В XIII-XIV вв. на Северном Кавказе происходят коренные изменения. Многократные походы монголо-татарских войск через северокавказские земли, рейды во внутренние области, а затем такие же погромы армий Тимура — все это самым пагубным образом отразилось на экономике, культуре и социальном развитии народов Кабардино-Балкарии. По всему региону шел двуединый процесс — рост кочевий для захватчиков за счет роста запущенных земельных угодий коренных обитателей края.
Северный Кавказ вместе с Юго-Восточной Европой превращается в кочевья золотоордынских ханов. Северокавказские земли, богатые пастбищами и плодородными пахотными угодьями, теперь составляют часть Джучиева улуса, или Золотой Орды. Здесь ее ханы разбивают свои ставки. Об этом красноречиво говорит тот факт, что в 1318 г. князь Михаил Тверской был вызван ханом Узбеком «в ставку на реке Сивинце» (река Сунжа. — И. М.).
Большие средневековые города Верхний и Нижний Джулаты, у нынешних станицы Змейской и города Майского, были переименованы в Татартуп, т. е. «Стан татаров». Прежде это были богатейшие города, где армия Тимура запасалась «провизией из тамошних зерновых запасов». Теперь же, после погромов Тимура, они прекращают свое существование. Народы Северного Кавказа, в т. ч. и Кабардино-Балкарии, и их земли оказались втянутыми в систему военно-политический организации Золотой
Орды, за что и были разорены Тимуром. В конце XIV — начале XV в. предгорная полоса Северного Кавказа, прежде населенная аланами, покрывается густой сетью кабардинских курганов вплоть до реки Сунжи.
Основным занятием кабардинцев и балкарцев в описываемую эпоху по — прежнему оставались скотоводство и земледелие, значительно подкрепляемые охотой, бортничеством, садоводством, рыболовством, различными ремеслами и промыслами. Однако не все эти виды хозяйства имели одинаковую значимость в экономике народов. В зависимости от сложившихся в домонгольское время хозяйственных навыков, а также в силу различных физико-географических и климатических условий — в горах и на равнине, доминирующим занятием являлось либо скотоводство, либо земледелие, либо сочетание того и другого. В зависимости от этих же условий определялся удельный вес различных промыслов и подсобных занятий.
Земледелие. Основным земледельческим районом являлась предгорно-плоскостная зона, т. е. Кабарда, но посильной обработкой земли и горным земледелием занимались и жители гор — балкарцы
Определенное представление о земледелии этих народов дают археологические материалы. На ряде домонгольских поселений часто обнаруживались железные лемехи от плугов, мотыги, серпы, каменные зернотерки, жернова ручных мельниц, ступы, песты и пр. В ряде кабардинских курганов, например у сел. Старый Черек, археологи находили зерна проса. Истлевшие зерна ячменя исследователи обнаруживали и в средневековых склепах Балкарии.
О развитии земледелия свидетельствуют обширные террасовые поля на склонах гор, неоднократно отмеченные многими авторами. Об этом же говорит и система поливных каналов, водопроводов из глинобитных, гончарных, деревянных труб на горных поселениях, а также наличие глубоких зерновых ям на поселениях и городищах Кабарды и крепостях Балкарии.
По сообщениям письменных источников, распространенной культурой у кабардинцев было просо, а у балкарцев — ячмень. Эти культуры хорошо известны в устном народном творчестве, в т. ч. и нартском эпосе балкарцев и кабардинцев.
Судя по сообщению Интериано (XV в.), у черкесов пахота велась на быках, а зерно они мололи на ручных каменных мельницах. Н. Витсен и Тавернье (XVII-XVIII вв.) говорили, что адыги «не обрабатывают несколько лет подряд одно и то же поле, а переносят ежегодно свои плантации с места на место». Это свидетельствует о навыках переложной системы земледелия уже в описываемую эпоху.
В 1235 г. доминиканский миссионер Юлиан сообщает, что «в Алании во время пахоты все люди одного селения при оружии вместе идут на поле». В его сообщениях интересен и другой факт: когда путешественникам было необходимо из-за большой нужды продать нескольких своих работников, чтобы остальные могли продолжить путь, то им это сделать не удалось, «так как никто не умел ни пахать, ни молоть». Один из их работников «умел делать ложки и кое-что другое, за что иногда они получали немного проса».
