ПАМЯТНИКИ АЛАНСКОЙ МАТЕРИАЛЬНОЙ КУЛЬТУРЫ ТЕРРИТОРИИ ЧЕЧЕНО-ИНГУШЕТИИ

1. Бытовые памятники.

На территории современной Чечено-Ингушетии в настоящее время известно 150 бытовых памятников I — XIII вв. Это определенно свидетельствует о большой плотности населения здесь в исследуемое время. Об этом говорит и арабский географ X в. н. э. Масуди при описании Алании, под которой он подразумевает и территорию Чечено-Ингушетии: "царство аланов граничит с царством Серир" и "представляет беспрерывный ряд поселений настолько смежных, что если кричат петухи, то им откликаются другие во всем царстве, благодаря смежности и, так сказать, переплетению хуторов"1. Кстати, картографирование бытовых памятников известных на исследуемой территории показывает, что они действительно располагаются на незначительном расстоянии друг от друга.

Следует отметить, что бытовые памятники Чечено-Ингушетии, к сожалению, почти не изучены (частичные стационарные археологические раскопки производились лишь на Алхан — Калинском городище). Исследование их представляется крайне важным и необходимым для выявления особенностей быта и хозяйства населения данной территории, характера их взаимоотношений с населением гор, а также народами, обитавшими по соседству с ними.

При характеристике бытовых памятников мы пользовались в основном опубликованными материалами Л. П. Семенова, А. П. Круглова, Е. И. Крупнова, Т. М. Минаевой, В. И. Марковина, В. Б. Виноградова, М. Х. Багаева, Х. М. Мамаева.

а) Городища

Поскольку единственно стационарно исследованным из бытовых памятников Чечено — Ингушетии I тыс. н. э. является Алхан-Калинское городище, то обзор мы начнем с него.

1. Алхан-Калинское городище — одно из крупнейших в Центральном Предкавказье, расположено в 4 км. к западу от сел. Алхан-Кала на высоком левом берегу реки Сунжи. Оно занимает территорию более одного километра в длину и обнесено глубокими рвами. Наружную ограду городища составлял ров, глубиной 9 м с довольно крутыми склонами. Вдоль внутреннего края рва идет вал, на котором еще в прошлом веке были заметны остатки мощной каменной стены2. Внутри площади городища на расстоянии 135 м от первого идет второй ров, глубиной до 2,5 м.

Оба рва с двух сторон доходят до 20-метрового обрыва над поймой Сунжи. Внутри второго рва, на самом берегу Сунжи находится незначительный участок центральной части городища — цитадель, отделенная от основной его площади рвом округлой в плане формы. В результате того, что Сунжа часто меняла свое русло, часть памятника была еще в древности отделена от ее основной территории.

Впервые городище было обследовано А. И. Бобринским в 1888 году и в дальнейшем неоднократно описывалось исследователями (в 1936 году А. П. Кругловым, в 1938 — Г. В.Подгаецким, в 1945 — Т. М. Минаевой и Н. И. Штанько). Стационарные археологические работы на нем проводили : А. П.Круглов в 1936 году, Г. В. Подгаецкий — в 1938 году, В. Б. Виноградов — в 1965 — 1968 гг 3. Вся вскрытая площадь (не включая раскопки Г. В. Подгаецкого) составляет 802 м2: А. П. Кругловым вскрыто 8 м2, В. Б. Виноградовым 7 94 м2, не считая площадь шурфа на валу4. Все раскопы носили разведочный характер. Так, В. Б. Виноградовым было заложено 11 раскопов и все на разных участках памятника. Только раскоп 1 1968 года был продолжением раскопа 1 1967 г. Несмотря на то, что такая система раскопок затрудняет получение целостной картины памятника, раскопочный материал позволяет осветить некоторые стороны хозяйственной жизни обитателей предгорной зоны Чечено-Ингушетии. Особый интерес представляют открытые здесь остатки турлучных жилищ. Обнаружена также булыжная мостовая шириной около 3 м, проходящая между ними. Кроме того, расчищены места пяти капищ, где найдено 153 целых курильниц стаканообразной формы. Всего в раскопках В. Б. Виноградова найдено 24520 предметов. Городище было обитаемо в VII — IV вв. до н. э. и в I — XIII вв. н. э. (Рис. 10, 1; 15, 1-5, 7; 29, 1)5

2. Вознесенское городище. Располагается в 1,5 км к северо-западу от станицы Вознесенской, на северном склоне Терского хребта. Городище состоит из трех частей и достигает 220 м в длину и 70 м в ширину. Собранный здесь подъемный материал, представляет керамические находки эпохи раннего средневековья (Рис. 10, 2; 19, 12-16)6.

3. Братское городище. Находится на четвертой террасе р. Терек на западной окраине сел. Братское (чеч. Ногай-Мирза-Юрт). Городище представляет собой значительный комплекс оборонительных сооружений. Центральная часть укрепления, примыкающая к краю террасы, расположена на холме продолговатой формы. С трех сторон она окружена широким рвом, а с четвертой, северной, ограничена обрывом к реке. С южной и восточной сторон к центральному укреплению примыкает второе укрепление, окруженное широким рвом. В юго-восточной части холма прослеживается въезд, перед которым находятся два небольших холма округлой формы, окруженные также рвами. Длина всего укрепления около 300 м, в том числе длина центральной части городища — 140 м. По обе стороны городища прослеживаются остатки древнего поселения. Общая протяженность участка, занятого городищем и поселением, превышает 1 км (Рис. 10, 3)7.

4. Гвардейское 1-е городище. Расположено к югу-востоку от сел. Гвардейское (чеч. Али — Юрт) в том месте, где третья терраса Терека примыкает к четвертой. Укрепление слегка

возвышается над окружающей местностью в виде продолговатого холма, окруженного рвом. С северной стороны городище размыто Тереком. Толщина культурного слоя 1,5 м. Длина укрепленной части городища около 40 м2. Часть подъемного материала относится к раннесредневековому периоду. (Рис. 10, 4)8

5. Гвардейское 2-е городище. Расположено в 3 км от первого городища. Укреплено двумя рвами. Часть керамического материала датируется ранним средневековьем (Рис. 10, 5)9.

6. Знаменское 4-е городище. Обнаружено близ сел. Знаменское (чеч. Ч|улга-Юрт) на высоком берегу Терека. Исследовано М. П. Севастьяновым, который собрал здесь подъемный материал, относящийся и к раннему средневековью (Рис. 10, 6)10.

7. Знаменское 5-е городище. Расположено рядом с описанным. Исследовано М. П. Севостьяновым. Подъемный материал с обоих городищ идентичен (Рис. 10, 7)11.

8. Терское городище. Находится недалеко от хутора Терского на берегу Терека. Среди собранной здесь разновременной керамики есть фрагменты, характерные для эпохи раннего средневековья (Рис. 10, 8)12.

9. Верхне-Наурское 1-е городище. Расположено в 2 км к востоку от сел. Верхний Наур, на краю третьей террасы р. Терек. Большая часть городища разрушена рекой. Со стороны террасы городище укреплено широким, сильно заплывшим рвом глубиной 1, 65 м. Площадка городища (32 х

8 м) возвышается на 13,7 м над террасой. Часть подъемного материала датируется ранним средневековьем (Рис. 10, 9)13.

10. Верхне-Наурское 2-е городище. Находится на той же террасе в 250 м к северо-западу от первого городища. Оно также сильно разрушено водой. Осталась лишь небольшая площадка длиной 21 м и шириной до 11 м. От террасы площадка отделена широким, заплывшим рвом, глубиной

около 3-х м. Над руслом Терека площадка городища возвышается на 17,5 м, а над второй террасой на 12,5 м. Часть подъемного материала датируется ранним средневековьем (Рис. 10,

10)14.

11. Верхне-Наурское 3-є городище. Обнаружено в 1,5 км к северо-востоку от 1-го городища на третьей террасе р. Терек. Почти полностью размыто рекой. Сохранившаяся часть городища (7

м х 3 м) окружена широким (15 м) сильно заплывшим рвом (0,76 м) . Высота укрепления над уровнем второй террасы 11,5 м. Часть подъемного материала датируется ранним средневековьем ( Рис. 10, 11)15.

12. Мундар-Юртовокое 1-ое городище. Находится к западу от современного кладбища сел. Мундар-Юрт. Укрепление имеет вид небольшого холма неправильной овальной формы, вытянутого с юго-запада на северо-восток. Расположено на мысе третьей террасы. С юго-восточной стороны холм укреплен широким рвом. Длина укрепленной части по верхней площадке холма — 18 м. Высота холма над второй террасой 10,1 м, глубина рва около 1,85 м. (Рис. 10, 12)16

13. Мундар-Юртовское 2-е городище. Обнаружено на расстоянии одного километра к юго-

западу от первого. Имеет форму холма длиной 17 м, примыкающего с одной стороны к обрыву 3-й террасы. С противоположной стороны окружено заплывшим рвом глубиной около 0,95 м. (Рис. 10,

13) 17

14. Шеды-Юртовское городище. Обнаружено на правом берегу реки Терек в 500 м к востоку от сел. Шеды-Юрт. Городище укреплено рвами и валами (Рис. 10, 14)18.

15. Правобережное 1-е городище. Открыто М. П. Севостьяновым в 1949 году на правом высоком берегу р. Терек в 6 -6,5 км к юго-востоку от сел. Правобережное. Длина более 200 м, ширина — 8 5 м. С запада городище укреплено рвом, примыкающим к северной части к обрыву долины

р. Терек. С южной стороны городища сохранился вал с разрывом в середине (въезд!?). С востока городище примыкает к крутому склону глубокой балки. По подъемному материалу (фрагменты сероглиняной керамики) датируется ранним средневековьем (Рис. 10, 15)19.

16. Правобережное 2-е городище. Открыто М. П. Севостьяновым в 1949 году в 3 км к юго-

востоку от с. Правобережное (в 3 км к западу от первого). Городище расположено на правом высоком берегу р. Терек. Протяженность городища с запада на восток 60 м, с севера на юг — 42 м. С запада и юга прослеживается ров шириною 15 — 22 м при глубине 3 м. С востока городище ограничено глубокой балкой, с севера — крутым обрывом долины р. Терек. По керамике датируется ранним средневековьем (Рис. 10, 16; 13)20.

17. Горячеисточненское 1-е городище. Расположено на нескольких возвышенностях с крутыми склонами, на северо-западной окраине станицы Горячеисточненской. Протяженность городища с

севера на юг около 700 м, а с востока на запад — около 300 м. Городище укреплено рвами и валами (Рис. 10, 17)21.

