Этнические структуры повседневности

Развитие капитализма, расширение местного рынка и торгово-эко- номических контактов с другими областями России, втягивание в об­щероссийский рынок активно влияли на материальную культуру. Соот­ношение принесенных в город традиций с процессами европеизации и урбанизации определяло динамику развития этнических структур по­вседневности — городских домов, одежды, пищи и других.

Городские дома. Имеющиеся источники не сохранили информацию ни о деталях конструкции домов, ни об их планировке. Поэтому мы можем определять типологию городского жилища только одним пока­зателем — строительным материалом. Во Владикавказской крепости пер­вым типом жилища был деревянный дом, “строения из бревен, огоро­женные дворами”. Их описал Штедер в 1781 году290. Несколько позднее Г. Ю. Клапрот указывал, что жители селения Саурова все живут в дере­вянных домах291. Из рапорта шефа Владикавказского гарнизонного пол­ка генерал-майора Ивелича Главнокомандующему войсками Кавказс­кой линии фельдмаршалу И. В. Гудовичу явствует, что в крепости был только один деревянный дом коменданта, а офицеры жили в землянках, отчего часто болели. Это обстоятельство вынудило коменданта постро­ить полковой лазарет для больных. Офицеры не могли сами строить дома, не делали этого и торгующие в крепости купцы, устанавливавшие толь­ко торговые лавки, чтобы избежать “постоя” военных. Генерал-майор Ивелич начал обустраивать крепость, выкупал дома выбывших офице­ров, не угрожал постоем торгующим купцам. В 1808 году в крепости были следующие постройки: 2-х этажный дом на каменном фундамен­те, покрытый черепицей, для проезжающих господ генералитетов и по­чтового двора, солдатская казарма, караульная кордегардия, кухня к ко­мендантскому дому для унтер-офицеров, полковая канцелярия, дом для лекаря и аптеки, мастерская изба на 20 ремесленников, полковой цейх­гауз, кордегардия при воротах укрепления, кухня для временного поле­вого госпиталя, 21 жилой дом292. По источникам конца 1820-х годов внут­ри крепости были каменные казармы, церковь, “много других деревян­ных казенных зданий”, вне крепости — форштадт из 25-30 домиков офи­церов и 2 нижних чинов женатой роты”293. По наблюдению современ­ников, строения во Владикавказе были “довольно красивой наружнос­ти”, но “в общем устройстве” походили на малороссийские мазанки, часто окруженные садами294.

В 1880-х годах распространенным типом жилища был турлучный дом, с соломенной или лубковой крышей. Такие дома строили осетины, а также “женатые нижние чины”. Турлучные постройки часто белили известью. Расположение домов было хаотичным. Вот как выглядела лучшая в городе улица (Дворянская): “…небольшие турлучные домики, крытые соломой и лубком, стояли в таком положении, как будто им ско­мандовано было “вольно, ребята”, они выходили и лицом, и спиной, и боком на улицу; одни из них выглядывали из-за плетня, другие из-за частокола, третьи из-за досчатого забора; ни одна хата не выставлялась открыто в линию улицы, напротив, большая их часть пряталась вглубь двора”295.

В 1837 году крепость Владикавказ была перенесена на правый бе­рег Терека. Кроме цитадели там расположились старый и новый форд — штаты, штаб-квартиры военных команд, а на левом берегу Терека рас­полагалась станица Владикавказского казачьего полка, штаб-квартира Тенгинского пехотного полка, поселения военных команд. С расшире­нием пределов предместий крепости, с ростом ее населения стала раз­виваться торговля, поселялось “множество торгующего и промышлен­ного люда”, строившего дома красивой архитектуры296. В 1859 году в крепости насчитывалось 558 деревянных и каменных домов, а в 1867 году стало 900 домов и 125 лавок, расположенных на 25 улицах297.

Преобразование крепости в город, быстрый рост населения, фаб­рично-заводской промышленности привели к интенсивному строитель­ству. Лубок, саман и дерево уступали место черепице, железу, кирпичу. Александровский проспект стал застраиваться двухэтажными кирпич­ными и каменными домами. В1869 году корреспонденты местной прес­сы отмечали крупные изменения во внешнем виде города: "… где преж­де были одни часто лубком и соломой крытые лачуги или оставались совершенно незастроенные участки, теперь красуются весьма ценные и видные здания”298. В городе широко развернулось строительство кир­пичных домов. Наметилась тенденция к приспособлению части жилого дома под магазин или торговую лавку. Это объяснялось стремлением многих горожан заниматься мелкой торговлей.

К январю 1876 года местная администрация обещала отпраздновать окончательное преобладание в городе железа и черепицы299. Реально к этому времени во Владикавказе было 460 каменных и кирпичных до­мов (27% всех строений), 1978 деревянных, только 6 турлучных, и ни одного саманного дома300. Уменьшилось число домов, крытых соломой.

Первыми монументальными зданиями были Осетинская церковь (1815 год), комплекс строений военного госпиталя, располагавшихся в районе улиц Титова-Чкалова-Зортова-Камалова (середина XIX века), дворец Начальника Терской области по улице Церетели (1865 год), Оль- гинская женская гимназия (около 1875 года) — одно из крупнейших зда­ний города по улице Маркуса, с куполом-навершием, большим актовым залом и домовой церковью, в котором позднее разместился Горский институт народного образования. В 1876 году было построено здание духовного училища (улица Бутырина), пивоваренный завод братьев Прохаско по улице Пашковского и др.

К 1885 году в городе было уже 894 каменных и 1713 деревянных домов301. Появились здания с круглыми колоннами, балконами, среди них дом для призрения престарелых и увечных по улице Кирова. К кон­цу XIX века было построено крупное двухэтажное здание Кадетского корпуса по проекту военного архитектора Томашевского (проспект Ко­ста), здания женской прогимназии по улице Карла Маркса, епархиаль­ного женского училища по улице Церетели, здание Госбанка по проекту архитектора П. П. Шмидта по улице Куйбышева, здание грузинского учи­лища по улице Церетели, персидское консульство по улице М. Горького, Николаевское училище по Темирязевскому переулку, особняк Татузова по улице Г. Баева, где размещался филиал Азова-Донского коммерчес­кого банка. Одним из красивейших зданий на всем Северном Кавказе считался дворец барона Штейнгеля, построенный в 1892 году на углу улиц Ленина и Церетели. Для его строительства были приглашены ар­хитектор и художники из Италии. Роскошный по своей архитектуре дво­рец барона привлекал внимание современников, отмечавших, что “та­кое здание-дворец можно встретить в Царском селе или Петергофе”302.

К этому времени в городе уже были построены здания гостиниц “Бри­столь” (улица Ленина), “Гранд-Отель”, “Европа”, “Империал”, “Нью — Йорк”, “Париж”, здание Русского драматического театра и др.

В начале XX века во Владикавказе строились новые общественные здания и особняки состоятельных горожан. По проекту архитектора П. П. Шмидта в 1902 году было построено здание “Общества взаимного кре­дита” на Александровском проспекте. По проекту архитектора Е. И. Дес — кубеса в начале XX века был построен двухэтажный торговый дом Ки- ракозова-Оганова. По улице Вахтангова в 1903 году были построены Пушкинская школа, торговый дом К. К. Канаплиной. К этому же време­ни относится появление особняка К. Хуцистова по улице Ростовской. Это был один из немногих осетин, занимающихся подрядными работа­ми. Другой осетин В. П. Дзахов был подрядчиком в строительстве Горс — ко-Пушкинского общежития по улице Церетели. В городе появились красивые здания художественного музея им. М. С. Туганова по Алексан­дровскому проспекту (архитектор И. В. Рябикин), двухэтажное “зеркаль­ное” здание торгового дома Киракозова-Оганова (архитектор П. П. Шмидт), Русско-азиатского банка по улице Миллера (архитектор В. В. Грозмани). Интересными в архитектурном отношении были особняк адвоката Б. Р. Беме по Павловскому переулку (архитектор П. П. Шмидт), особняк А. В. Замкового по улице Черноглаза (архитектор В. В. Грозма­ни), особняк Г. В. Баева, построенный по его собственному проекту при консультации В. В. Грозмани и при участии греческих мастеров по ули­це Ленина, особняк Б. К. Далгата по улице Горького (архитектор Е. И. Дескубес), особняк Штейнгеля в городском парке, особняк Ястремско — го по улице Миллера (архитектор И. В. Рябикин), особняк самого архи­тектора Шмидта по улице Горького и др303.

Кирпичные и каменные дома стали многокомнатными, появились лестничные клетки, веранды, коридоры. В воспоминаниях путешествен­ников в середине 1880-х годов зафиксированы дома с верандами, окра­шенные в белый цвет.. Зажиточная часть горожан выделяла в структуре своего дома “покои”, столовые и детские комнаты, кабинеты, хозяйствен — но-гигиенические помещения. Вот как выглядел городской дом, выс­тавленный на продажу в 1889 году: “отделан внутри масляными краска­ми, имеет теплый ватерклозет, электрические звонки и следующие служ­бы: баня с ванной и летними купальнями, кладовые, конюшня, карет­ный сарай, общий водопровод”304.