Иосафат Барбаро (XV в.), говоря о стране «Кремух», рядом с которой живут «кавертейцы и асы», пишет, что «земля их изобилует хлебом, скотом и медом». В 1634 г. о наличии у них проса и другого зерна пишет Дортелли д’Асколи. Об этом же писал Жан де Люк. Сведения о земледелии у народов Кабарды и Балкарии XIII-XVII вв. имеются у Феррана, Кемпфера, Мотрэ и других авторов интересующей нас эпохи.
Все сказанное достаточно свидетельствует о роли земледелия в хозяйстве народов нашей республики в далеком прошлом.
Скотоводство являлось основным видом хозяйственной деятельности, основой всей экономики названных народов. Какова бы ни была доля земледелия, оно все же не могло заменить собой экономического значения скотоводства, которое было развито и формировалось здесь на протяжении многих тысячелетий.
Различные изображения скотоводческого быта, находки большого количества остеологического (костного) материала, предметов по уходу за скотом, по обработке продуктов скотоводческого хозяйства, обнаруживаемые археологами, убедительно говорят о доминирующей роли скотоводства в общей системе хозяйства кабардинцев и балкарцев. Скот обеспечивал их всем необходимым: продуктами питания, кожей и шерстью для изготовления тканей, войлоков, ковровых изделий, бурок, башлыков и другой одежды.
Высокому уровню развития скотоводства способствовала богатая кормовая база — прекрасные альпийские луга в горах и богатейшие речные долины, изобилующие сочными травами на равнине и в предгорьях.
Народы Кабарды и Балкарии разводили крупный рогатый скот, лошадей, овец, свиней, домашнюю птицу. Кости этих особей являются постоянными находками археологов.
Побывавший в Предкавказье в середине XIII в. Плано Карпини пишет, что «его жители очень богаты скотом — верблюдами, быками, овцами, козами, лошадьми, а вьючного скота у них такое огромное количество, какого, по нашему мнению, нет в целом мире». Иосафат Барбаро дополняет это словами о том, что в тех краях «разводили прекрасных быков, что их хватило бы вполне даже на итальянские бойни». Особое удивление вызывали у путешественников бараны с огромными курдюками, которые позднее получили название «карачаевской породы» и восхищали даже лондонских гастрономов. Выдающихся успехов народы Кабардино-Балкарии достигли в области коневодства. Интериано писал об адыгах, что «часто они готовы отдать все свое имущество за коня, который им приглянется, и нет у них вещи драгоценнее хорошего коня». Эту же оценку продолжает Тавернье в следующей формулировке: «Их главное богатство заключается в стадах, в особенности в прекрасных лошадях, очень сходных с испанскими. Они имеют, кроме того, большое количество коз и овец, шерсть которых так же хороша, как и получаемая в Испании, так что московиты приходят и закупают ее для выделки войлока». Почти то же говорит и Кемпфер: «Их главное богатство состоит в скоте и особенно в прекрасных лошадях, которые ценятся наравне с испанскими, затем в козах и овцах, из шерсти которых москвичи изготовляют войлок».
В скотоводстве, как и в земледелии, проявляется вертикально-зональное размещение, дифференциация хозяйства. В горах разводили в основном мелкий и в меньшей мере крупный скот. В предгорьях и степи доминировало разведение быков, коров, лошадей и меньше коз и овец.
О значительной роли овцеводства в Балкарии свидетельствует и древний пастушеский двадцатиричный счет, который соседние пастухи, например осетинские, категорически именуют «балкарским счетом». Кроме того, пастухи-овцеводы пользовались и специальными деревянными бирками с зарубками, как и древнетюркские племена Дебо,
Скотоводство было отгонным. На весенне-летний период скот отгоняли на горные пастбища, зимой содержали в стойлах, а иногда на око- лоаульных выгонах. Выгон на зимние пастбища практиковался в горных районах. Зимой со скотом уходили только мужчины, а летом и женщины, и целые семьи.
Большая роль скотоводства в жизни этих народов отражена в эпических сказаниях, детских играх, ритуальных танцах и пр. Скотоводство нашло отражение и в народном календаре, празднествах, обрядах и обычаях. Например, первый ягненок сезона у балкарцев приносился в жертву покровителю овец Аймушу, чтобы был хороший приплод. Жертвенный ягненок назывался Тёлю баш — «Глава приплода».