18. Горячеисточненское 2-е городище. Расположено в 1,5 км от первого на восточной окраине станицы. Укреплено двумя рвами глубиной около 8м. По размерам городище меньше описанного выше (Рис. 10, 18)22.

19. Виноградненское городище. Выявлено в 3-х км от сел. Виноградное на берегу р. Терек,

на естественно укрепленной возвышенности. Дополнительно укреплено рвами и валами (Рис. 10, 19)23.

20. Брагунское 2-е городище. Находится у сел. Брагуны, недалеко от места впадения р. Сунжи в Терек. Здесь собран обильный раннесредневековый материал (Рис. 10, 20)24.

21. Брагунское 3-є городище. Расположено недалеко от второго. Здесь собрано большое число фрагментов раннесредневековой керамики (Рис. 10, 21)25.

22. Ильинское 1-е городище. Открыто Г. В. Подгаецким к востоку от станицы Ильинской ( бывш. чеч. аул Бас-г|ала), на западном мысу балки, прорезающей высокий левый берег р. Сунжи. Южная сторона ограничена высоким, крутым берегом. С севера и запада городище окружено большим

рвом шириной соответственно — 85 м и 110 м и глубиной — 9 м и 7 м. С северо-востока городище

имеет форму треугольника со сторонами — 45 м, 40 м, 22,5 м. (Рис. 10, 22)26

23. Ильинское 2-е городище. Находится на юго-западной окраине станицы на левом берегу р

. Сунжи. Укреплено целой системой рвов и валов. Городище существовало в скифо-сарматское время и в раннее средневековье (Рис. 10, 23)27.

24. Петропавловское 1-е городище. Находится на левом берегу р. Сунжи в 3 км. к востоку от станицы Петропавловской (бывш. чеч. аул Чур-Torle). Городище укреплено мощными рвами и валами. Датируется раннескифским и сарматским периодами и ранним средневековьем (Рис. 10,

24)28.

25. Петропавловское 2-е городище. Расположено на левом берегу р. Сунжи в 2,5 — 3 км к западу от станицы. Открыто в 1938 г. Г. В. Подгаецким. С юга городище ограничено естественным береговым склоном в пойму Сунжи. С севера городище укреплено широким рвом (глубина около 5 — 6 м), огибающим городище с востока и запада (Рис. 10, 25)29.

26. Закан-Юртовское 1-е городище. Расположено на западной окраине сел. Закан-Юрт, на высоком мысу левого берега р. Сунжи. Главная часть городища представляет собой площадку (46 м

х 100 м) которая значительно выше примыкающей к ней основной площади городища. Она отделяется от последней глубоким рвом (4м) с крутым подъемом на площадку; с западной стороны

ров имеет перемычку, служившую, по всей видимости, проходом в главную часть городища. От этого рва по линии В-3 идет ров и вал через весь мыс вплоть до противоположного обрыва над поймой (Рис. 10, 26)30.

27. Закан-Юртовское 2-е городище. Находится на небольшом мысу высокого левого берега Сунжи в шести километрах к западу от Закан-Юрта. С восточной и западной стороны оно ограничено оврагами, прорезывающими высокий берег перпендикулярно пойме реки. С севера городище ограничено глубоким рвом (8,4 м), соединяющим вершины оврагов. По внутренней стороне

рва идет вал. Площадь городища вытянута вдоль берега на 140 м и имеет ширину до 90 м2. (Рис. 10, 27)31

28. Самашкинское 1-ое городище. Открыто "на крутом (левом — Р. А.) берегу над поймой Сунжи, в 2 км к востоку от станицы Самашкинской (чеч. сел. Самашки. — Р. А.). Площадь городища

заметно возвышается над окружающей равниной. С восточной и западной сторон памятник окаймлен

оврагами. С северной стороны овраги соединены искусственным рвом неправильной вытянутой формы. По внутренней стороне рва — вал. Размеры обнесенной рвом площади по линии С-Ю — 60 м, по линии В-3 — 100 м. Мощность культурного слоя 0,7 м. В центре этой площади неглубоким рвом выделен участок квадратной формы, длина сторон которого 13 м." (Рис. 10, 28)32.

29. Самашкинское 2-е городище. Находится в 1,5 км к западу от сел. Самашки на левом берегу, на первой надпойменной террасе. Занимает ровную местность. С северной стороны оно отделено рвом, дугообразно окаймляющим площадь городища с восточного до западного конца.

Длина площади городища с востока на запад 675 м., с юга на север — 325 м. По площади это самое большое из известных городищ после Алхан-Калинского. В наиболее высокой центральной части и на этом городище выделен небольшой четырехугольный участок, обнесенный неглубоким рвом. Подъемный материал состоит из кусков горелой шлиняной обмазки со следами турлучного строения, обломков от глиняных средневековых мисок, типичных для всех вышеописанных городищ ( Рис. 10, 2 9)33.

30. Серноводское 1-е городище. Расположено на левом берегу р. Сунжи к северо-западу от сел. Серноводск (бывш. чеч. аул Эна-хишка), на древней надпойменной террасе, между двумя оврагами. Укреплено рвами, имеет цитадель. Площадь цитадели более тысячи квадратных метров (Рис. 10,

30)34.

31. Серноводокое 2-е городище. В 1938 году Г. В. Подгаецким исследовано городище, расположенное у сел. Серноводск на левом высоком берегу р. Сунжи. Подъемный материал относится к раннему средневековью (Рис. 10, 31)35.

32. Орджоникидзевское городище. К востоку от станицы Орджоникидзевской (бывш. чеч. аул Дибир — Юрт), на расстоянии 1 км., на левом высоком берегу р. Сунжи расположено городище, занимающее

мыс, отделенный от основного массива с восточной и западной сторон оврагами, а с северной — двумя рвами. На городище имеется цитадель (Рис. 10, 32)36.

33. Троицкое городище. В 1 км от станицы Троицкой (бывш. чеч. аул Обарг-Юрт), на высоком берегу р. Сунжи, расположено городище с цитаделью. Оно размещается между двумя оврагами и укреплено рвами. Первый ров глубиной 11 м с очень крутыми склонами, отделяет наиболее высокую

и меньшую по площади часть и соединяет два упомянутых выше оврага. Второй ров находится на расстоянии 335 м от первого и тоже соединяет овраги. Подъемный материал представлен фрагментами средневековой керамики (Рис. 10, 33)37.

34. Карабулакское городище. Находится на левом высоком берегу р. Сунжи восточнее поселка Карабулак (Рис. 10, 34)38.

35. Барсукинское городище. Находится у сел. Барсуки, на левом берегу р. Сунжи (Рис. 10,

35)39.

36. Пседахское городище. Расположено у сел. Пседах. Открыто в 1975 году. Подъемный материал датирован ранним средневековьем (Рис. 10, 36)40.

37. Нижнеачалукское городище. Зафиксировано М. П. Севостьяновым в 1964 году на отроге Сунженского хребта, в 2-х км. юго-восточнее сел. Нижние Ачалуки (Рис. 10, 37)41.

38. Среднеачалукское городище. Выявлено в 1964 году М. П. Севостьяновым на отроге Оунженского

хребта, на юго-восточной окраине сел. Средние Ачалуки (Рис. 10, 38; 14)42.

39. Али-Юртовское 1-е городище. Находится на восточной окраине сел. Али-Юрт. Состоит из объединенных 4-х укрепленных частей, которые в разрезе смотрятся как ступени лестницы. Цитадель городища местным населением называется Мурад-Боарц (курган Мурада). Длина цитадели более 150 м, ширина 60 — 70 м, а общая длина городища около 250 м. (Рис. 10, 39; 22; 23,

15) 43

40. Али-Юртовское 2-е городище. Расположено рядом с первым (Рис. 10, 40)44.

41. Али-Юртовское 3-є городище. Так же находится у сел. Али-Юрт рядом с двумя первыми (Рис. 10, 41)45.

42. Галашкинское городище. Расположено на одном из отрогов Черных гор над сел. Галашки. По подъемному материалу датируется второй пол. эпохи раннего средневековья — концом раннего средневековья (Рис. 10, 42)46.

43. Сурхахинское 1-е городище. Находится в 3-х км. к юго-западу от сел. Сурхахи.

Представляет из себя комплекс трех укрепленных участков, отделенных друг от друга рвами. Городище окружено рвом, глубиной до 10 — 15 м. Имеются валы (Рис. 10, 43)47.

44. Сурхахинское 2-е городище. Расположено недалеко от первого, у пруда Эрц-Эли. Городище состоит из четырех частей, которые соединены между собой глубокими оборонительными рвами. Оно

вытянуто с юго-востока на северо-запад почти на 1,5 км. С западной стороны городища идет естественная глубокая балка, а с востока искусственный овраг — ров. Высота цитадели около 15 м. (Рис. 10, 44)48

45. Сурхахинское 3-є городище. Расположено в 3-х км. к западу от сел. Сурхахи, в пределах прямой видимости со стороны Али-Юртовского 1-го и Сурхахинского 1-го городищ. Представляет собой несколько различных по размеру и конфигурации холмов, некогда окруженных широким и глубоким рвом. Основная часть собранной здесь керамики, судя по фактуре теста и другим

технологическим данным, относится к раннему средневековью (Рис. 10, 45)49.

46. Экажевское 1-е городище. Расположено у сел. Экажево на высоком холме с плоской вершиной, который окружают рвы и валы. В литературе известно под названием Ачим-Барц (холм Ачима) (Рис. 10, 46)50.

47. Экажевское 2-е городище. Расположено в 700 м. юго-восточнее 1-го городища, на вершине

невысокой, плоской гряды (Рис. 10, 47; 20, 1-3)51.

48. Гази-Юртовское 1-е городище. Находится у сел. Гази-Юрт, на правом берегу р. Сунжи (Рис. 10, 48)52.

49. Гази-Юртовское 2-е городище. Находится на правом берегу р. Сунжи в 1 км. западнее сел. Гази-Юрт (Рис. 10, 49)53.