Значительное увеличение численности городского населения при­водило к стихийному строительству. Городские власти не успевали кон­тролировать самовольное строительство. Городская Дума издавала спе­циальные “постановления по строительной части”, где напоминала, что на основании 114 статьи Городового Положения 1870 года утверждение планов и фасадов частных зданий, выдача разрешений на перестройки и наблюдение за правильным исполнением построек принадлежала го­родской управе, которая руководствовалась правилами Строительного Устава. Городские здания должны были строиться только по Высочаи-

6 Заказ № 1611 81 ше утвержденному плану305. Ветхие и некрасивые постройки или сно­сились, или приводились в благообразный вид, в санитарном и архитек­турном отношении. Желающих получить статус горожанина городские власти обязывали иметь дома “правильной архитектуры”.

Затеречная часть города долгое время не обустраивалась, жилья ка­тастрофически не хватало. Поэтому местные власти, исходя из опыта других российских городов, призывали состоятельных горожан, стро­ивших дома, приспосабливать часть их не под торговые лавки, а под квартиры для семейных и холостых. Развитие городских усадеб шло по линии уменьшения числа надворных построек и увеличения площади жилых. Это объяснялось ростом нужды в жилище и развитием практи­ки найма жилых помещений.

Стали строиться “доходные дома”, специально для сдачи в наем. Они были двух типов. К первому относились доходные дома с многокомнат­ными квартирами и максимумом возможных удобств. Они были рас­считаны на состоятельных квартиросъемщиков. Ко второму типу отно­сились дома с двух-, трехкомнатными квартирами с минимальными удоб­ствами, с дворами — “колодцами”, в которых периферия была застроена домами, и незначительная площадь оставлялась для прохода и проезда. Иногда несколько дворов — “колодцев” примыкали друг к другу, а выход вел на другую улицу. Было немало квартир, располагавшихся в полу­подвалах306.

В 1890 году был построен доходный дом Проханова (улица Лени­на), в 1895 году — доходный дом Д. В. Носкова — единственное в городе здание, украшенное атлантами (угол улиц Маяковского и Революции). Известен доходный дом Воробьева, рассчитанный на состоятельных квартиросъемщиков. Это трехэтажное здание было построено в начале XX века в стиле “модерн”. Его отличали такие украшения как металли­ческие вензеля, лепные вставки, балконные ограждения. Цоколь здания был выполнен из естественного, хорошо обработанного камня, стены возведены из кирпича. Дом был рассчитан всего на 6 семей. Для состо­ятельных квартиросъемщиков под комфортабельные квартиры был от­веден 2-й этаж “Персидского дома”, здание которого было построено в 1909 году по проекту архитектора В. В. Грозмани (улица Куйбышева). В 1912 году был построен доходный дом Духиева по проекту архитектора ЕИ. Дескубес (улица Тамаева)307.

Роль доходных выполняли и старые дома, в которых выгоражива­лись “квартиры” — ячейки из нескольких комнат. Городская беднота сни­мала “углы” и “койки”, отгороженные мебелью или легкими перегород­ками. Для этой цели использовались и коридоры.

Представители этнических групп, поселяясь в городе, приносили с собой отдельные технические приемы, конструкции, свойственные тра­диционному жилищу в местах прежнего обитания. Но попытки их при­менения корректировались реальными условиями городского жизнеус­тройства.

Большие проблемы с жильем испытывали армянские беженцы. При­надлежавшие армянскому обществу дома на Краснорядской и Вревской улицах беспокоили своим ветхим состоянием городскую управу, кото­рая обращалась с этим вопросом к полицмейстеру города308. Состоятель­ные греки строили себе дома-особняки, люди более скромного достатка брали жилье в аренду, снимали квартиры и даже жили в казармах. Осе — тины-сельчане вынуждены были самовольно возводить сакли, пристрой­ки к городской стене на Осетинской слободке.

Этническая специфика прослеживается в интерьере городских до­мов.

Состоятельный грузин старался приобрести дом с балконом, лест­ницами, украшенными деревянными фигурами. В интерьере особое место занимал стул — кресло для старшего, главы семейства “савардзе- ли”. Длительное время бытовал стол на трех ножках “супра”, за кото­рым принимали гостей. Из традиционной мебели городские грузины долго сохраняли длинные скамьи со спинками, кровати со спинками, сундуки для хранения одежды “сата-лавре”, сундуки для хранения муки и зерна “кидобани”. Мебель была богато орнаментирована. Заметным элементом внутреннего убранства был камин.

Греки предпочитали высокие потолки, ажурные перила, балконы. Одна из комнат именовалась залом и была предназначена для приема гостей. Из традиционных элементов интерьера городские греки сохра­няли “красный угол” — стол, покрытый красной скатертью, на котором расставляли иконы и свечи. Новый дом обязательно освящал священ­ник. Жилое помещение зачастую отапливали жаровней с углями.

В традиционном интерьере русских центральное место занимала печь, а по диагонали от нее, в переднем углу находилось ритуальное место для икон. Во многих русских домах долго сохранялась неподвиж­ная мебель — лавки. Интерьер городского жилища поляков отличался расположением места для икон. Их развешивали вдоль всей торцовой стены, к улице. Поляки и украинцы украшали стены своих домов деко­ративными полотенцами с вышивкой, орнаментом.

Жилой дом немцев не имел особой этнической специфики. Он от­личался отсутствием икон. Самым престижным элементом внутренне­го убранства был шкаф с хорошей посудой, которой пользовались толь­ко при приеме гостей. Деревянную мебель (кровати, скамьи, сундуки) принято было окрашивать в яркие цвета. Комнаты украшали кружевны­ми занавесками, картинами, куклами в национальной одежде, свечами, которые немцы сами отливали из сала.

Армяне сохраняли традицию выделять одну из комнат в качестве главной — “ацатун”. В ней располагалась традиционная печь “тандыр”, установленная, как правило, на небольшой возвышенности, отделенной ступенями. Это место было центром общения всей семьи, служило для приема гостей. Зачастую здесь же располагались постельные принад­лежности домашнего производства — матрацы, одеяла из шерсти, пухо­вые подушки. Армянский дом отличался наличием ковров. Из традици­онных элементов интерьера долго сохранялись сундуки для хранения одежды, иногда кованные.

Жилище татар, персов отличалось обилием ковров на стенах и по­лах. Небольшие по размерам ковры были предназначены для соверше­ния молитвы — намаза. Мусульмане долго сохраняли в быту различные кувшины, необходимые для предмолитвенного ритуального омовения. Они не разводили в домах цветы и не держали в них домашних живот­ных.

Осетины сохраняли функциональное назначение отдельных поме­щений — “хадзар”, как место для приема гостей и внутрисемейного об­щения, “уат” для размещения брачных пар, различные хозяйственные постройки. Во внутреннем убранстве городского дома сохранялись тра­диционные элементы мебели — длинные скамьи со спинками, постель­ные принадлежности домашнего производства, кухонная утварь309.

Бытовая культура горожан подвергалась мощному воздействию рын­ка. Этнические традиции вытеснялись новационными элементами, в корне менявшими интерьер городского дома. Состоятельные владикав­казцы могли приобрести в магазине Гейтена газовые печи из Берлина. Фирма “Гулье-Блоншард” предлагала печи “Юнкер и РУ” с беспрерыв­ным огнем, оконцами из слюды и циркулированием тепла, вентиляци­онные печи с предохранительным кожухом, обшивкой из рефленного железа, чугунным корпусом310. Английский магазин “Вулкан” реализо­вывал печи, ванны, холодильники, трубы, клозеты311. Магазин А. Ф. Крей — чи уже в 1880-х годах предлагал ватерклозеты Биде, умывальники, а в магазине С. Копфшталя можно было оформить заказ на устройство элек­трических звонков, телефонов, водопроводов, ванн с согревательным аппаратом, железных кухонных печей и каминов фирмы Луи Гезелиу- са312. В 1880-х годах получили распространение спиртовые лампы с двой­ным горением, термометры для стен и окон, а позднее — бензино-ка — лильные лампы “Фея”313.

В 1870-1880-х годах в городе можно было приобрести разнообраз­ную мебель. Мебельная фабрика Маевского изготавливала гостиные, бу­дуарные, столовые и кабинетные наборы мебели, а также продавала в своих магазинах привезенную мебель314. Мебельный магазин А. Ф. Крей- чи торговал венской мебелью: гардеробными и буфетными шкафами, комодами, обеденными и письменными столами, стульями и креслами315. В магазине И. М. Ладыженского предлагали железные кровати, прово­лочные матрацы, тюфяки, бархатные матрацы, ковры, половики316. Боль­шой выбор готовой мебели был в мебельном магазине К. Теплова317. Были популярны английские железные кровати, в том числе складные, которы­ми торговал магазин Гейтена. Горожане могли оформить заказ на метал­лическую и гнутую мебель венской фабрики братьев Тонет и Кон, кото­рая изготавливала ее как по своим, так и по эскизам заказчиков318.