У адыгов божеством-покровителем коней и наездников был Зейгут, покровителем овец — Емыш, покровителем рогатого скота — Ахин, покровителем пахотных волов — Хакусташ и т. д. Покровителем овец у балкарцев, как отмечено, являлся золоторогий Аймуш, а покровителем крупного рогатого скота — Долай.
Этот пестрый пантеон божеств красноречиво говорит об огромной роли скотоводства в жизни балкарцев и кабардинцев. В поверьях наших народов широко развиты заклинание, заговаривание скота, чтобы уберечь его от хищных зверей. Практиковались народная ветеринария, система оберегов и т. д.
У кабардинцев и балкарцев особо отмечался день выхода на сенокос. По словам Ш. Ногмова, кабардинцы август называли «сенокосным месяцем», а у балкарцев, например, сентябрь считался месяцем «стрижки овец», октябрь был месяцем мясных заготовок на зиму.
Все сказанное довольно хорошо иллюстрирует большую значимость скотоводства в жизни кабардинцев и балкарцев.
Ремесло. Монголо-татарские погромы 1222-1240 гг. нанесли существенный урон и этому виду хозяйственной деятельности. Захватчики сгоняли тысячи мастеров из завоеванных стран в свои ставки, города Золотой Орды и летние кочевья.
В XIII-XIV вв. в городах Золотой Орды — Сарае Берке, Маджарах, Астрахани и других — сложились целые кварталы потомственных ремесленников — выходцев с Северного Кавказа и из России. Современник Ибн
Баттута сообщает, что в Сарае живут разные народы, как то: «асы, которые мусульмане, кипчаки, русские и византийцы, которые христиане. Каждый народ живет в своем участке отдельно, там и базары их». Есть сведения, что там были и черкесские кварталы ремесленников.
Судя по археологическим находкам, ремесленники обрабатывали камень, кость, дерево, шерсть и кожу, железо и другие металлы. Широко практиковалось золотошвейное мастерство и пр.
Почти каждый кабардинский курган XIV-XVII вв. содержит набор оружия — длинные сабли, лезвия которых нередко превышают 1 м, колчаны с десятками стрел, кинжалы, ножи, ножницы для стрижки овец, железные кресала, скобы для скрепления деревянных погребальных колод и другие предметы ремесленного производства. Почти те же предметы обнаруживаются в балкарских захоронениях, за исключением сабель.
Кабардинские и балкарские женщины XIII-XVII вв. широко пользовались различными ювелирными изделиями — перстнями, серьгами, кольцами, браслетами и др.
По заключению специалистов лаборатории естественно-научных методов Института археологии АН СССР, на основе анализа железных предметов из памятников Кабардино-Балкарии можно утверждать, что в основе кузнечной технологии того периода лежит свободная ковка металла с последующей тепловой обработкой готовых изделий. Это относится как к предметам быта (скобы, кресала, ножи, ножницы), так и к предметам вооружения (сабли, стрелы, кинжалы).
Среди археологических памятников известны железоплавильни, выработки недалеко от сел. Верхний Чегем, у ледников Дых-тау и Хрум-къол и др. От одного из рудников у Дых-тау сохранились следы выработок, «крепленные деревянными стойками и пилеными досками». В Чегемском ущелье, по словам Гюльденштедта, добывали свинец и изготовляли порох. По словам Кемпфера, черкесы «очень трудолюбивы и добывают даже железо». Вероятно, под «черкесами» автор подразумевал и горские племена, так как на равнине, на исторической территории кабардинцев, неизвестны железные рудники. Объединение под термином черкес многих кавказских народов региона практиковалось даже в академической науке вплоть до конца XIX в. Известно, например, что Президент Петербургской академии наук А. Я. Купфер еще в 1830 г. черкесами называл жителей карачаевского аула Схауат и указывал, что они показывали ему свои древние рудники.
Упоминавшийся Интериано писал, что черкесы сами делали свои стрелы «и в целом мире не найти стрел, которые хватали бы так далеко и имели бы столь закаленное острие». Уместно отметить, что крымский хан в 1547 г. возложил на кабардинцев дань, в числе которой были указаны панцири. А Интериано писал, что черкесы даже «спят в кольчугах и панцирях».