50. Яндырское 1-е городище. В 1938 г. Г. В. Подгаецкий осмотрел и описал городище, расположенное у с. Яндырка: "Перед селением (Яндырка. — Р. А.), закрывая с севера его центральную часть против ущелья реки Большая Яндырка, находится возвышенность Бур-Борц (Боур — Борц), в виде гряды небольших всхолмлений, тянущейся с ЗЗЮ на СВВ… Склоны укрепления высотой около 6 — 7 м и очень крутые и ровные, окружены двумя террасами, расположенными одна над другой на высоте около 3 — 4 м и переходящими друг в друга подобной горной дороге. С северо-восточной и юго-западной сторон укрепление имело выходы, где террасы сближаются и понижаются для удобства проезда, а края поверхности укрепления также понижаются". Диаметр поверхности укрепления 50 м. (Рис. 10, 50)54

51. Яндырское 2-е городище. Расположено в 2 км. западнее сел. Яндырка. Городище занимает вершину труднодоступной возвышенности (Рис. 10, 51)55.

52. Шаами-Юртовское городище. Расположено на правом берегу р. Ассы в 2-х км севернее сел. Шаами-Юрт. Укреплено рвами и валами (Рис. 10, 52)56.

53. Шалажинское городище. Находится в 200 м к юго-востоку от сел. Шалажи. В настоящее время большая часть его разрушена в результате смыва и обвала. Городище окружено широким и глубоким рвом (ширина от 15 до 30 м, глубина от 10 до 12 м). По склонам рва и на поверхности городища встречается в значительном количестве подъемный материал в виде фрагментов средневековой керамики и костей домашних животных. В 1958 году P. M. Мунчаев, для установления мощности культурного слоя и определения его характера заложил в С-3 углу городища, прямо над обрывом, разведочный раскоп площадью 1 х 1 м. В результате была установлена однослойность городища. Обнаруженная в шурфе керамика совершенно аналогична керамике, найденной по склонам рва городища и представлена фрагментами преимущественно сероглиняных сосудов довольно хорошего обжига, сделанных на гончарном круге. На основании этого материала P. M. Мунчаев датирует памятник X в. н. э. В 1990 г. на территории городища был найден детьми "клад" из 9-ти "куфических" монет-дирхемов VII — VIII вв. Четыре монеты были сохранены и переданы автору, для сдачи в фонды Чечено-Ингушского музея, жителям с. Шалажи А. М. Салгиреевым (в то время студент истфака ЧИГУ). Одна из монет была уже пробита детьми нашедшими этот "клад". (Рис. 10, 53; 29,4)57.

54. Мартан-Чуйское 1-е городище. Расположено на окраине сел. Мартан-Чу (Рис. 10, 54)58.

55. Мартан-Чуйское 2-е городище. Расположено в 1 км. к западу от с. Мартан-Чу на склоне горы Лечи-Корт (Рис. 10, 55; 19, 1-11; 21, 1-9; 25, 1-10)59.

56. Комсомольское городище. Находится на западной окраине сел. Комсомольское (Саіади-кіотар (Урус-Мартановского района. Открыто в 1959 году. Раннесредневековая керамика, собранная здесь, хранится в фондах Чечено-Ингушского краеведческого музея (Рис. 10, 56)60.

57. Нижне-Гойтское городище. Расположено на р. Гойта в районе сел. Гойты. Подъемный раннесредневековый материал хранится в краеведческом музее (Рис. 10, 57)61.

58. Чернореченское 1-е городище. Находится на восточной окраине сел. Алды. Собранная на памятнике керамика относится к раннему средневековью (Рис. 10, 58)62.

59. Чернореченское 2-е городище. Открыто на западной окраине сел. Алды. Городище аналогично первому и датируется тем же временем (Рис. 10, 59)63.

60. Ханкальское 1-е городище. Расположено на юго-восточной окраине г. Грозного, на вершине

отрога с очень крутыми и довольно большими склонами. Памятник имеет двойной ряд рвов глубиной

до 6м. Между рвами насыпаны высокие валы. Цитадель городища окружена рвом глубиной до 8 м.

В 1962 году В. Б. Виноградов заложил здесь небольшой шурф, в результате которого найдена керамика скифского времена и раннего средневековья (Рис. 10, 60)64.

61. Ханкальское 2-е городище. Находится в 400 м юго-восточнее первого, на гребне параллельного отрога. Вокруг городища проходит ров. Подъемный материал аналогичен находкам с территории первого городища (Рис. 10, 61)65.

62. Бердыкельское 1-е городище. Расположено на левом берегу реки Аргун на северной окраине сел. Бердыкель. Городище укреплено рвами (Рис. 10, 62)66.

63. Бердыкельское 2-е городище. Находится рядом с первым городище (Рис. 10, 63)67. 64.

Сюиль-Кортовское городище. Выявлено в 1970 году М. П. Севостьяновым на юго-западном склоне горы Сюиль-Корт, около 2-х км. южнее сел. Пригородное (Рис. 10, 64)68. 65. Чечен-Аульское 1-е

городище. Открыто М. П. Севостьяновым в 1949 году на склоне горы Сюиль-Корт, в 1,8 км. северо — западнее сел. Чечен-Аул. По подъемному материалу датировано скифским временем и ранним средневековьем (Рис. 10, 65)69.

66. Чечен-Аульское 2-е городище. Открыто М. П. Севостьяновым в 197 0 году в 2-х км. северо- восточнее сел. Чечен-Аула. Относится к раннему средневековью (Рис. 10, 66)70.

67. Гойт-Кортское 1-е городище. Находится на горе Гойт-Корт на правом берегу р. Аргун. По подъемному материалу датируется ранним средневековьем (Рис. 10, 67)71.

68. Гойт-Кортское 2-е городище. Открыто на горе Койт-Корт в 1977 году (Рис. 10, 68)72.

69. Гойт-Кортское 3-є городище. Открыто также в 1977 году на горе Гойт-Корт (Рис. 10,

69)73.

70. Белгатоевское городище. Выявлено в 1970 году М. П. Севостьяновым в 4-х км. севернее сел. Белгатой (Рис. 10, 70)74.

71. Герменчукское городище. Расположено на правом берегу реки Джалка на северо-восточной окраине сел. Герменчук, на высоком холме с крутыми склонами. Высота холма 9 — 10 м. Его

плоская вершина имеет размеры — 87 х 55 м. М. Х. Багаевым был заложен разведочный раскоп (2 х 2 м) в центре городища, в результате которого была установлена мощность культурного слоя на данном участке более 1,5 м. Найденная керамика, характерная для городищ и поселений Северного Кавказа, позволила датировать памятник IX — X вв. н. э. (Рис. 10, 71)75

72. Майртупское городище. Выявлено в 197 0 году М. П. Севостьяновым на правом берегу р. Гумс в 4 км к северо-востоку от сел. Майртуп (Рис. 10, 72)76.

73. Гудермесское 1-е городище. Находится на южных окраинах города Гудермес, на склоне Новогрозненского (Гудермесского) хребта. На памятнике собран большой раннесредневековый керамический материал (Рис. 10, 73)77.

74. Гудермесское 2-е городище. Расположено также на окраине Гудермеса. Найденная здесь керамика как по фактуре, так по форме и орнаменту сосудов похожа на Алхан-Калинскую (Рис. 10, 74)78.

75. Гудермесское 3-є городище. Открыто на южной окраине города, на возвышенности Гумс-Корт в 1977 году. Имеет сложную фортификационную систему. Керамический материал датирует городище серединой I тысячелетия до н. э. — эпохой раннего средневековья (Рис. 10, 75)79.

76. Гудермесское 4-е городище. Находится в 2 — 2,5 км к северу-востоку от г. Гудермес, на правом, высоком берегу Сунжи. Большая часть памятника разрушена при строительстве очистных сооружений Биохимзавода. В 1989 г. осмотрено автором. В северной и восточной части зафиксированы остатки вала. Собранный керамический материал предварительно датируется: перв. пол.-середина I тыс. н. э. — XIV — XV вв. (Рис. 10, 76; 29, 2, 3).

77. Бачи-Юртовокое городище. Расположено на высоком холме, на правом берегу р. Мичик в 3-х км к С-В от сел. Бачи-Юрт. Площадь плоской вершины холма 75м х 17м. Высота холма 8 м. На склонах отмечено большое количество фрагментов керамики и костей животных. Городище открыто в 1958 году P. M. Мунчаевым, который для выяснения мощности и характера культурного слоя заложил

в центральной его части, разведочный шурф площадью 1,2м (С-Ю) х 1,0м (В-3). В результате этого было выяснено, что толщина культурного слоя городища составляет 1,6 м. По характеру керамики и некоторым наблюдениям, в культурно-хронологическом отношении этот памятник представляется двухслойным. Верхний слой P. M. Мунчаев датирует ранним средневековьем, нижний — предскифским и скифским временем (Рис. 10, 77)80.

78. Центороевское городище. Расположено на западной окраине с. Центорой, слева от дороги Бачи-Юрт — Центорой. Оно занимает возвышенную платформу (Лекхч-Корт), ограниченную с севера крутыми склонами, с юга — высоким берегом р. Мичик. Материал, собранный здесь, свидетельствует о двух эпохах обитания памятника — скифского и раннего средневековья — (Рис. 10, 78; 21, 1-9; 25, 1-10)81.

79. Аллероевское городище. Расположено у сел. Аллерой на за росшей лесом возвышенности. Датировано по подъемному материалу (керамика) V — XII вв. н. э. (Рис. 10, 79)82

80. Ахкинчу-Барзоевское городище. Открыто в 1977 году в окрестностях сел. Ахкинчу-Барзой на вершине холма. Найденный здесь подъемный материал (фрагменты керамики) свидетельствует о

жизни городища с середины I тыс. до н. э. до первой половины I тыс. н. э. (Рис. 10, 80; 15,

8) 83

81. Галайтинское городище. Расположено на северо-западной окраине сел. Галайты, у мощного обрыва к р. Аксай, на правом ее берегу. Восточная часть памятника возвышается на 50 — 7 0 м.

Здесь, вероятно, была цитадель (150 х 80 х 70 м). От нее сохранились только отдельные камни,

из которых, видимо, была выложена оборонительная стена. Керамика, собранная с поверхности городища, относится к раннему средневековью (черноглиняные черепки со стоящими или сильно перегнутыми венчиками, край которых часто украшен косыми вдавленнями; обломки чернолощенных мисок с венчиком загнутым внутрь; фрагменты крупных ручек овального сечения с врезами на

внешней стороне (Рис. 10, 81)84.

б) поселения

Поселения, в отличие от городищ, не имеют оборонительных сооружений, однако почти все они расположены на естественно укрепленных местах, удобных для защиты.

1. Алхан-Калинское поселение. Расположено на юго-восточной окраине Алхан-Калинского городища. Подъемный материал, собранный здесь, идентичен материалу городища (Рис. 11, 1)85.

2. Братское поселение. Находится на высоком берегу реки Терек рядом с Братским городищем ( Рис. 11, 2)86.

