. По его просьбе 2 февраля 1567 г. в Астрахань и на Терек вместе с ним были направлены русские воеводы, и на правом берегу Терека у впадения в него Сунжи была построена первая в Кабарде русская крепость с постоянным гарнизоном — Терки. Однако слабость позиций России на Северном Кавказе после неоднократных набегов и вторжений крымского хана в Кабарду за­ставила царя согласиться на требования турецкого султана снести кре­пость и вывести гарнизон. Но уже в правление Бориса Федоровича Году­нова были построены крепость на притоке Терека Тюменке, Койсынский острог в устье р. Койсу-Сулака и Сунженский острог. В 1604-1605 гг. вое­вода И. М. Бутурлин захватил кумыкские селения Эндирей и Тарки, но вскоре был разбит соединенными силами турок, дагестанских и кабардин­ских князей. Русские крепости на Тереке и Сулаке были сожжены, а гарни­зоны их частью выведены в Россию, а частью погибли.

Несмотря на военные неудачи России, местные властители все чаще стали посылать посольства в Москву за посредничеством и поддержкой в случае военных столкновений и споров с соседями. В 1-й половине XVII в. продолжались междоусобные войны и попытки Крымского ханства овладеть Кабардой. В 1614-1615 гг. царю Михаилу Федоровичу присягнули западные черкесы, в 1643-1645 гг. — абазины. В 1645 г. царю Алексею Михайловичу принесли присягу Малая и Большая Кабарда. Кабардинские князья играли роль посредника в связях русских властей с другими народами региона. Алек­сей Михайлович, Иван Алексеевич и Петр Алексеевич назывались царями «кабардинской земли, черкасских и горских князей». В 1671 г. почти 8 ме­сяцев продолжалось вторжение войск крымского хана в Кабарду, ставшую ареной соперничества Турции и России. В русско-турецкой войне 1676­1681 гг. небольшая часть кабардинцев участвовала на стороне России. В этот же период посредническую роль между Османской империей и наро­дами региона начинают играть карачаевские и абхазские князья.

В XVII в. многие государственные объединения региона не раз вступали в союз или вассальную зависимость от православных правителей России, видя в ней противовес частым нашествиям на Дагестан турок и персов. Так поступали шамхалы Тарковские, аварские нуцалы, некоторые южнода­гестанские ханы, чеченские и ингушские «вольные общества».

■ Нестабильность организации казачьих отрядов, частые смены мест оби­тания не позволяют точно установить время складывания терских и гре — бенских казаков. Первые сведения о них относятся к 2-й половине XVI в. Как уже отмечалось выше, в 1567-1568 гг. при впадении в Терек р. Сунжи была построена русская крепость Терки. В ней были поселены казаки, получившие с того времени название терских. В XVI-XVIII вв. каза­чье население на левобережье Сунжи и правобережье Терека росло. В 1582 г. 300 донских казаков под предводительством атамана Андрея пе­решли Терек и поселились в предгорьях Чечни на р. Акташи («на Гребнях»), отчего их потомки стали называться гребенскими казаками. Здесь они жили до 1685 г., когда бежали от нападений чеченцев и ингушей на Терек, где основали станицы Павлово и Кошлаковское. Влившиеся в состав гре — бенских казаков переселенцы с Дона и Кумы поселились в с. Кажоровцы в Большой Кабарде и с. Татартул в Малой Кабарде (Чечне). Позднее гребен — ские казаки основали станицы Новогладкую и Червленую.

Казачьи станицы одновременно были военными поселениями и само­управляющимися сельскими общинами. Они жили по преимуществу за счет рыбной ловли на Тереке и в Каспии. Ядро терских казаков составляли беглые крепостные крестьяне с Волги и из Центральной России, гребен — ских — беженцы с Дона и Украины. Большинство из них исповедовало пра­вославие. Реже встречались старообрядцы и представители нехристиан­ских конфессий: ногайцы и кумыки — мусульмане, изредка — калмыки- буддисты. В состав терского казачества вошли также выходцы из аварцев и кумыков, а гребенского — чеченцы, ингуши и кабардинцы. Они укрыва­лись в казачьих станицах от кровной мести или преследований горских князей. Большая часть из них приняла крещение. Крещеные горцы обра­зовали под Терками Черкасскую и Новокрещенскую казачьи слободы.

В XVII в. завершилось складывание самоуправляющейся хозяйствен­ной и военно-политической организации терских и гребенских казаков. Все взрослые мужчины общины или станицы выбирали на сходах (станич­ных сборах) станичного атамана, его помощников (есаула и хорунжего), писаря и совет старшин. Старшины также играли роль суда, разбиравшего тяжбы между жителями станицы. Как в городе-крепости Терки, так и в ка­зачьем войске, представлявшем собой совокупность всех станиц, управ­ление копировало станичное. Высшим органом казачьего самоуправле­ния был войсковой круг, избиравший наказного атамана.

Отношения казаков с их соседями из мусульманских горных и предгор­ных селений чаще всего были враждебными. Обе стороны при этом при­меняли одни и те же методы ведения войны. Они совершали набеги, уго­няя у своих соседей скот и сжигая их поселения. Эти столкновения проис­ходили между гребенскими казаками и большими кланами (тейпами) че­ченцев. Дело в том, что наряду с образованием казачьих станиц происхо­дило одновременное заселение плоскости чеченцами, спускавшимися с Аккинских и Ичкерийских гор. В долинах Сунжи и Терека бок о бок друг с другом возникли казачьи и горские селения. Но наряду с ожесточенными столкновениями известно и о мирных торговых и культурных связях каза­ков и горцев-переселенцев.

С расширением Российского государства на Кавказ власти начали все чаще использовать терское и гребенское казачьи войска как иррегуляр­ное войско для охраны южных границ и в войнах с горцами. Договоры с казаками заключались через наказных атаманов. Взамен правительство обещало признавать их самоуправление и безвозмездно даровать им заня­тые их предками на Кавказе земли. Однако вплоть до начала XVIII в. связи казаков с российскими властями не были прочны. В периоды ослабления Мо­сковского царства казацкие шайки вместе с горцами грабили южные преде­лы Руси, совершая набеги до Астрахани и Кубани. Затем выборные от них являлись с повинной в Москву. Иной раз казачьи круги отказывались по­могать российским властям в походах на своих соседей-мусульман.

■ Если в эпоху Московского царства Россия только укрепляла свои южные границы на Северном Кавказе, то с созданием Российской империи нача­лось завоевание региона и его русская колонизация. Влияние России на Кавказе постепенно перевесило турецкое и иранское. Однако еще более века продолжалась военная и дипломатическая борьба за Кавказ между Россией, Ираном и Турцией. В 1722-1723 гг. Петр I организовал знамени­тый персидский поход. Русские войска прошли берегом Каспийского моря от Астрахани через весь Дагестан, без боя вступили в Тарки, затем в Дер­бент и нанесли иранскому шаху ряд сокрушительных поражений в Азер­байджане. По Петербургскому договору 1723 г. к России отходило все за­падное и южное побережье Каспия. Шамхал Тарковский Адиль Гирей-хан принял российское подданство. Однако вскоре почти все петровские за­воевания на Восточном Кавказе были потеряны. Шамхальство отложилось от России. Анна Иоанновна возвратила Ирану прикаспийские области. Граница между двумя государствами была проведена в 1735 г. по р. Сулак. В 1736-1743 гг. на Дагестан напал иранский завоеватель Надир — шах, но был разбит соединенными силами дагестанских князей и «вольных обществ» и отступил в Иран.

В 1739 г. по Белградскому договору Малая Кабарда, под которой тогда понималась также и территория современных Чечни и Ингушетии, была объявлена «барьером» между Россией и Турцией. Однако набеги Осман­ской империи и крымских татар продолжались, что усиливало политиче­скую ориентацию края на Россию. В 1747 г. русское правительство раз­решило принимать в подданство осетин и ингушей, а в 1749-1752 гг. Санкт — Петербург посетило осетинское посольство. В результате переговоров предго­рья Центрального Кавказа, бассейн рек Ардон и Фиагдон признавались рус­ским правительством свободной территорией, чем подтвердилась российская ориентация этого района. В 1763 г. началось переселение горцев в урочище Моздок и строительство крепости Моздок, а в 1774 г. по итогам переговоров астраханского губернатора П. Н. Кречетникова с 20 членами посольства состоялось присоединение Осетии.

Северный Кавказ продолжал оставаться сферой соперничества России и османской Турции. С помощью французских инженеров Турция построи­ла крепость Анапу, используя ее как один из форпостов для агрессии на Северном Кавказе. Однако в ходе русско-турецких войн происходит посте­пенное усиление влияния России в регионе.

В 60-е гг. XVIII в. в Кабарде были построены военные укрепления от Кизляра, заложенного в 1736 г., до Моздока (1763 г.), что положило нача­ло возведению Кавказской линии и усилению военно-казачьей колониза­ции в верховьях Кумы, по Лабе, Урупу, Малке, Сунже. С 1769 г. русская военная администрация учредила в Кабарде приставское управление. Кабардинские князья и дворяне все свои действия должны были согласо­вывать с ним. Таким образом, складывается система военно-народного управления, при которой приставы опирались на военную силу при сохра­нении традиционных общественно-политических институтов горцев. Воо­руженные выступления кабардинских князей, их депутации в Петербург по вопросу срытия Моздока и упразднения приставства не увенчались успе­хом. В 1771 г. Екатерина II специальной грамотой запретила русским вла­стям на Кавказе принимать беглых крестьян из Кабарды.

По условиям Кючук-Кайнарджийского договора с Турцией 1774 г. Рос­сия получила правый берег Кубани и в ее состав вошла Кабарда. Осенью 1777 г., когда из Турции в Суджук-Кале отплыл фрегат, Екатерина II, вос­пользовавшись ситуацией, сформировала под началом А. В. Суворова Ку­банский корпус и отправила его на правый берег Кубани, где за короткое время была создана система укреплений и крепостей — Александровская, Копыловская, Марьинская, Новотроицкая и др. В том же 1777 г. Екатери­на II утвердила проект новороссийского губернатора Г. А. Потемкина о со­единении всех русских форпостов на Северном Кавказе от устья Дона до Терека в укрепленную линию — Азово-Моздокскую. Здесь развернулось строительство новых кордонных линий и крепостей между Моздоком и Азовом — Екатериноградская (1777 г.), Георгиевская (1777 г.), Солдатская (1779 г.), Владикавказская (1784 г.) и др., началось переселение туда хо­перских и волжских казаков. Между укрепленными пунктами была развер­нута полоса редутов, батарей и наблюдательных пунктов. В 1778 г. кабар­динские князья начали военные действия против русских войск, добиваясь уничтожения военных укреплений, однако были разбиты.

В 1783 г. Крымское ханство было упразднено, а в 1784 г. провозглашено присоединение Крыма к России. К 1785 г. все кордонные пограничные укре­пления составили единую линию от Каспийского до Черного моря. Весной 1785 г. Екатерина II учредила Кавказское наместничество во главе с Г. А. Потемкиным (из Кавказской и Астраханской областей), началась раздача земель дворянству по Моздокской линии (всего 623 тыс. десятин). В том же году была учреждена Кавказская губерния из шести уездов с центром в Ека — теринограде (ныне Екатериноградская ст. в Кабардино-Балкарии).

С последней четверти XVIII в. Северо-Западный Кавказ все активнее втягивается в экономические связи с Россией и другими странами, рас­ширяется вывоз отсюда продуктов земледелия и скотоводства, изделий ремесла и лесных промыслов. Одновременно усилилась и стихийная коло­низация русским и украинским крестьянством Кубани и Причерноморья. В случае притеснений со стороны владельцев земель царская администра­ция разрешила крестьянам переселяться на Кавказскую линию. Ограни­чения, наложенные властями на доступ к соляным озерам по р. Куме и за Тереком, регулярные военные экспедиции вызывали вспышки сопротив­ления и нападения на укрепления.

В XVIII в. Шапсугия и Абадзехия в Закубанье управлялись привилегиро­ванной знатью, часть которой в конце века изгнало восставшее крестьян­ство, и данные районы превратились в сумму «вольных обществ» со слабой социально-имущественной дифференциацией. В адыгском обществе, осо­бенно у проживавших на Черноморском побережье шапсугов и натухай — цев, активизировались притязания родовой аристократии и старшин, уси­ливается социальная напряженность. Продолжающийся рост гнета со сто­роны шапсугского дворянства привел в 1792 г. к восстанию шапсугских крестьян, к которым присоединились абадзехи и натухайцы. Оно приобре­ло широкий размах, шапсугское дворянство было изгнано. Антифеодаль­ное движение северо-западных адыгов охватило значительную террито­рию. В Санкт-Петербург прибыла депутация шапсугских и бжедугских дво­рян, которая была принята Екатериной II. Они заявили о своих вернопод­даннических чувствах и просили помощи в подавлении восстания. Атаману Черноморского казачьего войска было поручено направить за Кубань от­ряд казаков, а администрации края — содержать бжедугских князей и шапсугских дворян в добром расположении к России.

Летом 1796 г. в окрестностях Екатеринодара в урочище Бзиюко про­изошло решающее сражение, в котором крестьяне потерпели поражение. Однако восстание продолжалось. Крестьяне учреждали самоуправление и свою администрацию, вводили народное управление, продолжая упорное сопротивление. Вооруженное вмешательство русских отрядов во внутри — адыгские дела положило начало длительной войне на Кубани и в Черномо — рье. В адыгском обществе произошел раскол. Потомственное крупное дворянство усиливает сотрудничество с царской администрацией, тогда как крестьянство, мелкое дворянство, феодальные старшины выступают против. Ядро движения составили тфокотли — юридически свободные об­щинники. Вскоре, однако, феодальные старшины, недовольные растущим радикализмом народных масс, начинают сотрудничество с Турцией, и кре­стьянство в борьбе против них обращается к России, чему способствовали традиционные экономические и другие связи с русскими переселенцами.

С 90-х гг. XVIII в. на территории Кабарды вводится российская админи­стративно-судебная система управления. В 1793 г. по предложению Глав­нокомандующего Кавказской линией генерал-аншефа А. И. Гудовича в

Кабарде были учреждены «родовые суды» и «расправы» под руководством моздокского коменданта. Они действовали на основе обычного права и разбирали тяжбы и мелкие преступления. Все уголовные дела рассматри­вались по законам империи в «Верхнем пограничном суде» в Моздоке под председательством коменданта крепости. Это была апелляционная ин­станция для родовых судов и расправ, подчинявшаяся астраханскому ге­нерал-губернатору. По разрешениям родовых судов и расправ созывались народные собрания (хасу).

Все эти мероприятия вызвали сопротивление. В 1794 г. в Кабарде вспыхнуло восстание во главе с князьями. Оно было подавлено, а лидеры отправлены в ссылку. В 1799 г. один из князей А. Атажукин бежал из ссыл­ки возглавил освободительное движение в Кабарде. Теперь к нему при­соединилось мусульманское духовенство, что придало религиозную окра­ску борьбе. Так называемое шариатское движение (1799-1807 гг.) имело массовый характер, в него включились часть абазинов, бесленеевцев, чегемских карачаевцев, среднего и мелкопоместного дворянства. Вос­ставшие выступали за учреждение духовного суда вместо родовых, за все­общее равенство во имя религии. Российская администрация была выну­ждена пойти на замену родовых судов и расправ шариатскими судами Мехкеме, что привело к усилению влияния мусульманского духовенства на политическое положение в Кабарде, Горском Карачае и частично в Диго — рии. Верховные князья Кабарды одновременно являлись председателями верховных духовных судов.

Заселение присоединенных земель выходцами из Центральной России, начатое с появления в XVI в. казаков на берегах Терека, приобрело во 2-й половине XVIII в. массовый характер. Было начато формирование граж­данской администрации региона.

Сильно изменилось в XVIII в. казачество. Терские и гребенские казаки были лишены былых вольностей и начали превращаться в служилое военное сословие Российской империи. Петр I подчинил их созданной в 1721 г. Воен­ной коллегии. С 1754 г. последняя получила право утверждать атаманов (вой­сковых старшин), избранных войсковым кругом. Казачьи старшины были приравнены к офицерам (майорам) и переведены на государственное жало­ванье. Значительная часть завоеванных на Северо-Восточном Кавказе зе­мель была закреплена за Терским казачьим войском. В 1722 г. терские каза­ки были переведены из Терков в новую крепость Св. Креста, построенную на Сулаке возле отхода от него р. Аграхани. Терское войско было переименовано в Аграханское. В помощь ему в 1724 г. было переселено 1000 казацких се­мей с Дона, образовавших отдельное Терско-семейное войско. Гребенские казаки были переведены в новые крепости — Кизляр (осн. в 1735) и Моздок (осн. в 1763). В 1736 г. в Кизляр были переселены аграханские казаки, став­шие называться Кизлярским отделом Терского казачьего войска.

Кавказская линия — цепь крепостей, кордонных линий и казачьих ста­ниц, пересекавших весь Северный Кавказ — выполняла три основные цели: окончательное покорение принявших российское подданство «мирных гор­цев»; охрану южных губерний от участившихся в XVIII в. набегов независимых («немирных») горцев; обеспечение безопасного дорожного сообщения с За­кавказьем. Она управлялась особым начальником и делилась на Черномор­скую кордонную линию, Правый фланг, центр и Левый фланг. Северо­Восточный Кавказ был включен в состав Левого фланга. В свою очередь, он состоял из Терской и Нижне-Сунженской линий, Кумыкской плоскости и Чечни с передовой линией. Центр линии располагался во Владикавказе и должен был охранять Военно-Грузинскую дорогу. Начальник каждой части был подчи­нен непосредственно командующему войсками на Кавказской линии. Он управлял не только регулярными войсками, но и приписанными к линии (ли­нейными) казаками и местным мусульманским населением.

Чтобы контролировать перемещения горцев по Кавказу, с конца XVIII в. тут была введена «билетная» система. Въезд в Кавказскую линию, а также выезд за ее пределы производился по «билетам» — письменному разреше­нию, своего рода паспорту, выданному российскими военными властями. В

1- й половине XIX в. билетный режим укреплялся. По мере завоевания строгая билетно-паспортная система распространялась на все новые районы Северо­Восточного Кавказа. Паспортный режим для горцев смягчился только к само­му концу XIX в. Одной из мер борьбы с нарушением билетной системы стало переселение виновных в ее нарушении в контролировавшиеся регулярными войсками и казаками земли современной Ростовской области и Ставропо­лья. Участники набегов на российские владения ссылались либо на катор­гу, либо в расквартированные вдали от Кавказа арестантские роты.

К началу XIX в. вся горная полоса Северного Кавказа от линии Кубань

— Терек к югу еще не была под контролем русской военной администра­ции. Противоречивый характер имело развитие политической обстановки, попытки создания черкесского государства не имели успеха. Горские феодалы пытались лавировать, занимая то прорусскую, то протурецкую позицию. Так, карачаевские феодалы, разделившись на две партии, то просили выставить русские залоги по границе, то выдавали Турции аманатов из четырех сословий

— князей и узденей разных степеней. Вместе с тем рост торгового обмена и других связей адыгов и русских в Прикубанье вызывал тревогу в у турок. В результате русско-турецких переговоров в феврале 1800 г. черноморскому войсковому атаману было предписано не пускать адыгов на русскую сторону.

В ответ на спровоцированные Турцией набеги адыгов Александр I спе­циальным рескриптом 17 апреля 1800 г. разрешил черноморскому каза­честву совершать карательные экспедиции за Кубань для наказания адыг­ского населения. В ходе русско-турецкой войны 1806-1812 гг. Анапа и Суджук-Кале были возвращены Турции. В то же время, русское влияние среди народов Закубанья продолжало укрепляться путем торговли. Основ­ная масса адыгов занимает прорусскую позицию, хотя со стороны части феодальной верхушки, боявшейся потерять власть с утверждением рус­ской администрации, распространялись идеи переселения, и отдельные кабардинские князья и дворяне во 2-й половине XVIII и 1-й половине XIX вв. переселяются в Закубанье и Турцию.

В 1803 г. началось строительство на месте карачаевского поселения Ачысуу (Кислая вода) Кисловодского укрепления и казачьих станиц в Пяти — горье, что вызвало новое восстание в Кабарде. Основное требование сво­дилось к уничтожению Кисловодской крепости и ликвидации кордонной линии. В 1804 г. в Кабарду для утверждения российской власти и подавле­ния противодействия была направлена военная экспедиция. Во время восстания 1809-1810 гг. кабардинские феодалы попытались переселить подвластное им население в горы. Отказ крестьянства был использован царской администрацией для раскола движения, и направленные в 1810 г. карательные экспедиции подавили сопротивление. В 1811 г. ка­бардинцы и ряд закубанских обществ и союзов приняли русское подданст­во. В 1826 г. Карачай во главе с верховным князем-олием подписывает договор о взаимной помощи в случае нападения третьих сил. Однако олий Карачая продолжает посылать аманатов турецкой стороне, что вынудило русское правительство отправить в Карачай в 1828 г. войска. Вооружен­ное столкновение, длившееся между Карачаем и Россией в течение 1826-1828 гг., закончилось присоединением Карачая к России.

Северный Кавказ все больше становится сферой внутренней политики России, оставаясь к тому же ареной острых международных противоречий. Александр I назначил в 1813 г главнокомандующим на Кавказе генерала А. П. Ермолова Расширилось строительство военных укреплений вблизи аулов, на плодородных равнинах, в важнейших топографических пунктах. В 1817 г. было предписано выделять земли казакам правого фланга Кавказской линии.

В 1819 г. против адыгов на Северо-Западном Кавказе действовало 40- тысячное Черноморское (Кубанское) казачье войско. В 1820 г. оно было подчинено Ермолову, а вся территория от Азовского моря до земли Войска Донского включалась в Кавказскую губернию. Вся служба по военной ли­нии на Кубани засчитывалась офицерам войска за действительную воен­ную службу. На земли Черноморского войска началось переселение кре­стьян Черниговской и Полтавской губерний, активизировался переход к непосредственному подчинению горских обществ и правителей края рос­сийской военно-административной власти, перенос военной линии с Тере­ка до подножия Кавказского хребта. Для подавления сопротивления (наи­более крупные вспышки недовольства произошли в 1822 и 1825 гг., осо­бенно под влиянием духовенства) в Кабарду был введен «летучий отряд» с артиллерией, начато строительство укреплений от Владикавказа к вер­ховьям Кубани и перемещение военной линии на юг от Терека к подно­жию так называемых Черных гор. В 1822 г. крестьянам объявлялась сво­бода от непокорных русской администрации князей, которые между тем продолжали нападения на Кавказскую линию.

События в Кабарде и Балкарии были тесно связаны с ситуацией в За­кубанье, населенном многочисленными адыгскими народами и карачаев­цами. Часть ногайцев кочевала западнее Екатеринодара, в Закубанье их насчитывалось до 300 тыс. человек. Строительство укреплений в Кабарде и перенос военной линии сопровождались учащением наездов закубанцев на русские укрепления, ответными карательными мерами и насаждением русской администрации у ногайцев.

В 1821-1822 гг., с подавлением антирусской оппозиции части кабар­динских феодалов русскими войсками, левое крыло Кавказской линии продвигается в глубь Кабарды, при этом было построено несколько воен­ных укреплений, в том числе Нальчик, которые заперли выходы на равнину из ущелий и составили Кабардинскую военную линию.

Важное значение имела замена в 1822 г. Мехкеме Временным ка­бардинским судом. По шариату рассматривались только гражданские дела, члены суда руководствовались и обычным правом, и частично русским законодательством. Уголовные дела находились в ведение военных судов. Временный кабардинский суд являлся также исполнительным органом власти внутреннего управления Кабарды. На места командующим Кавказ­ской линией назначались приставы.

Кабардинские князья, не смирившиеся с покорением края, переселялись за Кубань, в ущелья Зеленчука и Урупа. Отряды так называемых «беглых» ка­бардинцев в 1825 г. продолжали набеги на русские станицы по верхнему те­чению Кубани. Однако к этому времени Кабарда полностью была присоеди­нена к России, хотя сопротивление продолжалось и в 40-е гг. XIX в.

Положение оставалось сложным, и в 1824-1825 гг. войска вновь раз­рушили ряд аулов в Закубанье, где сопротивление возглавили местные аристократы, связанные с Турцией доходами от продажи людей в рабство, сбыта самшита, кож, мехов и шерсти. Однако рядовые шапсуги, натухайцы и абадзехи обратились к русскому командованию с просьбами о покрови­тельстве. В конце 1826 — начале 1827 гг. создалась благоприятная обста­новка для прекращения военных действий и мирного присоединения адыгских народов к России.

В ходе русско-турецкой войны 1828-1829 гг. укрепились связи россий­ских властей с адыгскими князьями и дворянством, восставшие бжедуг — ские крестьяне были изолированы от наиболее решительных и сторонни­ков продолжения борьбы — абадзехских крестьян, а обращение бжедуг — ской аристократии было использовано для разорения сопротивлявшихся адыгских сел по левому берегу Кубани. Была взята Анапа, захвачен Ге­ленджик, развернуто строительство новых крепостей и кордонов, предпри­нималась также попытка патрулирования военными сторожевыми судами Черноморского побережья. По Адрианопольскому мирному договору с Турцией 2(14) сентября 1829 г. весь берег Черного моря от устья Кубани до пристани Св. Николая включительно отошел к России. Турция отказа­лась от притязаний на Черноморское побережье, населенное адыгами, от земель севернее новой пограничной линии. Таким образом, Черкесия перешла к России, но закубанские адыги, считавшие свои территории су­веренными, отвергли трактат. Осенью 1830 г. царские войска двинулись на занимаемые ими территории. Сопротивлявшиеся села сжигались. В 1832 г. для размещения в укреплениях и крепостях Кавказской линии бы­ло образовано Кавказское линейное казачье войско. Вместе с силовым давлением развертывалась и экономическая блокада региона, на что гор­ские народы ответили новой религиозной формой военно-политической организации и борьбы, получившей название «мюридизм».