О том, что кузнечное дело пользовалось большим почетом, может свидетельствовать и тот факт, что кузница у кабардинцев и балкарцев представлялась священным местом, существовали культ железа, покровитель кузнечного дела и кузнецов. У балкарцев таким покровителем был первый нартский кузнец Дебет Златоликий, а у кабардинцев таковым был Тлепш.
В не меньшей мере было распространено ремесло по обработке камня. В камнерезном искусстве прежде всего необходимо отметить небывалое мастерство, проявленное при строительстве многочисленных склепов- мавзолеев и усыпальниц, уникальных оборонительных сооружений — башен, крепостей, замков, сооруженных казалось бы в немыслимых труднодоступных местах горных утесов. Такое же мастерство мы наблюдаем и в различных каменных изображениях языческих божеств, ритуальных каменных изваяниях, надгробных каменных стелах с замысловатым орнаментом и пр.
Большого мастерства достигли народы Кабарды и Балкарии в обработке дерева. Из него изготовлялась в основном вся домашняя посуда, так как гончарное ремесло к этому периоду, видимо, пришло на территории нашей республики в упадок, и керамических изделий в археологических памятниках рассматриваемого времени почти нет.
Из дерева изготовляли предметы быта: посуду, пряслица для веретен, туалетные гребешки и гребни для обработки шерсти, предметы для обработки кожи, различные шкатулки и пр. Об умении обрабатывать дерево свидетельствуют и отлично выполненные погребальные колоды, выдолбленные из цельных стволов, составные гробовища, скрепленные посредством точно рассчитанных пазов и шипов, и другие изделия.
Столь же распространенным было ремесло по обработке кости, из которой изготовлялись различные предметы быта, украшения, поделки, пуговицы, наконечники для сельхозорудий и т. п.
Обнаруживаемые при раскопках обрывки домотканых тканей и изделий из них, остатки войлочных предметов, фрагменты дубленой и сыромятной кожи и изделия из нее говорят об уровне развития этого вида ремесленного производства.
Особого искусства достигли женщины в золотошвейном рукоделии. Интериано писал, что они «не занимались никакими другими работами, кроме вышивания или тканья, красиво вышивая кисеты для огнива и кожаные пояса». Тавернье и Асколи пишут о кабардинках, что они вышивают золотом и серебром «седла, накладки колчанов и футляров для луков, башлыки и носовые платки». Исследователи и путешественники не раз восхищались мастерством женщин Кабарды и Балкарии в искусстве рукоделия. Например, неоднократно отмечали, что балкарки не бросают своих веретен даже по пути в соседнее село. Эта характеристика дословно повторяет слова римского дипломата и историка V в. Приска Панийского, сказанные о гуннских женщинах, что они, как отмечалось, «никогда не покидают своего веретена».
Все приведенные факты говорят о глубокой исторической традиции ремесленного производства у народов Кабардино-Балкарии.
Промыслы играли в экономике названных народов не меньшую роль. Среди них на первое место выходит традиционная охота, о чем красноречиво говорят находки костей различных животных, в т. ч. медведей, кабанов, оленей, туров, барсуков, зайцев, лис, волков и др. Мясо некоторых из них употребляли в пищу, шкуры шли на шитье одежды, кости использовались для изготовления предметов быта, различных оберегов и т. д. Клыки кабана, например, использовались для разглаживания и утюжения швов различных изделий, клыки волка, лисы, медведя служили в виде подвесок — амулетов, оберегавших от различных болезней и сглаза.
Охота нашла глубокое отражение в фольклоре и народных поверьях, по которым покровителями охоты и охотников были у кабардинцев Мезитха, а у балкарцев Абсаты. Каменные изображения этих божеств известны в различных районах нашей республики, а одно из них хранится во дворе Национального краеведческого музея в городе Нальчике.
Есть определенные свидетельства и о рыболовстве. Среди археологического материала нередки глиняные грузила для сетей, обнаруживаемые в слоях XIII — XIV вв. на поселениях по берегам Терека. Шипы осетровых рыб были найдены и на высокогорном городище у сел. Верхний Чегем.
Средневековые авторы, имена которых уже несколько раз упоминались, часто говорят о наличии у народов Кабарды и Балкарии того времени «много меда», о развитии у них бортничества. Отмечались также и различные садоводческие культуры, являвшиеся хорошим подспорьем в экономике.
Торговля. Немалое место в экономике кабардинцев и балкарцев занимала торговля. Об этом достаточно сведений в археологическом материале XIII-XVIII вв. В кабардинских курганах и памятниках балкарцев очень часто находили обрывки шелковых и шерстяных тканей, привозные самшитовые гребни, цветные камни для инкрустации перстней, колец, серег, а также сердоликовые, халцедоновые, пастовые и стеклянные бусы и мн. др. В некоторых кабардинских курганах в Пятигорье найдены золотоордынские монеты, а в могильнике у сел. Ташлы-Тала были обнаружены турецкие монеты Ахмеда III (1703-1730), битые в 1703-1704 гг. в Константинополе и Мисре; монеты Махмуда I (1730-1734), чеканенные в Константинополе в 1730-1731 гг. Но, несмотря на эти находки, торговля все еще оставалась меновой, о чем говорят слова современников: «…они не имеют монеты, а свои произведения обменивают». Причерноморские черкесы вели оживленную торговлю с генуэзцами, которые возили соль, рис, мыло, пряности, горчицу, хлопчатобумажные ткани, шелк, бархат, ковры, слоновую кость, золотые и серебряные украшения и фарфор. Взамен вывозили сало, меха, шерсть, войлоки, бурки, а также мед, воск, лес, фрукты и др. Обо всем этом говорит устав «Генуэзских колоний» 1449 г.
О широких торговых связях народов нашего края писали Интериано, Эль-Омари, Гюльденштедт и др. По словам Гюльденштедта, балкарцы вели оживленную меновую торговлю с соседними народами — сванами, грузинами, кабардинцами. Он писал, что «малканцы приходят с толстым сукном, войлоками и тому подобным на еженедельную ярмарку в Они, что в Радше (Рачи. — И. М.) при Риони, и выменивают тут бумажные материи и пр. Но тем более сношения имеют базианцы (балкарцы. — И. М.) с кабардинцами и получают в Кабарде, в случае нужды, оленей и всегда российскую соль, бумажные материи, холст и сафьян. Все сие выменивают они на шерсть, толстое сукно, рожь, войлоки, лисьи и куньи меха, серу, которую они добывают близ Устожирта (Хуштосырт. — И. М.) в Чегемском округе, и огнестрельный порох, ими самими приготовляемый».
Около 15 дней торговлей и «барышом занимался» один из послов Московского государства Ф. Елчин среди балкарцев и карачаевцев в 1639 г., следуя по Баксанскому ущелью в Грузию. Многие авторы говорят о существовании базаров в Пятигорье, куда съезжались купцы многих стран, в числе которых были и русские. В свою очередь купцы-черкесы и кабардинцы ездили по торговым делам в Москву. Так, Николай Варкоч, посещавший Москву в 1589 и 1594 гг., пишет, что в Москве «ведут торговлю многими превосходными товарами приезжие в большом количестве туземные и иностранные купцы из очень далеких краев… Кабардинской, Грузинской, Сибирской, Черкасской и других земель».
Приведенные материалы подтверждают существенное место и значение торговли в экономической жизни кабардинского и балкарского народов.
Социальная структура кабардинского народа изучена довольно хорошо, чего совершенно нельзя сказать о балкарцах.
После известных событий XIII-XIV вв. усиливается процесс продвижения адыгских племен из Причерноморья на юго-восток. Как наиболее активная их часть — кабардинцы выходят из Закубанья в плодородные и богатые долины Центрального Предкавказья. Заселение опустошенных монголами, а затем и Тимуром, пастбищных и пахотных угодий от Лабы и до Сунжи значительно способствует ускорению дальнейшего развития нараставших феодальных отношений в их среде. Все это способствовало еще более мощному скачку в социально-экономическом развитии кабардинского народа. В конечном счете это привело к значительному опережению кабардинцами соседних северокавказских народов. Именно поэтому они вызывали повышенный интерес к себе у молодого Русского централизованного государства, искавшего на Кавказе надежного партнера в сложнейших международных отношениях рассматриваемого времени.