3. Гвардейское 1-е поселение. Находятся на юго-западной окраине сел. Гвардейское, за оборонительным валом Гвардейского городища (Рис. 11, 3)87.

4. Верхне-Наурское 1-е поселение. Расположено вокруг одноименного ему городища (Рис. 11, 4)88.

5. Верхне-Наурское 2-е поселение. Находится по обе стороны от Верхне-Наурского 2-го городища (Рис. 11, 5)89.

6. Мундар-Юртовское 1-е поселение. Расположено по обе стороны от Мундар-Юртовского 2-го городища (Рис. 11, 6)90.

7. Мундар-Юртовское 2-е поселение. Расположено на второй террасе р. Терек и примыкает к одноименному городищу (Рис. 11, 7)91.

8. Ильинское поселение. Расположено на юго-западной окраине станицы Ильинский (левый берег р. Сунжи). Открыто М. П. Севостьяновым (Рис. 11, 8)92.

9. Первомайское поселение. Находится на западной окраине станицы Первомайской (Рис. 11,

9)93.

10. Закан-Юртовское 1-е поселение. Находится на высоком левом берегу р. Сунжи, между Закан-

Юртовским первым и вторым городищами (Рис. 11, 10)94.

11. Закан-Юртовское 2-е поселение. Расположено рядом с первым поселением (Рис. 11, 11)95.

12. Самашкинское 1-е поселение. Примыкает к Самашкинскому первому городищу (Рис. 11, 12)96.

13. Самашкинское 2-е поселение. Находится на левом берегу р. Сунжи, в 1,5 км к западу от

второго Самашкинского городища (Рис. 11, 13)97.

14. Ачалукское поселение. Находится у с. Ачалуки. Судя по керамике, памятник двуслойный ( Рис. 11, 14) 98.

15. Пседахское поселение. Обнаружено в 5 км к юго-западу от сел. Пседах. Здесь собрана керамика конца I тыс. до н. э. — начала I тыс. н. э. (Рис. 11, 14)99

16. Паметское поселение. Расположено у сел. Памет на холме. При разведочном раскопе были найдены фрагменты чернолощенной и красноватой керамики, характерной для бытовых памятников раннего средневековья. Е. И. Крупнов датировал поселение VI — X вв. (Рис. 11, 16)100

17. Цеча-Ахкинское поселение. Открыто в верховьях р. Фортанги, на ее правом берегу (Рис.

11, 17)101.

18. Мужичинское поселение. Расположено на левом берегу р. Ассы, в 2 км северо-восточнее сел. Мужичи. Памятник двуслойный. Судя по керамике, относится к скифскому и средневековому времени (Рис. 11, 18)102.

19. Гази-Юртовское поселение. Находится на правом берегу р. Сунжи в 1 км. западнее сел. Гази-Юрт, рядом с Гази-Юртовским 2-м городищем (Рис. 11, 19)103.

20. Алхастинское поселение. Открыто на территории современного кладбища, на окраине сел. Алхасты. По мнению Е. И. Крупнова, керамика, собранная здесь, относится к VI — X вв. н. э. (Рис. 11, 20)104

21. Бамутское 2-е поселение. Находится южнее с. Бамут на левом берегу р. Фортанги. Открыто

в 1947 году М. П. Севостьяновым (Рис. 11, 21)105.

22. Шалажинское 1-е поселение. Открыто на левом берегу р. Шалажа, в 4-х км севернее

одноименного ему селения (Рис. 11, 22)106.

23. Шалажинское 2-е поселение. Примыкает ко рву Шалажинского городища. Собранный нами в 1990 г. подъемный материал из фрагментов керамики датируется первой пол. I тыс. н. э. — X — XII вв. и, частично, XIII-XVI вв. (Рис. 11, 23)

24. Куларинское поселение. Находятся близ сел. Кулары, на правом берегу р. Сунжи.

Датируется I — IV вв. н. э. (Рис. 11, 24)107

25. Рошни-Чуйское поселение. Расположено на левом берегу р. Рошни, к юго-западу от сел. Рошни-Чу (Рис. 11, 25)108.

26. Урус-Мартановское поселение. Обнаружено на левом берегу р. Мартан, южнее сел. Урус — Мартан (Рис. 11, 26)109.

27. Мартан-Чуйское 1-е поселение. Открыто у сел. Мартан-Чу (Рис. 11, 27)110.

28. Мартан-Чуйское 2-е поселение. Расположено вокруг второго Мартан-Чуйского городища (Рис. 11, 28)111.

29. Мартан-Чуйское 3-є поселение. Открыто в окрестностях с. Мартан-Чу. Памятник двуслойный — нижний слой относится к I тыс. до н. э., верхний — к I тыс. н. э. (Рис. 11, 29; 23, 1-14)112

30. Мартан-Чуйское 4-е поселение. Находится у сел. Мартан-Чу. Подъемный материал идентичен найденному на территории третьего поселения (Рис. 11, 30)113.

31. Мартанское поселение. Обнаружено на правом берегу р. Мартан между селениями Мартан-Чу и Урус-Мартан (Рис. 11, 31)114.

32. Алхан-Юртовское поселение. Расположено на северо-восточной окраине сел. Алхан-Юрт, на правом берегу р. Сунжи. Поселение двуслойное (Рис. 11, 32)115.

33. Чернореченское поселение. Расположено на окраине поселка Черноречье (входит в черту г. Грозного) (Рис. 11, 33)116.

34. Южно-Грозненское поселение. Находится на южной окраине г. Грозного. Керамика, собранная здесь, аналогична раннесредневековой керамике Центрального Предкавказтья (Рис. 11, 34)117.

35-37. Сюир-Кортовские 1-е, 2-е, 3-є поселения. Открыты на склоне горы Сюир-Корт, к юго-

востоку от г. Грозного (Рис. 11, 35-37)118.

38. Комсомольское поселение. Расположено у селения Берды-кель на юго-восточной окраине г. Грозного на склоне горы Сюир-Корт. Здесь собраны фрагменты сероглиняных сосудов с вертикальным линейным лощением и фрагменты с волнистым орнаментом (Рис. 11, 38)119.

39. Чечен-Аульское поселение. Обнаружено на левом берегу реки Аргун у сел. Чечен-Аул (Рис. 11, 39)120.

40. Алхазуровское поселение. Расположено на южной окраине сел. Алхазурово, на высоком берегу р. Ингилик. Подъемный материал дает богатую коллекцию сероглиняной и красноглиняной керамики со всеми орнаментами средневековья. В довоенные годы, при проведении водопровода, здесь были найдены огромные сосуды "хумы" (10 шт.), стоящие цепочкой. Поселение существовало с IX в. н.

и до недавнего времени. По документам XIX в. и преданиям старожилов, на месте поселения был большой чеченский аул Ингилик. "Есть веские основания связывать этот аул с поселением и видеть в них город Индили, не раз упоминаемый в русских источниках XVI — XVII веков" (Рис.

11, 40)121.

41. Чишкинское поселение. Обнаружено А. П. Кругловым на высоком левом берегу р. Аргун к северу от сел. Чишки, у входа в Аргунское ущелье (Рис. 11, 41)122.

42. Дачу-Барзойское поселение. Находится в ущелье р. Чанты-Аргун у сел. Дачу-Барзой (Рис. 11, 42)123.

43. Дуба-Юртовское 1-е поселение. Открыто на южном склоне Гесильбийского холма у сел. Дуба — Юрт. Подъемный материал (керамика) синхронен расположенному рядом катакомбному могильнику VIII — IX вв. н. э. (Рис. 11, 43)124

44. Дуба-Юртовское 2-е поселение. Обнаружено на южной окраине сел. Дуба-Юрт в 1966 году М. Х. Багаевым. Собрана большая коллекция красноглиняной и сероглиняной керамики (Рис. 11,

44)125.

45. Чир-Юртовское поселение. Открыто автором в 1989 году. Расположено в 1 — 1,5 км южнее поселка Чир-Юрт на гребне лесистого отрога Черных гор. В 200 м. к западу от него расположен могильник из катакомбных погребальных сооружений VII — IX вв. н. э. (Рис. 11, 45).

46. Измаил-Юртовское поселение. Расположено на правом берегу р. Аргун недалеко от сел. Мескер-Юрт. В 1947 году профессор Бунак собрал здесь керамический материал, в котором встречаются фрагменты сероглиняных сосудов, характерных для эпохи раннего средневековья (Рис. 11, 46)126.

47. Герменчукское поселение. Находятся с юго-восточной стороны Герменчукского городища. Подъемный материал обоих памятников идентичен (Рис. 11, 47)127.

48. Курчалоевское 2-е поселение. Находится на высоком холме у реки, недалеко от сел. Курчало й (Рис. 11, 48)128.

49. Курчалоевское 3-є поселение. Находится у реки Теллинг, на вершине холма. Двуслойно (Рис. 11, 49)129.

50. Майртупское поселение. Расположено на западной окраине сел. Майртуп. Открыто в 1966 году М. Х. Багаевым (Рис. 11, 50)130.

51. Бачи-Юртовское поселение. Обнаружено между селениями Бачи-Юрт и Центарой на левом берегу р. Мичик. Памятник вытянут вдоль реки более чем на 2.000 м. (Рис. 11, 51)131.

52. Центаройское поселение. Расположено в 1 км. от сел. Центарой, слева от дороги Бачи-Юрт — Центарой (Рис. 11, 52)132.

53. Исти-Суйское поселение. Расположено в 4 км к западу от сел. Исти-Су на северном склоне

Качкалыковского хребта (Рис. 11, 53)133.

54. Ишхой-Юртовское поселение. Находится к югу от сел. Ишхой-Юрт, на высоком левом берегу р. Аксай у дороги в сел. Мескеты (Рис. 11, 54)134.

55. Ахкинчу-Барзойское 1-е поселение. Обнаружено на высоком левом берегу р. Гумс, против сел. Ахкинчу-Барзой. Открыто в 1967 году В. Б. Виноградовым (Рис. 11, 55)135.

56-59. Ахкинчу-Барзойские 2-е, 3-є, 4-е, 5-е поселения. Открыты в окрестностях сел.

Ахкинчу-Барзой в 1973 году. Датируются V — XIII вв. н. э. (Рис. 11, 56-59)136

60. Ялхой-Мохское поселение. Открыто В. Б. Виноградовым в 1965 году в окрестностях сел. Ялхой-Мохк. Поселение существовало в XI — XIII вв. н. э. (Рис. 11, 60)137

61. Курен-Бенойское поселение. Расположено в 1 км к северо-востоку от сел. Курен-Беной на самой возвышенной части, проходящей здесь гряды (Рис. 11, 61)138.

62. Балан-Суйское поселение. Расположено на левом берегу реки Яман-Су у сел. Балан-Су. В. И. Марковин, открывший этот памятник, заложил здесь разведочный раскоп 19 м2 и прокопал на глубину 1 м. Находки встречены почти по всей глубине раскопа. На основании собранного материала В. И. Марковин отнес поселение к X — XII вв. н. э. (Рис. 11, 62)139

63. Аллероевское 3-є поселение. Находится на 2-м км к юго-востоку от сел. Аллерой, на склоне горы (Рис. 11, 63)140. 64. Ножай-Юртовское 1-е поселение. Открыто в 1967 году В. Б.

Виноградовым на окраине сел. Ножай-Юрт (Рис. 11, 64)141.

65. Ножай-Юртовское 2-е поселение. Выявлено В. Б. Виноградовым у сел. Ножай-Юрт в 1969 году (Рис. 11, 65)142.

66. Ножай-Юртовское 3-є поселение. Находится у сел. Ножай-Юрт, на левом берегу р. Яман-Су (Рис. 11, 66) 143.

67. Бельтинское поселение. Открыто в 1 км к северо-западу от сел. Бельты на левом высоком берегу р. Гумс. Памятник двуслойный — I тыс. до н. э. — I тыс. н. э. (Рис. 11, 67)144.

68. Харачойское поселение. Расположено на юго-восточной окраине сел. Харачой на восточном склоне "Башенного мыса". Подъемный материал (фрагменты сероглиняной керамики) характерен для эпохи раннего средневековья (Рис. 11, 68; 21, 10; 24; 1-3; 25, 11, 12) 145.

69. Сержень-Юртовское поселение. Находится у сел. Сержень-Юрт на правом берегу р.

Хулхулау (Рис. 11, 69) 146.

70. Шалинское поселение. Расположено на окраине сел. Шали. Подъемный материал (фрагменты керамики) относятся к раннему средневековью (Рис. 11; 70; 20; 6-8).

■к — к — к

В общей сложности на территории Чечни и Ингушетии нами учтено 151 бытовых (81 городище и 7 0 поселений) памятников на котрых выявлен материал, датируемый, I — XIII вв. н. э. Их действительное количество, вероятно, значительно больше, так как специальные целенаправленные работы по их выявлению на территории Чечено-Ингушетии (особенно в горной зоне) не проводились. В основном все они датированы по характерным особенностям подъемного материала ( керамика). При этом учтены и те памятники, с которых происходят даже единичные находки, относящиеся к исследуемому времени. Частичные стационарные раскопки проводились лишь на одном Алхан-Калинском городище. Немногим более десятка городищ (Бачи-Юртовское, Ханкальское, Герменчукское, Шалажинское и др.) и поселений (Алхазуровское, Дачу-Барзойское, Балан-Суйское и др.) датировано по материалам разведочных раскопов. Таким образом, приходится с сожалением признать, что ни один бытовой памятник края археологически полностью не изучен. Это не позволяет выяснить узкую хронологию памятников, динамику их развития, время появления искусственных оборонительных сооружений на конкретном городище и количественное соотношение укрепленных городищ и неукрепленных поселений в определенные хронологические периоды. Однако, несмотря на слабую изученность бытовых памятников, весь комплекс факторов все же позволяет на наш взгляд, рассмотреть некоторые вопросы этноисторической ситуации на территории Чечни и Ингушетии в исследуемое время, предложить свое понимание их. В определенной степени наша задача облегчается тем, что попытки интерпретировать эти памятники специалистами уже предпринимались 147.

Картографирование бытовых памятников показывает их неравномерное расположение на территории края. Так, по правому берегу р. Терек находится 26 (17,22 %) памятников, между

Терским и Сунженским хребтами — 6 (3,97 %), к югу от Сунженского хребта известно — 119 (78,8

%) из них: по левому берегу р. Сунжи — 21 (13,9 %); к югу от р. Сунжи — 98 (64,9 %).

Последние распределяются следующим образом: на Чеченской предгорной наклонной равнине — 68 (45 %); в горной зоне — 30 (19,86 %). Относительная малочисленность бытовых памятников в

горной зоне объясняется, в первую очередь, крайне слабой изученностью этой территории, а также тем, что они часто перекрывались более поздними поселениями. Как мы видим, известные на сегодня бытовые памятники в большинстве своем находятся в предгорной зоне. Относительно небольшая часть бытовых памятников, известных в горной зоне, в основном, находятся в Черных грах, то есть в зоне стыка гор с предгороной зоной. Как правило, бытовые памятники расположены по берегам рек на естественно укрепленных местах. Причем абсолютное большинство их (119) сосредоточено к югу от Сунженского хребта, на территоррии, защищенной с севера (со стороны Предкавказских степных равнин) естественными преградами — р. Терек, Терским и Сунженским хребтами. Такое расположение бытовых памятников трудно объяснять иначе, как явным тяготением местного населения предгорной зоны исследуемого времени к лесистым предгорьям, ближе к горам, которые являлись для него тылом. Это подтверждается и соотношением городищ и поселений по линии С-Ю.

Так, к северу от Терского хребта, по правому берегу р. Терек находится 20 городищ (76,9 %) и 6 поселений (23,1 %). По левому берегу р. Сунжи — 15 городищ (71,4 %) и 6 поселений (28,6 %). К югу от р. Сунжи — 43 городища (43,9 %) и 55 поселений (56,1 %). Из них 31 городище (70,45 %) и 13 поселений (29,55 %) расположены на территории шириной до 15 км, примыкающей к р. Сунже с юга по всему ее течению. Непосредственно в предгорьях и, отчасти, в

горах — 12 городищ (22,22 %) и 42 поселение (77,78 %). Как видно, по мере приближения к горам

количество укрепленных городищ заметно сокращается. Вместе с тем резко возрастает число неукрепленных поселений. Логично заключить, что здесь не было необходимости в укрепленных городищах.

Более того, картографирование укрепленных городищ позволяет выявить строгую закономерность в их расположении, которая свидетельствует о преднамеренном укреплении предгорной Чеченской наклонной равнины с севера. При этом выделяется несколько систем укреплений. Передовая линия укреплений состоит из 15 городищ (Рис. 10, 3-16, 19), протянувшихся цепью по правому берегу р. Терек и двух Брагунских (Рис. 10, 20, 21) городищ (находящихся на левом берегу р. Сунжи, недалеко от ее впадения в р. Терек). Эту цепь как бы дополняют Вознесенское (Рис. 10, 2) и

два Горячеисточненских (Рис. 10, 17, 18) городища, находящиеся на северных склонах Терского

хребта и прикрывающих древние перевальные дороги и скотопрогонные пути с севера вглубь исследуемой территории. Такие же функции, вероятно, выполняли Пседахское городище (Рис. 10,

36) , закрывавшее вход в Алхан-Чуртскую долину с запада и два Ачалукских городища (Рис. 10,

37, 38), расположенных на Сунженском хребте и прикрывавших проход на Чеченскую равнину с

северо-запада. Вторая, основная линия укреплений состоит из 15 городищ, которые тянутся цепью по левому, высокому берегу р. Сунжи (Рис. 10, 1, 22-35). С востока к ним примыкают четыре

Гудермесских городища (Рис. 10; 73-76), расположенных на правом берегу р. Сунжи и на склонах Новогрозненского хребта, "прикрывавших" проход на Чеченскую равнину с северо-востока — между Брагунским и Гудермесским хребтами. На западе эту цепь продолжает группа из 13 городищ, находящихся на правом берегу р. Сунжи и Ассинском отроге Черных гор, которые защищают Чеченскую равнину с запада (Рис. 10, 39-51). Еще одна группа из 9 городищ примыкает к этой цепи в районе г. Грозного, где находился один из важнейших проходов на Чеченскую равнину — Ханкальский (Рис. 10, 58-66). О большой значимости этого прохода для древнего аборигенного

населения Чеченской равнины свидетельствуют и данные топонимики. Так, сама местность носит название Ханкала (Хен кхаьлла) "Охранное поселение", "Сторожевое поселение". Вершины хребтов, являющихся продолжением Грозненского отрога Сунженского хребта получили названия Хен-корт — "Сторожевая вершина" и Сур-Корт (совр. Сюйра-Корт) — "Вершина войска", а проход между хребтами — "Шина Суьйра юкъ" — "Между двумя войсками"148.

Такая строгая система расположения укрепленных городищ на территории Чечено-Ингушетии в I

тыс. н. э. заставляет думать, что для населения предгорной зоны существовала явная угроза не с

юга, со стороны гор149, а с севера, со стороны Предкавказскях степей. Об этом косвенно

свидетельствует и то, что из 15 поселений, расположенных к северу от р. Сунжи, 14 примыкают непосредственно к городищам и отделены от них только рвами (Рис. 11, 1-8, 10-15). В то время,

как большинство поселений к югу от р. Сунжи не зависит от городищ. Как видно, Е. И. Крупнов был прав, когда связывал укрепление поселений рвами и валами с увеличившейся опасностью нападения кочевников, а также с заметно усилившимся процессом социально-экономической дифференциации местного населения150.

Действительно, зная многочисленность и подвижность кочевого скотоводческого населения степей постоянное стремление последнего к расширению своих пастбищ, трудно представить мирное сосуществование пришлых кочевников и местного оседлого населения, в хозяйстве которого скотоводство так же занимало важное место, хотя оно было не кочевым, а яйлажным (отгонным), с использованием пастбищ как в горах и в узких речных долинах предгорной зоны, так и в степных районах Терско-Кумской низменности. Именно здесь, в степных районах Терско-Кумской низменности, вероятно, сталкивались интересы пришлых кочевников и местных аборигенов.

Существует мнение, что вся предгорная зона края вплоть до гор якобы была населена прикочевавшими сюда кочевниками — ирано-язычными "аланами", захватившими эту территорию у местного населения, и перешедшими к оседлому быту151. Естественно, что в таком случае пришлые кочевники должны были бы укрепить захваченную ими предгорную равнину с юга, со стороны гор "цепью мощных городищ", направленных против враждебных горцев. Однако, как мы видим, этого здесь никак не наблюдается. Расположение укрепленных городищ свидетельствует, что "фронтовой" , чужой стороной для местного оседлого населения была степь, а горы для них были тылом.

Трудно объяснить это иначе, как свидетельство этнического родства и военного союза жителей предгорной зоны с горцами. И этот вывод согласуется с данными письменных источников о культурном, родственном и военном союзе горцев с населением предгорной зоны Северного Кавказа 152 .

Вместе с тем известно, что для кочевников была характерна ярко выраженная антипатия к

укрепленным поселениям, прочному жилищу и оседлому образу ЖИЗНИІ53. В связи с этим, трудно представить себе массовый переход пришлых иноязычных кочевых скотоводческих племен к оседлому образу жизни в совершенно чуждой им естественно-географической и этноязыковой среде — в предгорной лесной зоне. Тем более, что последняя, в силу естественной ограниченности пастбищ, вряд ли могла представлять для них экономический интерес.

Кроме того, более 4 0 из учтенных нами бытовых памятников многослойны, например: городища — Алхан-Калинское, Орджоникидзевское, Троицкое, Братское, Верхне-Наурские — 1, 2, 3, Шеды- Юртовское, Горячеисточненские — 1, 2, Ильинское и др.; поселения — Пседахское, Ачалукское, Мужичинское, Курчалоевское — 3, Бельтинское и др. Они содержат материалы трех периодов — скифского, сарматского и раннего средневековья, что, вероятно, является показателем преемственности местного аборигенного населения154.

На Алхан-Калинском городище выявлены остатки разрушившихся каркасных (турлучных) построек в виде глинобитного пола и многочисленных кусков обмазки со следами турлука. Аналогичные им куски обмазки обнаружены и на других бытовых памятниках края. Как удалось установить по остаткам глинобитного пола, жилые постройки обычно были четырехугольные в плане, реже — овальные155. Такие турлучные жилые постройки известны на Северном Кавказе, в частности на территории Чечено-Ингушетии с III тыс. до н. э.156 и, как видно, имеют глубокие местные традиции. Кстати, круглые в плане турлучные жилые строения составляли "одну из характерных особенностей куро-аракской культуры"157. Сравнительно недавно в исторической литературе была высказана мысль о том, что такие постройки Алхан-Калинского городища оставлены пришлыми ираноязычными кочевниками, заимствовавшими якобы у местного населения элементы турлучной техники, но сохранившими "специфическую форму юрты"158. Однако этот тезис представляется неубедительным, так как круглоплановое турлучное жилище на Кавказе уходит своими корнями в глубочайшую древность и "отнюдь не связано с кочевым бытом"159. Вместе с тем отмечено, что для ираноязычных кочевников круглая в плане юрта не была характернойїбО.

Основой хозяйства оседлого населения предгорной зоны Чечено-Ингушетии в исследуемое время являлось земледелие. Е. И. Крупнов в свое время отметил довольно высокое развитие земледелия у местного населения ещгь в предшествующий период (I тыс. до н. э.): "именно в Чечне нами получены самые убедительные подтверждения роли плужного земледелия у кобанских племен (по обилию зернотерок, зерен пшеницы двух сортов и находкам даже железных серпов совершенной работы)"161. О достаточно высокой роли земледелия в хозяйстве местного населения в исследуемое время свидетельствуют многочисленные находки на бытовых памятниках фрагментов зернотерок и жерновов обычных для средневековья и имеющих широко известные формы. На Алхан — Калинском городище (и на других бытовых памятниках края) были найдены зерна проса и пшеницы. Здесь же было открыто большое количество хозяйственных ям, часть которых использовалась как хранилище для зерна162.

Важную роль в хозяйстве населения предгорной зоны Чечено-Ингушетии играло и скотоводство. Ещ°й с III тыс. до н. э. на Кавказе постепенно складывается отгонный или "яйлажный" тип животноводства (с использованием пастбищ в горах, в узких речных долинах предгорной зоны и к северу от р. Терек — в степных районах), который сохранился до наших дней. Причем, важное место в животноводстве принадлежало овцеводствуїбЗ. Кости домашних животных найдены почти на всех известных бытовых памятниках. О значении скотоводства в хозяйстве местного населения можно судить по обилию костей животных, найденных на Алхан-Калинском городище. Только за 1965-1968 гг. здесь было собрано 7266 костных остатков разных животных. Судя по ним, первое место занимал мелкий рогатый скот. За ним следовали крупный рогатый скот, свинья и лошадь 164. Если сравнить эти данные с материалами I тыс. до н. э. (первое место занимала свинья, второе и третье — крупный и мелкий рогатый скот, четвертое — лошадь165), видно, что в раннем средневековье в составе стада домашних животных возрастает роль мелкого и крупного рогатого скота. Лошадь, как и прежде, занимает в нем далеко не ведущее место. Это свидетельствует, в определенной мере о преемственности традиций в развитии скотоводства оседлого населения, т. е. оно, очевидно, в отличие от кочевых племен, не употребляло в пищу конину и кобылье молоко и использовало лошадь только как транспортное животное.

Определенное место в хозяйстве, судя по находкам костных остатков дики х животных и рыб, занимала охота (дикий кабан, олень, косуля, лисица и пр.) и рыболовство.

Наиболее массовым на бытовых памятниках Чечни и Ингушетии является фрагментированный керамический материал. Только на Алхан-Калинском городище найдено около 17 тысяч фрагментов. Это позволяет говорить об интенсивном развитии в раннем средневековье гончарного производства на исследуемой территории. Кроме того, об этом свидетельствуют довольно часто выявляемые на раннесредневековых городищах и поселениях остатки гончарных печей. Керамический материал с бытовых памятников достаточно подробно рассмотрен специалистами в связи с чем (а также из-за ограниченности объема данной работы) мы ограничимся самой общей е°й характеристикойїбб.

В количественном отношении на бытовых памятниках Чечено-Ингушетии чаще всего встречаются небольшие горшки с резко отогнутым венчиком. Они обычно имеют яйцевидную форму, но есть и цилиндрической. Изготовлены они из серой глины с большой примесью песка и шамота. Округлый или кососрезанный край венчика обычно украшен косыми насечками. Тулово горшков украшалось сплошным врезным орнаментом в виде 1-3 рядов желобков. Почти все они изготовлены на гончарном круге. Поверхностные цвета горшков разнообразны (черный, серый, бурый, коричневый, красный, охристый) и характерны для всей раннесредневековой керамики Чечено-Ингушетии (Рис. 15-18; 20; 21; 23; 24)167.

Часто встречаются изящные кувшины с высоким вытянутым, иногда прямым, а чаще всего расширяющимся к верху горлом, заканчивающимся, как правило, округлым венчиком. Горло и тулово иногда украшались врезными линиями и валиком. Нередки случаи вертикального лощения. Довольно часто встречаются кувшины с носиком-сливом. Обычно кувшины имеют ручки, прикрепленные одним концом к стенке горла, другим к плечику. Иногда ручка обеими концами крепилась на тулове сосуда. Ручки обычно орнаментированы: пистоновидными налепами по бокам имитирующими глаза; налепами в виде рогов горного барана; поперечными налепами — валиками, врезными вертикальнонаклонными насечками; врезными крестообразными насечками в верхней части и др. В разрезе ручки обычно имеют круг, овал, квадрат (Рис. 15; 18; 20-24)168.

Много лощенных мисок с загнутым внутрь или выгнутым наружу бортиком, изготовленных из серой глины с примесью мелкого песка и толченых ракушек. Они часто украшены сплошным линейным орнаментом вокруг тулова или края сосуда (Рис. 16; 19; 25)169.

Часто встречаются кружки, изготовленные из хорошо отмученного теста на гончарном круге. Это, как правило, серого цвета небольшие сосуды с приземистым туловом, которое немного сужаясь переходит в горло. Кружки снабжены ручками (овальными или круглыми в разрезе), которые обычно прикреплены одним концом к тулову, а другим к горлу и имеют разные размеры и формы, но чаще всего встречаются зооморфные (Рис. 15; 17)170.

Довольно часто встречаются большие пифосообразные сосуды (хумы) для хранения сыпучих и жидких продуктов. Они имеют тулово яйцевидной формы, которое часто украшено вертикальным или горизонтальным острореберным валиком. Их массивные венчики круто отогнуты. Изготовлены они на гончарном круге из серой глины с примесью песка171. Большое число хумов, закопанных в землю, было выявлено на Гудермесском 4-ом городище. Во время строительных работ в 198 9 г. здесь было разбито, по словам рабочих, более 50 хумов. Часть из них была нами собрана. (Рис. 29, 2, 3).

Все приведенные выше типы сосудов встречаются на всех бытовых памятниках края, как на равнине, так и в горах. При этом следует отметить, что рядом с бытовыми памятниками горной зоны выявлены в основном могильники из каменных ящиков, каменных гробниц-погребальных сооружений, местное происхождение которых не вызывает у специалистов каких-либо сомнений ( Центароевское и Галайтинское городища; Харачайское, Бельтинское, Балан-Суйское и др. поселения ). Кроме того, керамика городищ и поселений Чечено-Ингушетии имеет большое сходство (по ассортименту, орнаментации и фактуре сосудов) с керамикой бытовых памятников Северной Осетии, Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии и Дагестана. Гончарное производство от Карачаево — Черкесии до Чечено-Ингушетии имеет ряд специфичных черт характерных только для данного региона: характер обжига (серый цвет в изломе и на поверхности), лощение (черное, сплошное, полосчатое, ромбическое, из заштрихованных треугольников и т. д.) пропорции сосудов, расположение ручки и т. д.172 Вместе с тем, бытовая керамика восточного варианта "аланской культуры" (Чечня, Ингушетия, Северная Осетия) имеет и некоторые особенности, отделяющие ее от керамики городищ и поселений западного варианта (Прикубанье, Карачаево-Черкесия, Кабардино — Балкария) . Так, для восточного варианта более характерны миски, тарные пифосы с острореберным наличным валиком (вертикальным или горизонтальным), горшки с круто отогнутыми венчиками, украшенными косыми насечками, зубчатым штампом, кувшины с вертикальными или перекрещивающимися лощеными полосами173. Ручки на сосудах восточного варианта обычно расположены на тулове; на сосудах западного варианта они начинаются на горле и часто непосредственно от венчика. На бытовых памятниках западного варианта встречается большое количество фрагментов керамики светлых тонов: серо-голубых, разных оттенков охры, розовых или охристо-розовых, оранжевых, серо-красных, коричнево-красных. Для восточного варианта такое разнообразие светлых оттенков не характерно. Цвет керамики восточного варианта преимущественно черно-серый. Кроме того, отмечены локальные особенности и в керамике восточного варианта. Так, на городищах и поселениях Чечено-Ингушетии довольно часто встречаются сосуды с выступающим поддоном17 4.

В целом бытовая керамика представляет специфический, довольно выразительный и устойчивый комплекс. Существует мнение, что ее можно считать "явлением синкретическим, впитавшим в себя две культурные традиции: сарматскую и кавказскую"175. Думается, что правильность этой гипотезы может быть уточнена дальнейшими стационарными раскопками бытовых памятников края. Местные кавказские черты керамики Центрального Предкавказья, в частности, Чечено-Ингушетии, как однозначно считают специалисты, очевидны. Они представлены черноглиняными сосудами с сосцевидными налепами и двойными биноклевидными сосудами, имеющими прототипы еще в кобанской культуре, сосудами с зооморфными ручками, также имеющими местное кавказское происхождение, орнаментацией сосудов и т. д. То есть, именно керамика демонстрирует местные корни "раннесредневековой материальной культуры Центрального Предкавказья", в том числе и Чечено — Ингушетии, именуемой аланской17 6. Как видно, с "кавказскими культурными традициями" всгь как будто бы ясно.

Что же касается "сарматских культурных традиций", то они представляются достаточно дискуссионными. Так, сарматским элементом в бытовой керамике края принято считать сероглиняные миски177. Однако следует отметить, что миски известны на Северном Кавказе, в том числе и в Чечено-Ингушетии, с III — II тыс. до н. э.178 Особенно часто миски встречаются в памятниках куро-аракской культуры Дагестана, где они составляют значительную часть керамики 17 9. Довольно часто миски встречаются в исконно местных памятниках позднекобанской культуры и сарматской (III в., до н. э. — IV в. н. э.) эпохи (склепы, каменные ящики и т. д.)180. Так, в Луговом могильнике (VI — V вв. до н. э.) 53 погребения из 91 содержали миски181. По фактуре теста, характеру обжига они входят в круг посуды, представляющей собой продукт местного производства. Попытки связать происхождение мисок Центрального Предкавказья с ираноязычным этносом, только по их внешнему сходству с мисками Нижнего Поволжья, представляются неубедительными182. И дело здесь не только в том, что миски, как один из многих типов бытовой керамики сами по себе, без учета всего керамического комплекса, ни в коей мере не могут служить эталоном при определении иранской этнической принадлежности раннесредневековых бытовых памятников Северного Кавказа, в том числе и Чечено-Ингушетии. Как отметил сарматолог К. Ф. Смирнов, миски в Нижнем Поволжье и Северном Причерноморье "явно не местного происхождения, а получили свое распроотранение благодаря тесным экономическим связям с различными районами Северного Кавказа"183.

В статье, опубликованной в 1967 г., В. А. Кузнецов высказал мнение, что сарматским элементом бытовых памятников Центрального Предкавказья являются глиняные стаканообразные курильницы (Рис.29,1), связанные якобы с иранским культом огня и солнца184. Эти курильницы являются, по мнению В. А. Кузнецова "индикатором" собственно ираноязычных племен. Имеются в виду лепные курильницы — "стаканы" (обычно серого цвета) цилиндрической формы без дна. Вместо горловины специально сделанное отверстие. Как правило, внешняя поверхность гладкая, а внутренняя ребристая. Высота их колеблется от 4,5 — 5,5 см до 20 — 22 см. Чаще всего встречаются "стаканы" высотой 7-8 см. Н. М. Егоров в свое время предположил, что они служили курильницами для культовых целей185. В последующем это мнение было поддержано рядом археологов186. В. А. Кузнецов собрал и систематизировал все известные в то время находки стаканообразных курильниц (97 экз. в 22 пунктах) в Центральном Предкавказье и сделал попытку генетически связать их с курильницами прохоровского этапа сарматской культуры Нижнего Поволжья, а на основании этого установить и этногенетическую связь населения названных регионов187. Эта попытка привела к неоправданно широким историческим выводам188. Однако считать ее убедительной не представляется возможным. В процессе попытки установления генетической и типологической связи курильниц Нижнего Поволжья и стаканообразных курильниц Северного Кавказа В. А. Кузнецов сам осознает "некоторые" неясности: "1) сарматские курильницы встречаются только в погребениях, тогда как аланские курильницы в погребениях не встречаются никогда и характерны для поселений (выд. нами — Р. А.); 2) наличие хронологического разрыва с III — IV по VIII в. (хотя он может объясняться недостатком материала); 3) неясны причины перемещения отверстий со стенок сарматских курильниц на дно аланских (хотя в некоторых в случаях сарматские курильницы имели отверстие и в донной части)"189. Думается, что перечисленных "неясностей" вполне достаточно, чтобы взять под сомнение тезис о "сарматском" происхождении раннесредневековых культовых сосудов Северного Кавказа. Кроме того, курильницы Нижнего Поволжья — это в полном смысле слова стаканы, имеющие дно и приспособленные для многократного перенесения с одного места на другое вместе с содержимым190. Наличие на некоторых из них отверстий сбоку нисколько не увеличивает их сходства, вопреки мнению В. А. Кузнецова, со стаканообразными курильницами Северного Кавказа. Вопрос тут не в "перемещении" отверстий, а в их назначении. Отверстиям сделанным сбоку у края сарматских курильниц дано вполне убедительное объяснение: "В это отверстие, вероятно, вставляли деревянную или костяную палочку-рукоятку, служившую для переноса зажженной курильницы, когда ее стенки накалялись"

191. На аланских курильницах отверстия предназначались для тяги192. Следует также отметить и наличие значительного территориального разрыва между курильницами Нижнего Поволжья и Центрального Предкавказья. Как мы видим, типологическое сходство сарматских и аланских курильниц не идет дальше цилиндрической формы и их культового характера. Более того, они несут совершенно разную культовую нагрузку (сарматские встречаются только в погребениях, аланские только на бытовых памятниках), что вероятнее всего является свидетельством разных их функций в религиозном обряде и представлениях населения этих двух регионов. Все вышесказанное не позволяет, на наш взгляд, считать стаканообразные курильницы "индикатором" собственно ираноязычных племен и связывать их именно с "сарматским" культом огня и солнца193. Кроме того, сама по себе попытка выделения этноса (ираноязычного) на основе отдельно взятых элементов культуры (в данном случае по некоторым типам керамики), которые не могут отражать каких-либо этно-культурных реалий, представляется неправомерной. Каких-либо других "сарматских элементов" в бытовой керамике, кроме названных, специалистам не удалось пока выявить.

Что же касается культа солнца и огня, то он был распространен не только у иранских народов. Это признает и сам В. А.Кузнецов: "Кавказский культ огня и солнца был не менее

древним и мощным чем у иранцев"; "культ солнца-отголосок культа принесения лошадей в жертву солнцу сохранился в этнографии осетин и вайнахов вплоть до нового времени". На Кавказе культ солнца и огня имеет древние местные традиции, уходящие своими корнями вглубь эпохи бронзы и был одним из важнейших в идеологических представлениях древних кавказцев (наличие в погребениях угля и охры — атрибутов культа огня; обнесение могил кромлехами связанное с солярными представлениями и т. д.)194. Важное место занимал культ солнца и огня и в идеологических, религиозных представлениях нахских племен. Почитание солнца было столь велико, что один из чеченских тейпов (этнографических групп), обитавший в верховьях Аргуна, получил имя — "маьлхи" (дети оолнца, солнечные), а сама местность — "Малхиста" (край солнца). Склеповые погребальные сооружения чеченцы и ингуши называют "малх каш" (солнечная могила). Кроме того, о почитании оолнца и огня свидетельствует традиция сооружения кладбищ на освещенных солнцем сухих возвышенностях, которая родилась у горцев Кавказа давно и отмечена, например, в Чечено-Ингушетии повсеместно. Большое значение, которое придавали вайнахские племена огню, солнцу подтверждают и данные нахского языка и фольклора. Так, в нахских сказках и преданиях герои-богатыри во время битвы обычно произносят заклинание: "Малх соьгахьа бу! "

— Солнце на моей стороне!195 До наших дней сохранилась чеченская поговорка — "Кха дагахь а малх тоьла, ціа дагахь а ціе тоьла", что в переводе на русский язык означает: хоть пашня горит, пусть светит солнце, хоть дом горит пусть будет огонь. Для чеченца нет большего проклятья, чем выражение: "Ц1е хала шун", — огня да не будет у вас. Предмет, очищенный огнем считается идеалом чистоты. Отсюда выражение: "ЦІарца литтина" — огнем очищенный. Имя общенахского божества чеч. "ЦІу" (инг. "ЦІув"; бацб. "ЦІов") вероятно имеет общий корень со словом чеч. "ціе" (инг. "ціа") — огонь. Этот корень имеет широкое распространение в нахских языках. С ним связаны слова: чеч. "ціа" (инг. "ціа") — дом, "ціие" (инг. "ціие", бацб. "ці еге") — красный, чеч. "ціена" (инг. "ціина") — чистый, новый и др.196

Таким образом, известный нам археологический материал бытовых памятников I тыс. н. э. предгороной и горной зон Чечено-Ингушетии не дает никаких оснований, никакого повода для выделения на этой территории, якобы доминировавшего здесь, крупного этнического массива пришлых (под именем "алан") завоевателей — ираноязычных племен. В известном на сегодня археологическом материале бытовых памятников специалистам не удалось пока выявить ни одного элемента, который можно было бы с определенной долей уверености связать с последними. Проникновение отдельных иноязычных (ираноязычных) элементов на предгорную территорию Чечено — Ингушетии в определененные периоды эпохи раннего средневековья возможно, но наличный археологический материал бытовых памятников в подтверждение этого ничего не дает. Вероятно, если оно и имело место, то было незначительным, так как не привело к сколько-нибудь заметной иранизации местного населения — предков современных чеченцев и ингушей.

-к — к

1. Масуди. Луга золота и рудники драгоценных камней. Перевод Н. Караулова // СМОМПК. Вып.

38. Тифлис, 1908. С. 53 — 54.

2. Виноградов В. Б., Марковин В. И. Археологические памятники Чечено-Ингушской АССР. Грозный, 1966. С. 113; Виноградов В. Б. Через хребты веков. Грозный, 1970. С. 71.

3. Виноградов В. Б., Марковин В. И. Археологические памятники… С. 113; Виноградов В. Б.

Через хребты веков. С. 71 — 90.

4. Круглов А. П. Археологические раскопки в Чечено-Ингушетии летом 1936 г. // Зап. ЧИНИИИЯЛ. Т. I. Грозный, 1938. С. 10-12; Багаев М. Х. Некоторые черты материальной культуры вайнахских племен в раннем средневековье // МАДИСО. Т. III. Орджоникидзе, 1975. С. 53.

5. Виноградов В. Б. Культовые места аланского Алхан-Калинского городища // Пятые Кругловские чтения по археологии Кавказа. Махачкала, 1975. С. 86-87; Багаев М. Х. Некоторые черты… С. 53; Виноградов В. Б., Марковин В. И. Археологические памятники… С. 113.

6. Виноградов В. Б., Петренко В. А., Дударев С. Л., Мамаев Х. М. Отчет об археологических

раскопках, разведках и находках в Чечено-Ингушетии в 1974 году // ЧИРКМ. Без номера. С.30.

7 .	Круглов	А. П.	Археологические раскопки.	. . С.8 .
8 .	Круглов	А. П.	Археологические раскопки.	. . С.8 .
9 .	Виноградов В	.Б., Марковин В. И. Археологические памятники..	. С. 124.
10 .	ЧИРКМ.	Инв.	№1744.
11.	ЧИРКМ.	Инв.	№1744.
12 .	ЧИРКМ.	Инв.	№1753.
13 .	Круглов	А. П.	Археологические раскопки.	.. С. 5-6.
14 .	Круглов	А. П.	Археологические раскопки.	.. С.6.
15 .	Круглов	А. П.	Археологические раскопки.	.. С.6.
16.	Круглов	А. П.	Археологические раскопки.	. . С.7 .
17 .	Круглов	А. П.	Археологические раскопки.	. . С.7 .
18 .	Виноградов В	.Б., Марковин В. И. Археологические памятники..	. С.120.
19 .	ЧИРКМ.	Паспорт на памятник археологии	(составлен в 1970 г.	М. П. Севостьяновым
20 .	ЧИРКМ.	Паспорт на памятник археологии	(составлен в 1970 г.	М. П. Севостьяновым
21.	Виноградов В	.Б., Марковин В. И. Археологические памятники..	. С.120.
22 .	Круглов	А. П.	Археологические раскопки.	.. С.121.

23. Петренко В. А. Раскопки и разведки памятников раннежелезного века в Чечено-Ингушетии //

АО — 1977. М., 1978. С. 136.

24. ЧИРКМ. Инв. №4 68.

25. ЧИРКМ. Инв. №473.

26. Багаев М. Х. Раннесредневековая материальная культура Чечено-Ингушетии. Рук. канд. дис. М

., 1970. С.57-58.

27. Виноградов В. Б., Марковин В. И. Археологические памятники… С.122.

28. Виноградов В. Б., Марковин В. И. Археологические памятники… С.121-122.

29. Багаев М. Х. Раннесредневековая материальная культура… С. 57.

30. Минаева Т. М. Археологические разведки в долине реки Сунжа // Сб. тр. Ставропольского ГПИ. Вып. 13. Ставрополь, 1958. С.418-419.

31. Минаева Т. М. Археологические разведки… С.420-421.

32. Минаева Т. М. Археологические разведки… С.421-422.

33. Минаева Т. М. Археологические разведки… С.422.

34. Минаева Т. М. Археологические разведки… С.423-424, 428 — 430.

35. Багаев М. Х. Раннесредневековая материальная культура… С. 48.

36. Минаева Т. М. Археологические разведки… С.424-425.

37. Минаева Т. М. Археологические разведки… С.418-419; Виноградов В. Б., Марковин В. И.

Археологические памятники… С.55.

38. Виноградов В. Б., Марковин В. И. Археологические памятники… С.55.

39. Багаев М. Х. Раннесредневековая материальная культура… С.46-47.

40. Виноградов В. Б., Мамаев М. Х. Исследование раннесредневековых памятников Чечено — Ингушетии // АО — 1975. М., 1976. С.117.

41. ЧИРКМ. Паспорт на памятник археологии (составлен в 1970 г. М. П. Севостьяновым).

42. ЧИРКМ. Паспорт на памятник археологии (составлен в 1970 г. М. П. Севостьяновым).

43. Багаев М. Х. Раннесредневековая материальная культура… С.65.

44. Виноградов В. Б., Мамаев М. Х. Исследование раннесредневековых… С.116.

45. Виноградов В. Б., Мамаев М. Х. Исследование раннесредневековых… С.116.

46. Виноградов В. Б., Петренко В. А., Дударев С. Л., Мамаев Х. М. Отчет об археологических раскопках… С. 35-36.

47. Багаев М. Х. Раннесредневековая материальная культура… С.64.

48. Багаев М. Х. Раннесредневековая материальная… С.64.

49. Мамаев Х. М. Отчет о работах предгорно-плоскостной археологической экспедиции в Чечено-

Ингушетии в 197 6 г. // ЧИРКМ. НФМ — 331. С. 7.

50. Семенов Л. П. Археологические и этнографические разыскания в Ингушетии в 1925-1932 годах . Грозный, 1963. С.11.

51. Мамаев Х. М. Отчет о работах… С.4.

52. Виноградов В. Б., Мамаев М. Х. Исследование раннесредневековых… С.116.

53. Мамаев Х. М. Отчет о работах… С.8.

54. Багаев М. Х. Раннесредневековая… С. 47-48.

55. Мамаев Х. М. Отчет о работах… С. 2-3.

56. Виноградов В. Б., Петренко В. А., Дударев С. Л., Мамаев Х. М. Отчет об археологических раскопках… С. 35 — 36.

57. Мунчаев P. M. Полный отчет и СКАЭ 1958 года//ЧИРКМ. Н. В. №8676. С.119-121; Виноградов Б., Марковин В. И. Археологические памятники… С.60; Арсанукаев Р. Д.Полный научный отчет экспедиции ЧИГОМ и АГИАПМЗ 1990 года. Грозный, 1991//Институт археологии АН СССР.

58. Дударев С. Л., Мамаев Х. М. Разведки в Чечено-Ингушетии // АО — 1976. М., 1977. С.92.

59 .	Виноградов	В. Б. ,	Петренко	В. А.	Раскопки у с. Мартан-Чу //	АО — 1976.
60	. ЧИРКМ. Ине	>. №1789.
61.	ЧИРКМ. Инв.	№7 95
62 .	Виноградов	В. Б. ,	Марковин	В. И.	Археологические	памятники.	.. С.114.
63 .	Виноградов	В. Б. ,	Марковин	В. И.	Археологические	памятники.	.. С.114.
64 .	Виноградов	В. Б. ,	Марковин	В. И.	Археологические	памятники.	.. С.116-118
65 .	Виноградов	В. Б. ,	Марковин	В. И.	Археологические	памятники.	.. С.119.
66.	Виноградов	В. Б. ,	Марковин	В. И.	Археологические	памятники.	.. С.112.
67 .	Виноградов	В. Б. ,	Марковин	В. И.	Археологические	памятники.	.. С.112.

68. ЧИРКМ. Паспорт на памятник археологии (составлен в 1970 г. М. П. Севостьяновым).

69. ЧИРКМ. Паспорт на памятник археологии (составлен в 1970 г. М. П. Севостьяновым).

70. ЧИРКМ. Паспорт на памятник археологии (составлен в 1970 г. М. П. Севостьяновым).

71. Виноградов В. Б., Марковин В. И. Археологические памятники… С.67.

72. Петренко В. А. Раскопки и разведки… С.136.ЧИРКМ.

73. Петренко В. А. Раскопки и разведки… С.136.

74. ЧИРКМ. Паспорт на памятник археологии (составлен в 1970 году М. П. Севостьяновым).

75. Багаев М. Х. Раннесредневековая материальная… С.50-51.

76. ЧИРКМ. Паспорт на памятник археологии (составлен в 1970 году М. П. Севостьяновым).

77. ЧИРКМ. Инв. №474.

78. ЧИРКМ. Инв. №4 67.

79. Петренко В. А. Раскопки и разведки… С.136.

80. Мунчаев P. M. Полный научный отчет СКАЭ… С.159-162.

81. Марковин В. И. Полный научный отчет СКАЭ 1963 года // ЧИРКМ. НВ №8680. С.41-42.

82. Виноградов В. Б., Петренко В. А., Дударев С. Л., Мамаев Х. М. Отчет об археологических раскопках… С.41-42.

83 .	Петренко В. А	. Раскопки и разведки… С.137.
84 .	Марковин В. И	. Полный научный	отчет СКАЭ	1961 года //
85 .	Багаев М. Х.	Раннесредневековая материальная… С.68.
86.	Круглов А. П.	Археологические	раскопки…	С. 8 .
87 .	Круглов А. П.	Археологические	раскопки…	С.8-9.
88 .	Круглов А. П.	Археологические	раскопки…	С.5-6.
89 .	Круглов А. П.	Археологические	раскопки…	С. 6.
90 .	Круглов А. П.	Археологические	раскопки…	С. 7 .
91.	Круглов А. П.	Археологические	раскопки…	С. 7 .
92 .	ЧИРКМ. Инв.	№1748.

93. Виноградов В. Б., Марковин В. И. Археологические памятники… С.115.

94. Минаева Т. М. Археологические разведки… С. 419.

95. Минаева Т. М. Археологические разведки… С. 419-420.

96. Минаева Т. М. Археологические разведки… С. 421.

97. Минаева Т. М. Археологические разведки… С. 422-423.

98. ЧИРКМ. Инв. №1794.

99. Виноградов В. Б., Марковин В. И. Археологические памятники… С.25.

100. Крупнов Е. И. Археологические памятники верховьев р. Терека и бассейна р. Сунжи // Тр. ГИМ. Вып. 18. М., 197 4. С.38.

101. Умаров С. Ц. Исследование средневековых памятников Чечено-Ингушетии // АО — 1969. М., 1970. С.125-126.

102. Марковин В. И., Кузнецов В. А. Археологические разведки в ущельях рек Ассы и Аргуна в 195 6 г. // Изв. ЧИРКМ. Вып. 10. Грозный, 1961. С. 95.

103. Мамаев Х. М. Отчет о работах… С. З.

104. Крупнов Е. И. Археологические памятники… С.38.

105. Виноградов В. Б., Марковин В. И. Археологические… С.59.

106. Виноградов В. Б., Марковин В. И. Археологические… С.65.

107. Петренко В. А., Дударев С. Л. Разведки памятников эпохи раннего железа в Чечено — Ингушетии // АО — 1975. М., 1976. С.143.

108. Виноградов В. Б., Марковин В. И. Археологические… С.65.

109. Виноградов В. