ОБЩЕСТВЕННО-КУЛЬТУРНАЯ СРЕДА И ДОСУГ ГОРОЖАН

§ 1. Образование

В гуманитарных исследованиях нередко встречается тезис о высо­кой социальной энергии полиэтничных обществ, их способности к об­щественному и культурному прогрессу. Старовладикавказская интелли­генция рассматривала полиэтничность своего города как залог “умствен­ного и нравственного прогресса” и считала, что в нем были сосредото­чены “… лучшие по уму, образованию и нравственным качествам люди военного и гражданского сословий, а также населения казачьего и горс­кого”432.

Общественно-культурная среда была самой активной зоной межэт­нического взаимодействия. Особую роль в этом процессе играло обра­зование. С возрастанием образовательного уровня расширяется пред­ставление о мире, о своем и других народах. Мышление образованного человека становится менее стереотипным, формируются дружествен­ные установки по отношению к другим этносам, происходит взаимооб­мен достижениями культуры.

ИЗ

История городского образования начинается с сентября 1836 года, когда были открыты уездное и приходское духовные училища. Духо­венство стояло у истоков просвещения. Экзарх Грузии Высокопреосвя­щенный Евгений предписывал протоиерею Шио Двалиеву открыть во Владикавказе училище для детей “осетинских владельцев, старшин и некоторых сирот”. В училище принимали детей и на казенное содержа­ние, если они по окончанию принимали духовный сан. Если родители не давали письменного обязательства о вступлении ребенка в духовное звание, обучение становилось платным. Экзарх Грузии требовал от бла­гочинных привлекать горцев к обучению за “казенный кошт”. Но со вре­менем стало ясно, что письменные обещания родителей не были гаран­тией перехода в духовное звание. Получив образование, горцы уклоня­лись от церкви. Это стало причиной отмены для них казенного содер­жания. Численность учащихся резко сократилась, что вынудило Экзар-

8 Заказ № 1611

ха ввести “казеннокоштные” стипендии для горцев. Но по окончании училища они все-таки старались поступать в кадетские корпуса и дру­гие светские учебные заведения. В 1862 году училище было закрыто433.

В повседневной жизни система светского городского образования создавала условия для интенсивного межэтнического общения. Учеб­ные заведения были этнически неоднородны по составу учащихся и пе­дагогов. Система совместного обучения русских детей с “инородцами” была официально оговорена с Министерством народного просвещения при выработке программы обучения в национальных окраинах страны. Администрация старалась установить дружественные контакты с при­вилегированными сословиями горцев, поэтому прежде всего заботилась об образовании их детей. Для них в 1848 году во Владикавказе была основана Навагинская школа.

Командир отдельного Кавказского корпуса, генерал-адъютант барон Г. В. Розен еще в 1836 году стал ходатайствовать об открытии школ при войсках отдельного Кавказского корпуса, где вместе с кантонистами обу­чались бы дети бедных дворян и других почетных сословий кавказских народов. Но только 1 мая 1*848 года при Навагинском пехотном полку была открыта школа для 50 военных воспитанников. Командир полка барон И. А. Вревский просил объявить об открытии школы по всему Владикавказскому военному округу, чтобы привлечь детей бедных дво­рян и почетных сословий. Для них было предоставлено 30 мест, а для детей русских чиновников — 20 мест. Навагинская школа стала очень популярной. Многие горцы годами ждали очереди, записывались в спис­ки кандидатов. Дети до 17 лет обучались за казенный счет. По оконча­нии школы они поступали на военную или гражданскую службу. С 1848 по 1853 год в Навагинской школе училось 90 человек. В программу вхо­дили русская грамматика, немецкий или французский язык, арифмети­ка, история и география. С уходом Навагинского полка из Владикавказа школа перешла в ведение Тенгинского полка, а в 1861 году была преоб­разована в Горское окружное училище434.

20 октября 1859 года был утвержден “Устав о горских школах”, ко­торые должны были распространять “гражданственность и образова­ние между горцами”, и давать образование детям “служащих на Кавка­зе семейных офицеров и чиновников”435. Во Владикавказе была откры­та первая горская школа для детей русских военно-гражданских чинов­ников и детей из знатных фамилий Военно-осетинского округа. В то время горские школы еще оставались в ведении военного управления и открывались им на базе военных школ. Владикавказская школа была открыта на средства, предназначавшиеся ранее для школы военных вос­питанников Тенгинского полка. В учебную программу входили Закон божий, русский язык, математика, география, история, чистописание, черчение, немецкий, французский, “татарский” и осетинский языки, пение и музыка. Занятия музыкой проводились в качестве поощрения с успевающими учениками. Например, в 1869 году 18 воспитанников за­нимались игрой на скрипке, 6 — на фортепиано, 6 — на флейте, 4 — на кларнете, 4 — на виолончели.

При школе существовал Горский пансион, а при нем — ремесленные мастерские. Воспитанники подготовительного класса по вечерам зани­мались ремеслами — башмачным, портняжным, переплетным, по 2 раза в неделю каждым. Пансионеров обучали также столярному, токарному, резному, слесарному ремеслам, по их желанию и выбору.

Попечителем пансиона был полковник Эглау, инспектором — над­ворный советник Стоянов, надзирателями были духовные лица и педа­гоги — представители разных национальностей. Среди них — русские Руднев, Соколовский, Червинский, грузин Мамацев, осетин Георгий Кантемиров, окончивший Тифлисскую духовную семинарию и другие. В сохранившихся списках учащихся значатся русские, осетины, кумы­ки, кабардинцы, чеченцы, армяне, поляки, татары, грузины и другие436.

Горские школы сыграли большую роль в просвещении, в формиро­вании городской интеллигенции, в развитии межэтнических контактов. Но вскоре правительство отказалось от практики учреждения горских школ. Некоторые исследователи объясняют это явление социальной пе­реориентацией имперской политики в Наместничестве после оконча­ния Кавказской войны, когда российская власть не видела особой необ­ходимости в заигрывании с феодальными верхами, для детей которых в первую очередь предназначались эти школы437.

Горская школа претерпела несколько реорганизаций. В 1870 году она была преобразована в реальную прогимназию. За 2 года существо­вания число учащихся в ней достигло 300 человек и учебное заведение уже не вмещало всех желающих. Терское казачье войско согласилось взять на себя половину расходов по содержанию, при условии преобра­зования прогимназии в полную гимназию. Правительство дало разре­шение на такое преобразование. Вторую половину расходов по содер­жанию гимназии взяла на себя казна.

В 1872 году вышел устав, по которому все реальные гимназии дол­жны были быть преобразованы в реальные училища. Главным источни­ком содержания реальных училищ стали средства, выделяемые госу­дарственным казначейством, пособия городских обществ, деньги, со­биравшиеся от платы за учение. В 1876 году Владикавказская гимназия стала реальным училищем, содержалось оно на городские средства. Гор­ский пансион был преобразован в пансион реального училища.

Обучение было рассчитано на 8 лет, программа состояла из общеоб­разовательных и естественных дисциплин, а также предполагала овла­дение навыками отдельных видов служебной деятельности.

Горожане проявляли большую заботу о женском образовании. Для дочерей “нижних чинов” и горских влиятельных сословий было откры­то Елизаветинское училище.

В 1861 году в городе была открыта благотворительная элементар­ная женская школа, которую в 1867 году преобразовали в женское учи­лище второго разряда и назвали Ольгинской, в честь Великой княгини Ольги Федоровны, жены наместника Кавказа Великого князя Михаила Николаевича. Оно было в 1874 году преобразовано в гимназию, в кото­рой в 1893 году были открыты педагогические классы. Начальницами гимназии были Е. К. Соболева, а в 1900-1916 годах — JI. M. Дударова438.

В честь Великой княгини была названа и другая школа — Осетинс­кая. Следует отметить особую активность осетин в вопросах женского образования. Первые женские школы появились в осетинских селениях в 50-х годах XIX века. Широко известен факт основания во Владикавка­зе в 1862 году первой школы для осетинских девочек священником Аксо Колиевым. В 1866 году она перешла в ведение общества восстановле­ния православного христианства на Кавказе, а в 1916 году стала учи­тельской женской школой439.

В октябре 1865 года горожане ходатайствовали об открытии рус­ской женской школы. В 1869 году появилась частная элементарная шко­ла для девочек, открытая дворянкой Виталией Ломнинской. Позднее в городе были основаны 2-я и 3-я женские гимназии. По инициативе В. Г. Шредере двухклассное женское училище было преобразовано в трех­классную женскую гимназию, при которой был открыт педагогический класс. В 1916 году прогимназия была преобразована в 3-ю женскую гим­назию440. Женское образование развивалось быстрыми темпами: в 1874 году в городских учебных заведениях обучалось 196, а в 1898 году — 469 девочек. Обучение велось по принципу полового разделения.

В 1868 году во Владикавказе было открыто Лорис-Меликовское ре­месленное училище, в котором получали профессиональное образова­ние представители многих этнических групп. Училище готовило кадры для развития городской экономики.

Общество Владикавказских ремесленников в 1875 году открыло для своих детей начальное училище. В нем обучались и осетины. Ремеслен­ное училище сыграло большую роль в адаптации к городскому хозяй­ству этнических групп, которые в своем большинстве были носителями аграрной культуры.

Городское общество проявляло заботу о бедных детях. В мае 1871 года было основано бесплатное Константиновское училище для обуче­ния их грамоте и письму. Оно было учреждено в память о знаменатель­ном событии — проезде через Владикавказ в июле 1870 года Его Импе­раторского Высочества Великого князя Константина Николаевича441.

В 1874 году была создана единая система начального образования. В ведение Кавказского учебного округа перешли школы, действовав-

Здание епархиального женского училища (ОРФ СОИГСИ)

шие по линии общества восстановления православного христианства. В том же году было основано Николаевское училище, названное в честь Великого князя Николая Михайловича. До 1897 года оно было четырех­классным, затем его преобразовали в шестиклассное. Один из классов стал почтово-телеграфным442.

В сентябре 1875 года из Тифлиса во Владикавказ была переведена военная прогимназия, в которой несколько мест было предоставлено в распоряжение начальника Владикавказского округа и занято осетина­ми.

К 1877 году кроме перечисленных учебных заведений существова­ло еще 3 частные школы, всего же во Владикавказе к этому времени было 1309 учащихся443.

В 1880 году была открыта Владикавказская мужская прогимназия. Вначале это было частное заведение, им заведовал М. Н. Шимановский — преподаватель латыни и географии. В 188S году оно было преобразо­вано в классическую гимназию, а в 1889 году для нее было построено здание на городские средства444.

В том же году одна из начальных приходских одноклассных школ была преобразована в Пушкинское начальное училище, рассчитанное на 120 человек. В постановлении городской думы была отмечена острая потребность школы в Затеречной части города445. В 1889 году во Вла­дикавказе существовало уже 21 учебное заведение, в том числе 3 сред­них, тогда как на все остальные города Терской области приходилось всего 19 учебных заведений. Но город продолжал расти и по-прежнему нуждался в новых школах. В 1901 году был открыт Кадетский корпус. Для детей казачества были основаны 2 учебных заведения — войсковое реальное училище и войсковая женская гимназия.

В 1891 году в городе были открыты две (мужская и женская) вос­кресные школы с программой городских училищ. Обучение в них было бесплатным. Желающих учиться оказалось так много, что Терское об­ластное управление 12 июля 1895 года приняло решение об открытии вечерних классов для взрослых и воскресных — для детей при всех сель­ских и городских училищах. Одновременно был рассмотрен вопрос об организации библиотек для учащихся446. Воскресно-праздничные шко­лы были открыты при 6 училищах. При Владикавказском женском трех­классном училище воскресная школа приняла 261 человека, при Нико­лаевском — 30 человек447.

К концу XIX — началу XX века относится резкий рост численности школьных заведений. В 1897 году в городе было 32 мужских и 12 женс­ких начальных и средних учебных заведений.

В городской системе образования прослеживается социальный прин­цип. Ремесленные и реальные училища были уделом основной массы “инородцев” и городских простолюдин, а в гимназиях и прогимназиях Кавказского учебного округа учились, как правило, дети “достаточных” горожан.

Отношение к образованию у горожан различных национальностей было неодинаковым. Чрезвычайно высокую активность в этом вопросе проявляли осетины. Интерес их к светскому образованию обнаружился еще в 30-х годах XIX века. Многие воспитанники Владикавказского духовного училища продолжали образование в военных или гражданс­ких учебных заведениях. В 80-90-х годах XIX века стремление к школь­ному образованию стало в Осетии “важным политическим полем… в борьбе против колониального режима”, “глубоко национальным дви­жением”, в котором участвовали все слои осетинского общества448. Оно выражалось в активном строительстве школ и распространении грамот­ности. Даже официальная газета “Терские ведомости” в юбилейном очерке, посвященном 50-летию Владикавказа, признавала, что осетинс­кий народ “в стремлении к образованию опередил русское население”449. В 1889 году только в средних учебных заведениях города и ремеслен­ном училище обучалось 106 осетин, а в 1898 году — 164 осетина. Особое предпочтение отдавали реальному училищу и военной прогимназии450.

Распространение светского образования сказалось и на гендерных отношениях. В традиционном осетинском обществе женщина всегда за­нимала достойное место. Она отстояла его и в городской среде. Широко известны имена осетинских учительниц — Е. Такоевой, С. и О. Абаевых,

Е. Дзугаевой, М. Каировой, Е. Амбаловой, Т. Дзахсоровой, А. Туаевой, О. Бицоевой, А. Гардановой, О. Газдановой, Н. Газдановой, А. Дзахо — вой, В. Караевой, С. Тхостовой и других. Они занимались не только школьным образованием, но и проявляли высокую социальную актив­ность и в других сферах культурной жизни.

Анализ некоторых сохранившихся списков учеников городских учеб­ных заведений, мужских и женских, позволяет утверждать, что основ­ная их масса была представлена прежде всего русскими, затем осетина­ми, а численность представителей других этнических групп была го­раздо скромнее. Очевидно, в ментальных установках этой части горо­жан получение образования не было столь значимым явлением.

Но в процесс развития общественно-культурной среды, в том числе и в становление системы образования, были вовлечены все без исклю­чения этнические группы. Об этом свидетельствует наличие у каждой из них своей школы или училища, в основном духовных. Немцы осно­вали евангелическо-лютеранское училище, поляки и литовцы — римско- католическое, греки и армяне — церковно-приходские, персы — магоме­танское новометодное училище “Навруз”, у евреев была школа при си­нагоге, у татар и кумыков при суннитской мечети.

Но в городе были основаны и светские национальные школы. Пра­вительство считало их крайне нежелательными для своих политичес­ких целей, опасаясь, что их существование “может устранить для ино­родцев необходимость прохождения русской школы, которая только одна и может содействовать русскому культурному воздействию на них”451. Согласно правительственному положению “О туземных школах” 1881 года, они строились и содержались на средства попечителей, без госу­дарственной поддержки. В роли попечителей часто выступали церкви, консолидирующие городские национальные общины.

В ноябре 1888 года состоялось торжественное открытие грузинской школы. Она была основана по инициативе Михаила Кипиани, ставшего горожанином Владикавказа в 1871 году. Он заручился поддержкой Тиф­лиса, выразившейся в небольшой денежной сумме (200 рублей) и учеб­ной литературе. Первое время школа располагалась в арендованном доме инженера Уптона. Грузинское общество очень сочувственно относилось к идее открытия своей школы, помогало решать проблемы. А их было немало: нехватка денег, учебных пособий, преподавателей. Не было свя­щенника, который бы преподавал Закон Божий на грузинском языке. Чинила препятствия и местная администрация, требовавшая, чтобы чис­ленность учащихся была не меньше 60 человек. В арендованном же зда­нии помещалось только 40. Тифлисское общество знаний прислало учи­теля Ивана Беделадзе. Управляющим стал учитель гимназии Тите Ка — хидзе. Попечительский комитет часто устраивал благотворительные акции, в основном, народные гулянья, сборы от которых поступали на счет школы. Активное участие в судьбе школы принимали благотвори­тели, местные предприниматели. Владелец кирпичного завода Сарад — жев (Сараджешвили) ежегодно выделял на нужды школы 100 рублей, оказывал материальную поддержку и во время различных школьных мероприятий, открыл воскресную школу на территории своего завода. У грузинского училища было много друзей. Пресса зафиксировала мас­су фактов бескорыстной помощи ученикам. Она поступала не только от богатых горожан. Сам М. Кипиани водил учащихся на экскурсии в зоо­парк на свои деньги.

В 90-х годах XIX века национальные школы стали объектом напа­док со стороны начальства Терской области. Каханов вводил в школах полицейские порядки, пытался закрыть осетинскую женскую школу. В грузинском училище была проведена ревизия и вынесено решение о том, что дети достаточно овладели русским языком и преподавание должно проводиться не на грузинском, а на русском языке. М. Кипиани, поддер­жанный городской интеллигенцией, отстоял право грузинской общины на свою школу. Со временем было построено школьное здание с боль­шим актовым залом, где проводились не только грузинские, но и осе­тинские, еврейские и другие культурно-просветительские мероприятия. В 1895 году открылась воскресная школа на 42 ученика. Для девочек были основаны двухгодичные курсы кройки и шитья. При школе дей­ствовало немало кружков — танцевальных, песенных. Для городских грузин она была не только образовательным учреждением, но и нацио­нально-культурным центром. В праздничные дни грузины надевали на­циональную одежду и шли в школу, в зале которой устраивались кон­церты, спектакли, гулянья452. В 1909 году в грузинской школе обучалось 250 мальчиков453. В том же году Попечительский комитет был преобра­зован во Владикавказское общество распространения грамотности сре­ди грузин, которое с 1910 года вместе с остальными национально-куль — турными обществами попало под жесткий контроль администрации. По­страдала и школа. Правительство вновь настаивало на том, что препо­давание на “туземном” языке противоречило законам Российской импе­рии454. К 1914 году сократилась численность учеников, ухудшилось ка­чество их подготовки, что привело к увольнению педагогического со­става и назначению нового.

Аналогичные проблемы переживали и другие национальные шко­лы. В 1894 году стараниями греческой общины было основано одно­классное училище. Дети изучали правописание, арифметику, чтение, музыку, Закон Божий и греческий язык. Одним из основателей и пер­вым заведующим был преподаватель греческого языка Грамматипуло. Училище существовало на пожертвования греческой общины. В 1912 году директор народных училищ Терской области Беляев, известный своими реакционными взглядами, пытался исключить из программы училища греческий язык. Но греческая интеллигенция проявила упор­ство в борьбе за родной язык. Его стал преподавать священник Аристид Какулиди455.

Армянская община тоже имела проблемы с национальной школой. При церкви было два церковно-приходских училища — мужское и женс­кое. Затем было основано одноклассное мужское училище. В результате неоднократных запретов и реорганизаций было образовано начальное училище под руководством Д. Нониянца. Попечителем была церковь, которая имела большие полномочия. Например, в 1914 году когда меж­ду преподавателями произошел конфликт, попечительский совет, по сво­ему усмотрению уволил весь педагогический состав и пригласил новых учителей. При этом совет не счел нужным посоветоваться с родителями учеников. Но, очевидно, попечители имели не только большие права, но и хорошо справлялись с обязанностями — в 1915 году было построе­но новое школьное здание и приобретена библиотека.

Не все городские общины проявляли интерес к национальным шко­лам. Например, персидское новометодное училище “Навруз”, открытое для местных персов, было единственным на всем Северном Кавказе. Кроме основ шиитского вероисповедания оно давало и знания по свет­ским предметам — географии, арифметики. Но местная пресса отмечала в течение нескольких лет отсутствие интереса к училищу со стороны персов, небольшое число учащихся.

Отношение национальных общин к своим школам не было безого­ворочно благосклонным: разные социальные слои воспринимали их по — своему. Определенная часть интеллигенции — осетинской, армянской, грузинской и другой не отдавала своих детей в национальные школы. Это явление хорошо определил в интервью газете “Терская жизнь” Д. Нониянц: “Большинство образованных армян не знает ни армянской жизни, ни литературы, а детей своих они не отдают в армянскую школу. Набитая же золотом мошна, буржуазность и положение в обществе еще не дают права именоваться интеллигентами. Ведь вся заслуга нашей “интеллигенции” только и заключается в том, что они везде и всюду трясут свои карманы и хвастаются тем, что содержат школу. А духов­ные стороны колонии их не интересуют… Это не интеллигенция, а бур­жуазия”456.

Аналогичные процессы происходили и в среде грузинской интелли­генции. “За последний год общественная жизнь владикавказских гру­зин начала прихрамывать, а объясняется это главным образом отсут­ствием интеллигентных сил, которые бы были проникнуты национальны­ми идеями”, — сетовал представитель грузинской общины. Прежде “весь центр тяжести интеллектуально-общественных работ… выносили на своих плечах педагоги грузинского школы… За последнее же время дела грузинского общества значительно изменились и изменились в худшую сторону”457. Речь шла о сокращении численности учащихся в школе, об ослаблении интереса к ее проблемам.

Оторванность от национальных интересов ставилась в упрек и час­ти осетинской интеллигенции. Корреспондент “Терской жизни” отме­чал: “Не требует доказательств, что осетины в смысле культурного раз­вития опередили своих соседей — горские племена Северного Кавказа. Осетины из более культурных стран приносят на родную почву лучшее из сокровищ человеческой жизни — знание. Но знания они приносят не для родины, а для самих себя. Для осетинского народа чрезвычайно важ­но слово “интеллигент”. И действительно, интеллигентов у осетин мно­го, но едва ли у осетин мы найдем интеллигенцию… Может показаться странным, как могут передать свои знания другим те, которые сами не знают осетинского языка. Как могут обогатить знаниями осетинский народ люди, которые всю свою жизнь провели вне Осетии — в русской (а, может быть, в немецкой или французской школе), и позабыли род­ной язык?!”458

Приведенный материал характеризует определенное состояние в процессе формирования национальной интеллигенции, когда одна ее часть придерживалась “почвы” — традиционной культуры, а другая стре­милась к “цивилизации” — европейской культуре. Именно это стремле­ние приводило к отказу от национальной школы, от обучения детей на родном языке, к ослаблению интереса к жизни национальной общины. При этом городская интеллигенция дискутировала проблему сочетания европейских форм культуры с этнической самобытностью и призывала к достижению разумного баланса.