Уже генуэзские документы XIV-XV вв. говорят о зихских князьях и правителях, а в XV в. Интериано и Барбаро упоминают о знатных княжеских родах. Этот факт подтверждают и русские документы XVI-XVII вв. В подчинении князей находились дворяне — уздени, свободные крестьяне — тльфокотли, крепостные крестьяне, в русских документах называемые ясачными людьми. Существовали и домашние рабы — унауты.
При рассмотрении социальной структуры балкарского народа необходимо учитывать, что предки балкарцев — аланы — в X-XII вв. находились на стадии развитых феодальных отношений и раннегосударственного образования. А другая этническая группа их предков — асы — уже в XIV в. имела своих правителей, владевших неприступными и мощными крепостями и замками, которые с большим трудом пришлось покорять армии Тимура.
В 1967 г. автором этих строк была предпринята попытка объяснить социальную структуру Балкаро-Карачаевского общества с помощью археолого-архитектурных памятников рассматриваемого периода. Как известно, уже в памятниках XIII-XIV вв. у сел. Верхний Чегем, Ташлы-Тала и других имеются очень разнящиеся по богатству инвентаря погребения, содержащие изделия из серебра, шелка, привозные вещи и т. п. В сравнении со множеством беднейших захоронений на тех же могильниках этот фактор проясняет многое в вопросах социального и имущественного расслоения общества. К XV-XVI вв. здесь имеются такие сильно укрепленные замки и крепости, как Зылги, Курнаят, Усхур, Болат-къала, Джабо-къала и др. В XVI-XVII вв. княжеские фамилии балкарцев — Абаевы, Балкаруковы, Айдеболовы, Крымшаухаловы и другие — имели собственные мавзолеи — усыпальницы, грандиозные башенные сооружения, носящие фамильные и личные имена князей. Весьма показательно, что княжеские мавзолеи всегда находятся в окружении рядовых и очень бедных захоронений, как и башни, замки в окружении бедных саклей горцев.
Сооружение таких огромных архитектурных ансамблей, безусловно, требовало большой и умелой организации наемного, а скорее всего принудительного, труда.
Все эти факты говорят о том, что в балкарской среде в XIII-XVII вв. мы наблюдаем глубоко зашедший процесс социальной и имущественной градации, о котором свидетельствуют как сами памятники, так и документы XVI-XVII вв. В этих документах социальная верхушка именуется мурзами, владетелями, правителями. Грузинский историк и географ царевич Вахушти писал о Балкарии, что здешние овсы знатнее и почетнее других и что среди них имеются помещики и крепостные крестьяне.
Балкарские князья именовались таубий — «горский бий», а княжеское сословие называлось басиат. Последний термин восходит к этнониму предков хазар — басил, т. е. «главный народ». Вероятно, от этого же этнонима происходит и грузинское название балкарцев — басиани.
Балкарская социальная знать объединялась термином Ак-сюек — «Белая кость». Таким же термином именовалась социальная верхушка древнетюркских племен еще в VII в.
За таубиями и басиатами в Балкарском обществе идут уздени — свободные общинники, владевшие собственным хозяйством и живущие своим трудом. Вероятно, поэтому они и называются ёз + ден, что буквально означает «от себя», «самостоятельно». Рожденные от брака таубия и узденя именовались чанка. В домашнем быту эксплуатировались рабы — къул, къарауаш (кул, караваш).
Многие исследователи устанавливают, что в Балкарии XV-XVII вв. уже шел процесс феодализации. Но тщательное изучение этой проблемы остается насущной задачей историков Кабардино-Балкарии.
Феодальные отношения в Кабарде и Балкарии были тесно переплетены и скрыты под вуалью различных пережитков родового строя. Красноречивым проявлением этого являются такие институты родового строя, как левират — женитьба на вдове близкого родственника мужа, а также институт аталычества, название которого происходит от термина аталыкъ, т. е. «заменяющий отца». По этому обычаю ребенок, особенно мальчик, отдавался на воспитание до совершеннолетия в семью низкого сословия или родственника. В связи с этим интересно отметить, что еще в 922 г. подобный институт был описан Ибн Фодланом у древних болгар в следующих словах: «Одно из их правил таково — если у сына какого-либо человека родится сын, то его берет к себе его дед, прежде его отца, и говорит:
— Я имею больше прав, чем его отец, на воспитание, пока он не сделается взрослым мужем».
Такова краткая характеристика социального строя и экономики народов Кабарды и Балкарии в XIII-XVIII вв.