Мебельно-паркетная фабрика А. Ф. Крейчи в начале 80-х годов реа­лизовывала паркет разных пород дерева, изготавливала комнатные и па­радные двери, оконные рамы, переплеты, панели, плинтуса319. В те же годы местные магазины предлагали горожанам широкий выбор обоев: финские можно было приобрести в магазине господина Белло, отече­ственными торговали в лавке Д. Л. Новикова, в магазине З. П. Карыпи — на320. Малярная и живописная мастерская Яна Карловича Креслина про­изводила роспись потолков и стен в разных стилях321.

Традиционные постельные принадлежности вытеснялись новыми товарами: ярославским полотном для белья, простынь, полотенец, тка­невыми покрывалами, мебельными тканями. Фабрика непромокаемой одежды торгового дома Фельнштейн и Розенберг города Двинска раз­вернула компанию “Долой пух и перья” и предлагала надувающиеся подушки из английского сатина и шелка322. Городские магазины предла­гали зеркала, картины, багеты, витражи для окон, изящные японские вещи, бумажные фонари, золотые, серебряные, бронзовые и мрамор­ные изделия для кабинетов, подсвечники, настольные и настенные лам­пы. Торговая фирма “Коджоянц” изготавливала монограммы и портре­ты на золоте и серебре323.

Традиционная кухонная утварь конкурировала с эмалированной, фаянсовой, хрустальной, серебряной. Берндорфский металлический за­вод Артура Круппа в Москве поставлял в город кухонную утварь, по­крытую густым слоем чистого серебра, никелированную посуду324. По­лучили распространение ножи, вилки и ложки из мельхиора Фраже, мя­сорубки и др325. В магазине Гейтена продавали вазы из фарфора и майо­лики, чайные сервизы326. Московское стеклопромышленное общество реализовывало во Владикавказе изделия из зеркального стекла327. Были мастерские по изготовлению балконных решеток и ворот, замков, чу­гунных и винтовых лестниц328.

Городской рынок способствовал развитию гигиены жилого дома. Агентство “Экссикатор” предлагало средство против сырости в домах, предохранявшее дерево от гниения и грибков. Появились быстровысы- хающие масляные краски, разные сорта олифы, разнообразные “кра­сильные” принадлежности. Фирма “Келер и К” предлагала порошки для мытья деревянных полов, лестниц, окон, санокрезоль — жидкость для дезинфекции от клопов и тараканов, “долматскую ромашку” — порошок от насекомых. Аналогичным товаром торговали провизоры московских фирм329. “Келер и К” предлагала масло, глянц-крахмал, синьку и поро­

шок для чистки медных и деревянных предметов, средства для отбели­вания постельного белья и т. п.330

В интерьер городского дома входили пальмы, фикусы, лимонные деревья и другие цветы331. Востребованность новационных элементов в повседневной культуре горожан определялась уже не этнической, а со­циальной принадлежностью.

Одежда. Как структура повседневности одежда является зримым отражением происходивших в городе этнокультурных процессов. Эт­ническое многообразие городской одежды отмечали многие путеше­ственники и бытоописатели. “Здесь встречаются представители “пле­мен”, населяющих Терскую область и весь Северный Кавказ в своих национальных костюмах… Особенно почетное место занимает среди туземных нарядов черкеска, украшенная тонкой работы серебряными газырями и бешмет, бараньего меха шапка, а у пояса — кинжал, отделан­ный серебром, эмалированным затейливо-своеобразными узорами”,- это впечатление путешественника зафиксировано в газете “Терские ведо­мости”332. Побывавший во Владикавказе М. Владыкин удивлялся этни­ческой пестроте одежды горожан: “… по бульвару идут дамы и мужчи­ны, одетые по европейски, солдаты, офицеры в военной форме”. Далее перечисляются персы, татары, грузины, армяне в национальных костю­мах. М. Владыкин приходит к заключению, что “в смеси одежды преоб­ладают военные и горские костюмы”. Он описал и кавказский вариант мусульманского мужского одеяния: “как сейчас помню одного хаджи, в папахе, обвитой белой кисией, на подобие чалмы, и в красной чухе”333. Мужчины-персы и азербайджанцы носили архалук, подпоясанный ку­шаком, шальвары, бурки, низкие войлочные шапки, остроконечные па­пахи из черной или рыжеватой овчины. Перса можно было отличить еще по одной характерной детали: его борода была окрашена хной в огненно-рыжий цвет. Во многих источниках зафиксированы “персияне с крашенными красными бородами”334. В женском костюме сохранялась широкая присборенная длинная юбка, короткий архалук, верхняя рас­пашная одежда с разрезами по рукавам. Ее, как правило, шили из барха­та и украшали галуном.

Элементы национальной одежды долго бытовали у грузин. Мужчи­ны сохраняли “чоху” белого, черного, бордового цветов, бурку “наба — ди”, рубаху с высоким воротом и множеством мелких близко посажен­ных пуговиц, шерстяные и шелковые пояса с серебряными пряжками. Самой консервативной частью одежды, как известно, является голов­ной убор, менее всего реагирующий на изменения моды. Грузины носи­ли высокие остроконечные папахи из черной овчины, позднее — из кара­куля, войлочные шапки круглой формы. Мохевцы предпочитали неболь­шие шапки из войлока “куди”, зимой — меховые папахи. Из традицион­

ной обуви горожане сохранили кожаные сапоги. Основу женской одеж­ды составляло платье “къаба”, которое имело верхнюю часть с треу­гольной вставкой на груди, украшенной орнаментом из блестящих ни­ток. Пожилые женщины носили “къаба” темных цветов, обязательно с косынками или платками. Молодые женщины носили небольшие плат­ки, а девушки — шапки “чихти-копи”. Неотъемлемой частью националь­ной одежды были шерстяные носки. В грузинских домах долго сохра­нялись прялки, чесалки и другие необходимые принадлежности для вя­зания носок. Девушек учили вязать носки, считая это умение одним из самых важных. Национальная обувь встречалась редко. Ее вязали, а по­дошву плели из кожаных ремешков (“татеби”). В городе были мастера по изготовлению грузинских чувяк из мягкой кожи335.

Из элементов традиционной армянской мужской одежды сохра­нялась рубаха с низким воротником и боковой застежкой, темных тонов шерстяные или хлопчатобумажные штаны, которые было при­нято заправлять в носки или сапоги, верхняя одежда с низким во­ротником-стойкой, архалук, шерстяная чуха типа черкески. Женщи­ны предпочитали яркие тона тканей для традиционных рубах, длин­ных платьев с вырезом на груди и разрезами по бокам. Такое платье подпоясывали длинными шелковыми шарфами или дорогими сереб­ряными и золотыми поясами. Армянский костюм отличался обили­ем украшений, на голову в торжественных ситуациях надевали обод­ки с монетами. Женщины носили маленькие шапочки, богато рас­шитые бисером или украшенные бусами. Серебряные, золотые или простые монеты нашивали на платьях. Реже встречалась традици­онная обувь на кожаной подошве с матерчатым верхом, украшен­ным вышивкой.

Гораздо меньше элементов традиционной одежды принесли с собой в город греки, поляки, татары, русские, украинцы.

Понтийские греки носили фабричную одежду европейского образ­ца. В женской греческой одежде престижным элементом считался пере­дник, украшенный орнаментом, и туника, которую больше использова­ли в качестве домашней одежды. Фрагментом национальной одежды считался бархатный жилет, распашная куртка. Вариантом греческой одежды было приталенное платье или сарафан с круглым воротом. Сши­тые из современных тканей, эти вещи вполне походили на европейскую одежду. Гречанки носили шерстяные платки с бахромой, вязаную одеж­ду. Долго сохранялась понтийская традиционная кожаная обувь “чару- ши”. Греки-мужчины сохраняли как фрагмент традиционного костюма короткие куртки, теплые жилеты “гелании”, а в основном носили “го­родской” костюм — пиджак и брюки.

Татары носили национальные головные уборы: мужчины — тюбе­тейки “кепеч”, женщины — чалмообразные повязки и платки. Многие

женщины хранили фартуки — элемент праздничной одежды, украшен­ный вышивкой.

Одежда русских, украинцев и поляков не сохраняла этнической спе­цифики. Исключения составляли молокане-мужчины, носившие сукон­ные поддевки, картузы. Мужской городской костюм в указанных этни­ческих группах состоял из элементов европейской и военной одежды336.

Городскую одежду отличали симбиотичные, паллиативные вариан­ты. Европейские наряды сочетались с элементами традиционных. По­явление “гуртовой” одежды вовсе не означало забвения национальной, некоторые фрагменты которой, напротив, приобретали престижно-зна- ковое содержание. В семьях представителей высших слоев общества они бережно хранились как символ этнической принадлежности. У осе­тинской, армянской, грузинской городской интеллигенции сложилась традиция фотографироваться в национальной одежде, выходившей из повседневного употребления. Для городских праздничных, увеселитель­ных мероприятий многие горожане также предпочитали национальную одежду. В 1900 году корреспонденты местной прессы отмечали, что на народных гуляньях в городском саду “часто мелькали в толпе мужские и женские национальные костюмы горцев”337. У грузин было принято посещать спектакли грузинского драматического кружка, концерты и вечера, проводимые, как правило, в здании грузинской школы, в нацио­нальных костюмах. Армянская элита долго сохраняла национальную одежду, особенно женскую. Анализ фотоматериала и местной прессы свидетельствует, что и армяне предпочитали на городские праздники, вечерние прогулки надевать дорогую национальную одежду. В повсед­невном быту средних и малоимущих горожан сохранялись лишь отдель­ные фрагменты народного костюма и манера их ношения в различных возрастных группах. Пожилые люди носили национальные головные уборы, обувь, одежду темных тонов.

Масса паллиативных форм сложилась в одежде городских осетин. Они прослеживаются по фотоматериалу. Для мужской одежды было ха­рактерно сочетание европейских пиджаков, жилетов, рубашек и галсту­ков с каракулевой шапкой, осетинскими сапогами. Европейские брюки заправлялись в сапоги. Плащ европейского покроя, шляпа с полями или военная фуражка сочетались с осетинской рубашкой, отличающейся воротником-стойкой и застежкой на ряд мелких, обтянутых тканью пу­говиц. Популярным видом мужской одежды была тужурка — военная двубортная куртка. Ее могли носить с осетинским головным убором, сапогами. Престижным элементом европейской мужской одежды были галстуки, жилеты. Мужчин из высшего общества выделяла и такая де­таль как часы на цепочке, прикрепленной к одежде. Гораздо больше паллиативных форм сложилось в женской одежде. Основой традицион­ной одежды осетинок было платье “къаба”. Оно состояло из иагрудни —

ка, нижней юбки и надеваемого поверх них халата с треугольным выре­зом на груди и распахивающимся к низу подолом. Горожанки стали де­лать верхнюю юбку цельной, оставляя вырез только на груди. Это при­близило “къаба” к европейскому платью. При этом сохранялся тради­ционный пояс и платок. Пожилые женщины носили платье темных то­нов, молодые — пастельных. Традиционный костюм молодых осетинок подвергался большей модификации. В нем появились такие новации как сильно присборенный рукав, велюровые отделки — воротники и манже­ты. Вместо традиционных нагрудных украшений из серебра или железа стали делать защипы на ткани. Эта модная деталь появилась также на рукавах и юбке традиционного костюма. Его стали шить из современ­ных цветастых дорогих тканей. Вместо орнамента многие горожанки предпочитали вышивку по образцам из журналов мод. Наряду с осетин­скими платками стали появляться яркие шелковые косынки. Европейс­кое платье носили с осетинскими платками, осетинским поясом. Среди молодых женщин распространилась манера ношения традиционного костюма без головного убора, но с веером, зонтом, перчатками. В город­ской одежде прослеживается тенденция, вызванная появлением эман­сипированных женщин из мещан и интеллигенции — работающих, уча­щихся. Социальной активностью отличались, в основном, русские и осетинки. Они отвергли пышные платья, корсеты, многослойную одеж­ду, традиционные головные уборы. Эти женщины предпочитали про­стые в крое и практичные вещи — платья с воротником-стойкой, без го­ловного убора, блузы с отложными воротниками или воротниками, пе­реходящими в галстук, расклешенные и присборенные юбки. Вошли в моду ткани в клетку и в полоску. Особую популярность приобрели кос­тюмы с юбками, расклешенными книзу (тайоры), жакеты. Курсистки стали носить кашемировые платья коричневых тонов. Обращают на себя внимание фотографии первых осетинских учительниц, носивших евро­пейскую одежду с осетинским платком на плечах. Женщины-работни — цы носили “парочки” — сарафаны и кофты из одной ткани, юбки на бре­тельках, блузы с басками, свободного покроя платья из ситца, сатина, бумазеи. Нарядная одежда горожанок включала меховые воротники и муфты, которые носили не только зимой. Их надевали на атласные или шелковые платья и блузы с рюшами и оборками. Девочек наряжали в светлые однотонные платья с оборками, рюшами и бантами.4 Мальчиков часто фотографировали в матросках, в национальной одежде338.

Основной тенденцией в развитии городской одежды была ее евро­пеизация. Подъем экономики, расцвет торговли и промышленности ока­зали прямое воздействие на одежду горожан. Качественные изменения городской одежды были связаны с большим открытием в истории ми­рового швейного дела — появлением швейной машины, которая получи­ла распространение с середины XIX века. Ее усовершенствованный ва­риант, созданный И. Зингером, приобрел мировую славу. В Россию швей­ные машины импортировались из США и Германии. На рубеже XIX — XX веков их количество исчислялось сотнями тысяч, распространились они в основном в городах. Во Владикавказе тоже функционировал ма­газин “Зингер”. Его здание было облицовано зеленой плиткой, что счи­талось отличительным знаком этой компании. В магазине не только про­давали машинки, но сдавали их в прокат и бесплатно обучали шитью и модным вышивкам на ней. Машины “Зингер” рекламировались на стра­ницах местной прессы в течение многих лет.

Не менее важным событием, обусловившим развитие городской одежды, стало изобретение “жаккардовой” техники производства тка­ней, позволявшей получать полотно с любыми переплетениями нитей и сложным орнаментом339.

В 1880-х годах во Владикавказе был специализированный магазин Савельева по реализации тканей лучших российских фабрик. Магазин предлагал широкий выбор сукна — привиен, сатин-сукно, полусукно, драдедам. Текст рекламы местных компаний дает информацию о быто­вавших видах касторовой ткани — энектораль, империал, корд, элястин, сатин-трико, репс, диагональ, а также о видах драпа — экстрофан, элек — тор&ль, бивер, трико, мельтон, твин. В этом магазине можно было при­обрести “самородковое” и “гвардейское” сукно, “солдатский” твин. Эти­ми услугами пользовались воспитанники многочисленных учебных за­ведений города и военные. Пользовались спросом “партикулярные”, “форменные” ткани, тюфель, корд и другие340. Сукно, драп, шелковые, шерстяные, полотняные и бумажные ткани предлагал магазин С. М. Ка­ракозова и Б. Г. Оганова на Александровском проспекте341. Магазин Пе — ралова торговал ситцем, коленкорами, рюшами, кружевами, лентами, различными отделками, фурнитурой342. Как правило, магазины, торго­вавшие тканями, принимали заказы на пошив одежды или ее раскрой. В 1880-х — 1890-х годах в городе открывались новые белошвейные мас­терские, принимающие заказы на пошив белья, помеченного гладью343. Магазин “Центральное депо” принимал заказы на пошив изделий из сукна и трико344. На углу Александровского проспекта и Петровского переулка находилась галстучная мастерская, где принимали заказы на пошив галстуков. Малоимущим горожанам предлагалась и такая услуга как перелицовка и переделка старых галстуков345. В 1902 году был от­крыт мануфактурный магазин И. Г. Швилева, где продавали ткани — шел­ковые, шерстяные, полотняные, бумажные и парчовые, а также прини­мали заказы на пошив военной, гражданской, штатской и ученической одежды346. В магазине 3. Дейкарханова также проводился прием зака­зов на пошив мужской, женской и детской одежды347. Такие же услуги оказывал магазин Савельева. Открывались “модные дамские мастерс­кие”, развивалась система индивидуального пошива на дому. В 1903 году был открыт “Трудовой пункт”, где принимались заказы на изготовление дамских и детских нарядов, мужского и женского белья по самым уме­ренным ценам348. Горожане имели возможность заказывать ткани по по­чте. В 1908 году товарищество “А. Шлезингер и К” высылало из города Лодзь ткани — трико, шевиоты, тук-крепы на сюртуки и фраки, кастор для форменной одежды, отрезы на блузы — батист, шелк, полубархат, чесучу, ткани для дамских платьев — трико с рисунком, шерсть, сатин, сукно349.

Непосредственное воздействие на развитие городской одежды ока­зало издание и появление в городе журналов мод, формирующих вкус и умение одеваться. В 1890-х годах были популярны парижский журнал мод “Предмет”, иллюстрированные журналы для дам “Модный свет”, “Модный магазин”, “Модные выкройки”.

По отчетам отделения готового платья товарищества на паях “С. М. Киракозов и Б. Г. Оганов” за 1912-1914 годы можно составить представ­ление о видах одежды, выполненной этим обществом на заказ. Женщи­ны заказывали в эти годы манто — вельветовые, шелковые, репсовые, драповые, трикотажные, жакеты из сукна, кимоно, юбки, блузы и кор — сажы. Мужчины заказывали в этом товариществе пиджаки, жилеты, плащи, тужурки, рейтузы, халаты. Товарищество специализировалось и на пошиве архиерейского облаченья350.

В 1880-х годах во Владикавказе появилось немало магазинов гото­вой одежды. Магазин С. М. Киракозова и Б. Г. Оганова в течение многих лет предлагал большой выбор готового дамского платья “самых новей­ших фасонов”351. “Модный магазин” Лекаревой предлагал разнообраз­ные дамские манто и шляпы парижских моделей, муфты, английские костюмы, корсеты, перчатки, чулки, головные уборы на все сезоны352. В магазине Ладыженского можно было приобрести шведские куртки353. Магазин “Центральное депо” также торговал готовой одеждой354.

Варшавский магазин готового платья И. Ф. Колдрасинского предла­гал горожанам осенние и зимние дамские и мужские вещи, костюмы и брюки из английского трико, сюртуки и костюмы “черные комгарновые элегантного покроя, красиво сделанные”355. Большой выбор мануфак­турных товаров был в магазине Ганжумова356. В магазине Отиева горо­жане могли приобрести французские корсеты, головные уборы различ­ных фасонов, бижутерию, веера, шелковые и бумажные рюши, украше­ния из цветов357. Другие городские магазины предлагали горожанкам растягивающиеся кушаки из золотой проволоки с шелком, корсеты по моделям лучших домов Парижа и Санкт-Петербурга358.

В городе был открыт даже специальный магазин саратовских сар­пинок “И. Я. Секаев и К”. Сарпинками (или сартинками), “сорти-де-баль” называли специальные накидки из дорогой ткани или меха. По прави­лам хорошего тона этот вид женской одежды был необходим для выхо­да “в свет” — на праздники, визиты и пр. В конце 1890-х годов магазин торговал не только традиционными шелковыми сарпинками, но и пред­лагал новинку — батистовые “сорти-де-баль”, а также сарпинский каше­мир359.

В начале XX века жители крупных российских городов имели воз­можность ощутить преимущества прорезиненных пальто и плащей360. А горожане Владикавказа уже в 1890-х годах могли приобрести резино­вую и викситиновую непромокаемую одежду высокого качества. Бес­платно прилагался специальный ремень для носки одежды через плечо. В 1899 году появилась новинка — непромокаемое платье из “вулканизи- рованно-прорезиненной” шерстяной ткани361.

Горожане со средним достатком и малоимущие тоже могли приоб­ретать готовую одежду. Магазин Пералова часто объявлял “дешевки” — распродажи по сниженным ценам362. В “Парижском магазине” Д. Джа­паридзе проходила распродажа по сниженным ценам по 10 дней ежеме­сячно363. Магазин 3. Дейкарханова торговал дешевой готовой одеждой365. На базаре было несколько лавок, в которых продавали поношенные вещи, а также принимали под залог за определенный процент одежду, обувь и другое. Заложенные вещи (или отобранные у нетрезвых лиц) можно было выкупить, но гораздо дороже. Такие лавки держали, главным образом, евреи365.

Самыми распространенными аксессуарами модной женской одеж­ды были перчатки, веера и зонты. В магазинах Отиева, Пералова и дру­гих можно было приобрести замшевые, шелковые, кружевные, иногда без пальцев, перчатки-митенки, а также зимние шерстяные. Зонт кроме непосредственного функционального назначения выполнял роль изящ­ного дополнения к платью или костюму. Ручки зонтов могли быть очень дорогими, их делали из кости, панциря черепах, из драгоценных метал­лов, из дерева. У горожан появилось обыкновение фотографироваться с зонтами, с веерами, в перчатках.

Несколько городских магазинов специализировались на продаже обуви. В 1880-х годах магазин Н. А. Гейтена предлагал женскую, мужс­кую и детскую обувь, в том числе вышитые бальные туфли. Такую обувь — бальные атласные или лайковые башмачки — носили только в боль­ших городах и только по праздникам366. Во Владикавказе они были до­вольно популярны, их носили с белыми ажурными чулками из тонкой бумажной нити. Фотоматериал свидетельствует о бытовании бархатных сапожек, отороченных мехом, бот и высоких ботинок со шнуровкой367. Обувной магазин А. И. Шошиева торговал венской, варшавской, петер­бургской обувью368. Магазин Пералова предлагал варшавскую обувь, ре­зиновые сапоги369. Магазин И. П. Лукьянова рекламировал “изящную, доступную и прочную обувь”370. В 1899 году был открыт новый магазин обуви Н. К. и В. К. Багдасаровых371. В городе была популярна варшавс­кая обувь от поставщика Яна Каменского, который за качественную про-

«

Владикавказские грузины-рсмсслснники (ссдслыцики) (ОРФ СОИГСИ)

Владикавказские грузины (ОРФ СОИГСИ)

дукцию был удостоен бриллиантовыми подарками и заказами впрок “от их императорских Величеств”372.

Городские магазины предлагали и средства по уходу за обувью — глянцевый лак А. Венцеля, келерскую гибкую кожевенную аппретуру (крем для обуви) для придания коже черного и прочного блеска и не­промокаемое™. “Незаменимо для дамской обуви, так как не пачкает платья. Превосходно обновляет и сберегает всякие кожаные изделия”, — гласила реклама373. В городе существовал сапожный цех, а также рабо­тали отдельные мастера, в основном армяне. Сшитая ими обувь была доступна по цене многим горожанам.

Представление о городской женской одежде дополняет информация о ювелирных украшениях. Прослеживается определенная этническая специфика в практике их ношения. Осетинки предпочитали носить зо­лотые или серебряные цепочки и кольца в умеренном количестве, реже серьги и другие изделия. Грузинки носили “чапрази” — серебряные, мед­ные, золотые серьги, бусы, колье. Большой популярностью у молодых девушек пользовались длинные бусы, особенно белого цвета. В то вре­мя не носили крестов или носили их под одеждой. Армянки и азербайд­жанки носили различные украшения в большом количестве, мужчины также носили массивные золотые или серебряные перстни374. Городс­кой рынок ювелирных украшений нивелировал эту специфику, особен­но среди молодых женщин. Ювелирные магазины предлагали широкий выбор изделий из золота, серебра, мельхиора. Магазин часов А. Тар­ноградского торговал, кроме часов, золотыми, бриллиантовыми и се­ребряными украшениями, очками, пенсне, биноклями375. В местных ма­газинах Шихмана, Коджоянца и других можно было приобрести мод­ные венецианские броши из серебра с каменьями и эмалью, с мозаи­кой376. В торговой фирме Коджоянц работали граверы, ювелиры, чекан­щики, у которых можно было заказать кулоны, колье, броши377. В мага­зине часов С. А. Дорошинского был также большой выбор золотых и серебряных вещей, часов378. В городе были известны мастера-ювелиры, выполнявшие заказы на дому, в основном евреи и армяне. Ювелирные изделия современного дизайна вытесняли традиционные украшения.

Для социальных, этнических и половозрастных групп горожан была характерна различная степень интенсивности в развитии одежды. Боль­шей трансформации подвергалась одежда (обувь, аксессуары) городс­кой элиты, особенно женщин. Мужская одежда была более консерва­тивной, а в молодежной были менее всего заметны сословные разли­чия.

Парфюмерия. Как правило, отечественные исследователи матери­альной культуры не рассматривают такие структуры как парфюмерия и косметика. Но они тоже характеризуют повседневность и определяют уровень бытовой культуры горожан. В 1880-х годах жительницы города активно пользовались средствами по уходу за кожей лица. Популярным средством был рафанистроль — редичное масло от угрей, лишая, весну­шек, сыпи, от увядания лица, от морщин. Березовым кремом пользова­лись как средством для отбеливания кожи лица. В 1890-х годах новин­кой в парфюмерии стал колд-крем Альдехид химика Бладио, который смягчал, отбеливал и предохранял от морщин, не оставляя жирных пя­тен и не содержав вредных веществ379. Товарищество “Брокарь и К” пред­лагало глицериновые сливки для смягчения кожи рук и лица. Известная массажистка мадам Шавердова учила массажу и сохранению лица от морщин, избавлению от веснушек и угрей380. Горожанам было известно множество сортов мыла: гигиеническое борно-тимоловое против зага­ра, веснушек, пигментных пятен, излишней потливости, травяное “Мыло Венеры”, подсолнечное мыло из цветов подсолнуха, бензоевое, глице­риновое, “мыло бухарских эмиров”, детское мыло из травы череды, ту­алетное жирное мыло “тридаст”, турецкое розовое, “жокей клуб”, фи­алковое в красивых упаковках из фиолетового картона. “Брокарь и К” реализовывал туалетное мыло “высшего достоинства”: “парижская роза”, “белая сирень”, “кавказская лилия”, “ландыш”, “русская резеда”, семен­ное, вазелиновое, лечебно-туалетное381.

Большое внимание придавалось уходу за волосами. Для укрепления волос пользовались касторовой хной, редичным маслом. Магазин “Все­общий европейский базар” предлагал “элеопат” — шведский бальзам для роста волос, мыльную эссенцию для мытья головы, эссенцию для унич­тожения перхоти, предохранения волос от выпадения, укрепления кор­ней волос, резорцино-салицило-серно-дегтярное мыло против перхоти, эссенцию О-де-Совер аналогичного действия. Активно рекламировалась косметическая вода для волос Captol, единственным фабрикантом кото­рой был известный в России Ферд Мюльгенс Кельн из Риги382. Были доступны красящие средства для волос: французская моментальная крас­ка доктора Ричардса для быстрого крашения волос и бороды, одобрен­ная Варшавским врачебным управлением в ноябре 1896 года, краска Купчинского для седых волос, капиллярин — средство, возвращающее седым волосам прежний цвет383.

Важной частью парфюмерии и гигиены считались средства по ухо­ду за полостью рта. Местная пресса рекламировала эликсир О. О. Бене­диктов аббатство в Сулях, изобретенный в 1373 году приором Петро Бурсо, награжденный золотыми медалями в Брюсселе в 1880 году и в Лондоне в 1884 году, который предохранял зубы от порчи, придавал им “белизну алебастра” и укреплял десна384. Провизор Л. Э. Адельгейм ре­ализовывал средства для укрепления и сохранения зубов, уничтожения неприятных запахов, а в магазине Отиева продавали аннезин, зубной эликсир, зубные капли доктора Ипполита Маевского, анатериновый элик­сир Доктора Поппа — всемирно известного австрийского придворного зубного врача. Аптекарский склад М. Пугачева продавал массу гигие­нических средств, в том числе зубной эликсир “Одоль”385.

Городские магазины были переполнены французскими и английс­кими духами “разного запаха”, в импортных флаконах и “на разновес”. Были известны духи Аткинсона, Пина, Бейле, Любен, “рейнские буке­ты”: подснежник, жасмин, ландыш, резеда, рейнская роза, фиалка. Это были дешевые духи для платков в небольших флаконах. Духами “выс­шего качества” считались “ Шпир”, “Гелиотроп”, “Белая сирень”. “Мод­ный парфюм великосветских кругов” выпускала первая русская парфю­мерная фабрика “Северная флора”. В магазине Отиева был широкий выбор туалетной воды: “Придворная вода”, “Делис-де-Никон”, “Рафа­эль Маркус”, “Одалиск”, “Вера Виолетта”, цветочных одеколонов риж­ской фабрики Кельна386.

Не столь разнообразной была косметика, представленная в местных магазинах лишь пудрой и помадой. Пользовались популярностью пуд­ры “Делис-де-Никон”, “Лафериор”, “Секрет молодости”, “Велютин”, ри­совая, а товарищество “Брокарь и К” предлагали свое изобретение — глицериновую пудру387. Новацией стало средство “Венус”, заменяющее белила и румяна, усовершенствованная губная помада от Келера388. В интеллигентных слоях городского общества активное использование кос­метики воспринималось как проявление плохого вкуса. В мещанской среде не было столь строгих ограничений, женщины не боялись зло­употребить белилами, румянами. Сохранялись и этнические обыкнове­ния: например, у армянок было принято сильно красить глаза и брови, осетинки не пользовались косметикой. Степень потребления новацион­ных элементов личной гигиены и парфюмерии зависела от материаль­ного достатка горожан.

В 1899 году Владикавказское общество потребителей заключило договоры о приобретении товаров по минимальным ценам с 8 фирмами города — мануфактурным магазином И. А. Ганжумова, галантерейным магазином Е. С. Зипалова, модным магазином “A la Cognette” Е. Г. Ра­менской, мастерской портного В. В. Гурьева, магазином белья Кузнецо­вым, обувным магазином Багдасаровых, аптекарским магазином М. В. Пугачевского, магазином часов, золотых и серебряных изделий и опти­ческих товаров Тарноградского389. Эта акция сделала товары указанных фирм доступными по цене многим горожанам.

Пища. Пища является важным компонентом культуры жизнеобес­печения, который по определению Ф. Броделя отражает социальный ранг человека и окружающую его цивилизацию390. На фоне всеобщей стан­дартизации и нивелировки городской бытовой культуры сохранялись эт­нические модели питания и производство традиционных продуктов.

Городские осетины сохраняли национальную кухню. Повседневную пищу составляли продукты собственного хозяйства. На Осетинской сло­бодке подсобные хозяйства имели почти все ее жители. Как правило, они держали коров, домашнюю птицу, обрабатывали небольшой при­усадебный участок или арендовали его у городской управы. Сыр, кис­лое молоко, яйца, куры и другие продукты производили не только для собственного потребления, но и для продажи на рынке. Повседневной пищей был домашний хлеб, выпекаемый из кукурузной, пшеничной или ячменной муки, а также каша — супы. Городские магазины, лавки и ба­зар вносили изменения в пищевой рацион. Низкие цены на многие про­дукты питания делали их доступными для жителей слободки и вытес­няли необходимость производства некоторых традиционных продуктов. Сохранности элементов традиционного питания способствовала связь городских семей с селом. Ритуальная пища практически не претерпева­ла изменений и состояла из отварного мяса жертвенных животных (бы­ков, баранов) и пирогов с начинками из сыра и мяса, которые рассмат­риваются как пищевое воплощение комплексного развития земледель­ческо-скотоводческих традиций. Все остальные начинки из картофеля, капусты, листьев свеклы, тыквы, фасоли являются новацией, результа­том межэтнического взаимодействия и квалифицируются специалиста­ми как суперстратный пласт традиционной пищи391. Фрукты и овощи все больше входили в пищевой рацион. Традиционные пироги с начин­кой из овощей со временем заняли свое место в ритуально-престижной трапезе, что говорит об их адаптированное™ к местным вкусам. Жите­ли Осетинской слободки продолжали изготовление в домашних усло­виях традиционного напитка араки и тем самым входили в конфликт с законом. Производство араки было запрещено по всей Осетии, прави­тельство устанавливало штрафы, размеры которых доходили от 25 руб­лей до 800 и выше. Во Владикавказском окружном суде было множе­ство дел по обвинению осетин в незаконном производстве араки392. Но оно было неотъемлемой частью обрядовой жизни, поэтому борьба пра­вительства с этим и другими элементами традиционной культуры была безуспешной. В 1916 году Начальник Терской области продолжал хода­тайствовать об издании специального постановления, воспрещающего производство араки393.

Городские армяне во многом сохраняли этническую специфику в питании. Из пшеничной муки они выпекали в тонире — круглом глиня­ном очаге — хлеб-лаваш, очень тонкий, овальной формы, сохраняющий свои вкусовые качества в течение нескольких месяцев. Из пшеничной муки готовили различные виды печенья, лапшу. Важное место в пита­нии армян занимали молочные продукты — разные сорта сыра, масла, кислое молоко, “мацун” кисломолочный суп с пшеничной крупой. Ар­мяне жарили шашлыки с овощами, из баранины готовили “толму” в виноградных, а позднее и в капустных листьях. Из говядины готовили “минджрум” (рубленое мясо), “хашпама” (вареное мясо), тушили ее со шпинатом. Мясо заготавливали впрок: вареную баранину или говядину заливали топленым маслом и хранили в герметически закупоренных кувшинах. Широко использовались различные виды пряной зелени, ово­щи и фрукты. Шиповник и некоторые другие виды душистых трав зава­ривали кипятком и употребляли в качестве повседневного напитка. Из винограда и тутовых ягод делали вино, водку и уваренный сладкий сок. Из сладких блюд чаще всего пекли пироги “гата” (слоеное тесто, пере­сыпанное смесью сахара и масла). Сохранялся и своеобразный режим питания. Прием основной пищи приходился на обед и ужин, причем ужин составлял 50-60% всего дневного рациона394. Сохранялась обря­довая, особенно праздничная пища395.

Повседневной пищей грузин были традиционными лепешки “мча — ди”, схожие с осетинским чуреком. Их употребляли в пищу с молоком, мацони (кислым молоком), сыром “сулугуни”. Бедные мохевцы пекли ячменный хлеб, кукурузные лепешки, делали сыр. Праздничным блю­дом считались пироги с сыром “хачапури” и отварное мясо баранины. Под влиянием осетин они стали печь пироги с начинкой из рубленого мяса. Традиционные хинкали стали готовить не только из баранины, но и из говяжьего, свиного и смешанного фарша. Распространенным блю­дом была фасоль, заправленная специями и зеленью, сациви — мясо с соусом из грецких орехов и пряностей, кукурузная каша в качестве са­мостоятельного блюда и гарнира. Городские грузины долго сохраняли такие сладкие блюда как “пеламуши” — кукурузный кисель из виноград­ного сока, “чурчхела” — орехи в сладком густом киселе, “када” — слоеный пирог. В повседневном быту грузин долго сохранялась традиционная выпечка — лаваш.

Греки тоже сохраняли многие элементы традиционной пищи. Ши­роко были распространены “кушендю” — поджаренная мука, обданная кипятком и залитая растопленным сливочным маслом, “сирон” — пышки из теста, залитые кислым молоком с чесноком, “тиняхта” — отварная фасоль, приправленная оливковым маслом, лимоном, чесноком и зеле­нью, лаваш, “мировияс” — крапива, отваренная с рисом, “хавиц” — каша из кукурузной муки, овощные рагу, фаршированные баклажаны, поми­доры, голубцы с овощными и мясными начинками. Часто греки готови­ли “кешкек” — пшеничную кашу с куриным мясом. Из заимствованных блюд греки сохраняли турецкий плов.

Повседневная пища татар состояла из различных каш — ржаной, ов­сяной. Из овощей более всего употреблялись тыква, редька, морковь. Пекли пироги с начинкой из пшена или риса с изюмом, жарили мелкие оладьи, варили маленькие по размеру пельмени с начинкой из мяса, смешанного с овощами, в основном, с тыквой. Из мяса готовили до­машнюю колбасу “казы”. Пшеничный хлеб выпекали в форме каравая. Такой хлеб считался престижно-знаковым элементом, обязательным атрибутом обрядовой жизни. Празднично-свадебным блюдом был варе­ный гусь, тонкие сдобные лепешки, лапша из пресного теста, залитая медом “тош”. Из напитков были распространены отвары из сухофрук­тов, реже — медовуха396.

Городские немцы, в отличие от колонистов, сохраняли немного тра­диционных элементов в питании. Они готовили супы из свиных ножек, тушили овощи, из мяса готовили “трудели” (мясные рулеты), пекли ри­совые пудинги. Свадебным блюдом считались сладкие пироги “кухе — ны”, вафли, пряники, сладкие супы из сушеных фруктов, “гусиный снег” — сладкое блюдо из теста и сахара397. У колонистов покупали домаш­нюю колбасу и ветчину.

Персы и азербайджанцы главным ритуальным блюдом считали плов. Его готовили с мясом, как правило, с бараниной, изюмом, курагой и различными специями. Другая разновидность плова — сладкий, с кори­цей, шафраном. Обязательным напитком на престижных трапезах был щербет. Сохранялась традиционная выпечка кондитерских изделий.

Сохраненные этническими группами элементы традиционной пищи входили в систему городского общественного питания. В середине 1880- х годов ресторан “Иверия”, в котором верхний этаж предназначался для “благородной публики”, а нижний — для “сброда”, предлагал посетите­лям блюда грузинской кухни398. Гостиница “Гранд-Отель” принимавшая заказы на организацию обедов, ужинов, свадебных вечеров, предлагала наряду с европейскими и национальные блюда, а в гостинице “Европа” ежедневно пекли русские блины399. Кавказские блюда готовили в город­ских столовых, духанах. В воспоминаниях О. Д! Григоровой-Менделее — вой, дочери Д. И. Менделеева, упоминается ужин из кавказских блюд — плова и чахохбили, поданный в “общей столовой”400. В систему общего­родского питания вошло грузинское, особенно кахетинское, вино, гру­зинские и армянские лаваши, русские и украинские щи и борщи, пель­мени, блины и оладьи, персидская халва разных сортов, осетинский и грузинский сыр, кислое молоко “мацони” и другие блюда.

Поступление продуктов питания в дома горожан осуществлялось главным образом через базар, магазины и торговые лавки. К концу XIX века на городском базаре значительно увеличилось число приезжих ху­торян, колонистов, станичников и туземцев, привозивших “разного рода съестные припасы и продукты”401.

В городских магазинах и лавках можно было приобрести говяжье мясо, баранину, телятину, свиное сало, кур. Популярный среди горожан магазин “Колбасная либава” предлагал различные сорта колбасы, вет­чины — варенную, копченную, вяленную402. В колбасном заведении

А. А. Басиева также торговали окороками, колбасой, ветчиной из свинины403.

.В рацион горожан входила и рыба, ее привозили из Ростова и Одес­сы. В “Магазине общества потребителей” всегда были балык, керченс­кие и “королевские” сельди. В других магазинах продавали икру, сарди­ны, рыбные маринады, копченые рыбцы, пузанки, маринованные и со­леные сельди, тресковый рыбий жир404.

Значительное место в питании горожан занимали крупы. В магази­нах можно было приобрести овсяную, пшенную, пшеничную, рисовую, перловую, манную и яичную крупы, а также персидский рис, горох405.

Важным компонентом системы питания были молочные продукты. Кроме собственного домашнего молока к концу XIX века стало извест­но “сгущенное, стерильное, цельное молоко Майера, без сахара, по швей­царской методе”, сгущенное и сухое молоко фирмы “Нестле”, которым торговал магазин Энкеля и Климовского406. Кроме местных домашних сыров горожанам стали известны сорта швейцарского сыра, которые привозили из Тифлиса и Кирша в 1880-1890 годах. К началу XX века в городских магазинах были разные сорта сыра407. Чрезвычайно разнооб­разными были сорта масла, получаемого из коровьего, овечьего и буй­волиного молока. Горожане отдавали предпочтение сливочному и “си­бирскому” топленому маслу. Были известны многие сорта растительно­го масла: подсолнечное, конопляное, маковое, ореховое, кунжутное, льня­ное, горчичное. Его можно было приобрести в городских магазинах, получавших значительную часть масла с Московского аптекарского скла­да К. С. Рымовича408. В дорогих магазинах можно было купить келерс — кое прованское масло, “приготовленное в Ницце по особому указанию… прессуется только в мае и только из свежесобранных, вполне спелых и отборных оливок”409.

Овощи можно было приобрести не только на базаре, но и в магази­нах, торговавших отборным картофелем, свеклой, морковью, луком реп­чатым и зеленым, грибами, хреном, чесноком410.

Городские магазины предлагали широкий выбор самых изысканных пряностей: миндаль, корицу, гвоздику, имбирь, шалфей, горчицу, лавро­вый лист, перец, мяту, мятное масло, винный и хлебный уксус. Извест­ная фирма “Келер и К” продавала черный и белый молотый перец в жестяных коробках с просевающей крышкой, а также в изящных гра­ненных флаконах для стола. Отличалась и келерская соль — “химически чистая, не гигроскопичная и потому не образующая в солонке комков”. Келерская горчица в порошке, “вполне готовая для мгновенного приго­товления из нее горчицы, превосходит все подобные произведения по тонкости вкуса, ароматности и дешевизне”. Со склада К. С Рымовича поступал натуральный виноградный уксус “Рококо”411.

Среди напитков основное место в повседневном употреблении за­нимали молоко, чай, а в привилегированных слоях города — кофе и шо­колад. В начале 1880-х годов можно было приобрести шоколад и какао барона фон Либиха, приготовленные на паровой фабрике конфет, шоко­лада и чайных печений “Эйнем” в Москве. Местные провизоры актив­но рекламировали мальто-легуминозный шоколад и какао как “отлич­ный питательный и вкусный напиток для лиц, страдающих слабым пи­щеварением, для золотушных и малокровных детей, для женщин, кор­мящих грудью, для слабых девушек”. Горожанам был известен пепто­новый шоколад А. Лемана, шоколад “Ретаблиер С. СІУ и К” в жестяных упаковках, рассчитанных на 20 чашек, какао Ван-Гутена, из одного фунта которого получалось 100 чашек густого шоколада, какао без масла “ми­нутного приготовления”412. Потреблялось кофе разных сортов. В мага­зине И. Ф. Яворского продавали кофе из отборного кавказского ячменя, в дорогих магазинах — жженый кофе в зернах (жжение способом Ле — тюрг де Розье), со временем появились его модификации — добавлялось больше ароматических веществ413. Чай поступал в престижные магази­ны со складов “придворных поставщиков Василия Перлова и его сыно­вей”. Ценился гамбургский чай, изобретателем и единственным постав­щиком которого был фабрикант Фрезе, организовавший прямые постав­ки из Гамбурга414. Для приготовления в домашних условиях сладких на­питков пользовались ягодными экстрактами Келера и Гартье, “ситрона — дом” и “оранжатом” Р. Келера — концентрированными соками лимонов и апельсинов “ с вполне сохраненным ароматом этих фруктов”. Они по­явились в городских магазинах в начале 1880-х годов, ими пользова­лись для приготовления лимонадов, мороженого, желе, пунша415. В ма­газине Рогозинского продавали минеральную воду “Боржоми”, приве­зенную из Москвы. Филиал Московского аптекарского склада К. С. Ры — мовича во Владикавказе также реализовывал минеральную воду416.

Эти напитки употребляли привилегированные слои горожан, а бо­лее простая публика посещала многочисленные пивные лавки, предпо­читала квас — “суровец”, квас “красный”, дешевые сорта вина, самогон. Пивоваренный завод Г. Везера находился на Осетинской слободке, а заказы на пиво (ящиками) принимались в магазинах Бондаренко в цен­тре города, так как слободка казалась горожанам очень отдаленным ме­стом. Владикавказский пивоваренный завод “Надежда” И. И. Тертерова выпускал “Черное пиво”417.

Из алкогольных напитков самое широкое бытование получило вино. В городе было множество винных погребов. А. Киракозов торговал ка­хетинским вином, купленным “непосредственно у лучших садовладель­цев Кахетии”. Предприниматели Ушверидзе и Хангулов имели в городе оптово-розничный склад кахетинских вин. Известный в городе торго­вец А. Сахиев держал винный погреб на базаре. У него горожане поку­пали недорогое кахетинское, кизлярское и дагестанское вино. Белые и красные дагестанские вина продавались в магазине Г. П. Бондаренко. Фирма “Алазань” делала большие скидки на натуральное кахетинское вино “ввиду необычайно богатого урожая”. Владикавказское общество потребителей в 1899 году открыло собственный погреб натуральных виноградных вин, в котором не было подделок и фальсификаций. Счи­талось, что качественным кахетинским вином торговал А. Вартазаров. Оно называлось “Кровь земли”. Паровой водочный завод А. М. Шаура во Владикавказе установил усовершенствованный аппарат для очистки вина, позволяющий уничтожать сивушный запах и придавать вину мяг­кий и приятный вкус. С 1883 года такое вино продавали в бочонках418. Городская элита предпочитала более дорогое вино, французские конья­ки. Торговый дом Петра Арсеньевича Смирнова, поставщик Его Импе­раторского величества и Его Императорского величества Великого кня­зя Сергея Александровича предлагал импортные вина: портвейн, маде­ру, херес, лафит, коньяк419. Санкт-Петербургское общество “Беман и К” предлагало сладкие и сухие шампанские вина “Полярная звезда”, “Карт — бланш”, “Карт-дор”, “Силлери гран муссе”, “Гран Вин” и другие. Изве­стные французские и голландские заводы имели во Владикавказе своих провизоров, продававших коньяк, ром, “арак”. Паровой водочный завод торгового дома “Н. А. Шустов и сын” предлагал горожанам широкий ассортимент спиртных напитков: “северная настойка”, “мандариновая”, “горькая”, “крымский ликер”, “кавказский горный травный ликер”, “све­жая листовка” (из листьев смородины), “яблочная”, “зубровка”, “фрук­товый пунш”, “ананасная”, ликер “Виктория”, ягодные наливки в кра­сивых фигурных графинах420. На владикавказском предприятии Д. З. Са — раджева изготавливали ректифиновое столовое вино, водку, наливки, коньяк, ром, ликер, винный спирт. В 1899 году здесь был построен рек­тификационный завод, на котором получали чистый спирт. Все наливки и ликеры готовились из свежих кавказских фруктов и ягод на качествен­ном винном спирте421.

Определенное место в системе городского питания занимали фрук­ты. Основная масса горожан приобретала их на рынке, куда свозилась продукция из соседних регионов, из местных сел. Торговлю фруктами из алагирских садов организовал на рынке города Григорий Багдасаров. Фруктами, выращенными на арендованных земельных участках, торго­вали персы, главным образом в своих лавках. Персы скупали фрукты у местных садоводов и перепродавали, образовав своеобразную монопо­лию на этот вид торговли. Но не всех горожан устраивали дешевые и не всегда свежие фрукты. Поэтому “магазин общества потребителей” с 1900 года начал торговлю фруктами высоких сортов. Местные садоводы ста­ли поставлять этому магазину свежие фрукты и ягоды по умеренным ценам422.

Особый пласт в системе питания горожан составляли кондитерские изделия. Они были важной частью ритуально-обрядовой пищи многих этнических групп, а в условиях городской среды стали переходить из домашне-бытовой сферы в общественное питание. В конце 1870- нача­ле 1880-х годов магазин “Варшавская пекарня” принимал заказы на из­готовление тортов, пирожных, польских пончиков, куличей. Магазин Ивана Артемьевича Татузова на Александровском проспекте ежеднев­но предлагал свежие кондитерские товары: пирожные, печенье, желе, торты, мороженое. В магазине Н. А. Гейтена ежедневно готовили све­жие “конфекты”, торты, пирожные, бабы, куличи. В кондитерской Ва­силия Петровича Хасиева пекли пирожные “Наполеон”, торты “Патрие”, печенье “Сенаторское”, слоеные булки, пончики с кремом, подавали какао по-варшавски с куриным желтком и сливками. В персидских ма­газинах и лавках продавали национальные сладости: халву, “рахат-лу — кум” и другие. В грузинских и армянских пекарнях продавали кроме хлеба, лаваша традиционные сладкие слоеные пироги “гата”. Заказы на изготовление пасхальных баб и куличей принимали в частных до­мах, а также в магазине Гейтена423.

Городской новацией были импортные кондитерские изделия: фран­цузские печенья, конфеты фабрики “принцессы Ольденбургской”, елоч­ные “конфекты”, карамель из трав “Кетти босс”, келерские сгущенные желе, кисели, мороженое, ароматические лепешки фабрики Глешке и Виднер в Санкт-Петербурге. Их подавали к крепким напиткам и лимо­надам424. Эти изделия стоили дорого, они были доступны немногим го­рожанам.

Представители социальных низов города довольствовались домаш­ней выпечкой, покупали на рынке патоку, мед разных сортов. Многие бытоописатели отмечали дешевизну продуктов во Владикавказе. Этим обстоятельством объяснялось и нежелание отставных военных покидать город.

Развивалась система внедомашнего питания — характерная черта городской жизни. В 1860-е годы в эту систему входили клубы, обед в которых обходился очень дорого, и кухермейстерские, где, по описа­нию очевидцев, готовили некачественно425. Со временем в структуру об­щественного питания стали входить рестораны, столовые, духаны, бары, кафе, чайные. Существовала и такая альтернатива общественному пи­танию: в частных домах готовили обеды и ужины, которые можно было брать “на вынос”426.

В структуре городского хозяйства значительное место занимали эт­нические группы, имевшие в нем определенные ниши. Залогом делово­го успеха была их корпоративность. В литературе распространено мне­ние о том, что общинность в условиях городской среды обречена на рудиментное состояние. Этот тезис представляется слишком категорич­ным427. Во Владикавказе даже в XX веке этнические группы находили способы укрепления общинности. Одним из них было создание нацио­нальных благотворительных обществ, которые наряду с обычными фун­кциями по оказанию материальной помощи нуждающимся, предпола­гали и экономическую солидарность. Например, персидское благотво­рительное общество “Химмат”, созданное в 1906 году с целью “достав­ления средств к улучшению материального и нравственного состояния бедных персидско-подданных” обязывалось не только оказывать помощь бедным и сиротам, но и содействовать “к приисканию нуждающимися занятий или службы, к приобретению им для работы материалов и ин­струментов и к выгодному сбыту изделий бедных тружеников”428. Ана­логичные задачи ставили перед собой благотворительное общество рус — ско-подданных персов “Мурават” (1906 год), Владикавказское гречес­кое благотворительное общество (1913 год) и другие429.

Внутриэтническая солидарность достаточно эффективно проявля­лась и на межличностном уровне.

Вместе с тем, городское хозяйство было активной сферой межэтни­ческого общения. Взаимозависимость, обусловленная этнической спе­цификой хозяйства, определяла позитивную сторону межэтнического общения. Но, естественно, была и другая сторона. Интенсивное обще­ние носителей разных культурных систем и ментальных установок, к тому же в территориально ограниченном пространстве, сопровождалось столкновением интересов. На бытовом уровне активно действует харак­терный для соседствующих общностей социально-психологический механизм сравнения и противопоставления “своего” и “чужого”, кото­рый может вызывать этнические предубеждения. Например, когда ар­мяне, евреи, персы, грузины заняли основные доходные ниши в эконо­мике, менее предприимчивые русские горожане, упустившие свои шан­сы, активно высказывали свое недовольство даже в официальной прес­се. “Мы, русские, по нашей скромной натуре, очень чувствительны ко всяким возвышенным чувствам, как будто даже стесняемся своего гос­подствующего положения и всячески стараемся не обнаружить его. Пользуясь этим… армяне, евреи, персы забирают в свои цепкие руки все и становятся господами положения. Достаточно пройти по улицам, зайти в магазины, чтобы убедиться в этом”430. В местной прессе зафик­сированы и такие признаки этнофобии, как употребление вместо этно­нимов презрительных кличек, оскорбительных названий, унижающих национальное достоинство. “Разные оглы и аршаки позволяют себе глу­миться над россиянами”, — возмущался корреспондент “Терских ведо­мостей”, упрекая торговцев-кавказцев в невысоком качестве обслужи­вания покупателей431.

Но основное содержание межэтнического взаимодействия состав­ляли не бытовые конфликты и не складывавшиеся стереотипы, а пози­тивные тенденции, основанные на жизненно необходимых взаимосвя­зях. В условиях урбанизации принцип этнической специализации в эко­номике постепенно ослабевал. Ремесленные цехи, как и другие произ­водственные коллективы, становились полиэтничными, а представите­ли городских этнических групп активно приобщались к новым отрас­лям городской экономики, к нетрадиционным хозяйственным заняти­ям. В этом процессе большей мобильностью отличались русские и осе­тины. Очевидно, это следует объяснять отсутствием у них своих “наци­ональных” ниш в городской экономике, постоянным увеличением их численности за счет миграций из российских губерний и осетинских селений.

Социально-экономическое развитие города вызвало трансформаци­онные процессы в бытовой культуре. Традиционные национальные структуры повседневности постепенно уходили в прошлое. В быту го­родской элиты они сохранялись, главным образом, в качестве реликто — во-знаковых элементов. Материально-предметный мир владикавказцев во многом формировал городской рынок, а степень потребления евро­пейских форм бытовой культуры определялась не этнической, а соци­альной принадлежностью горожан. Основными носителями традици­онной культуры были средние и неимущие слои. Состояние материаль­ной культуры горожан характеризовалось сочетанием традиционных, паллиативных и новых, урбанизированных форм.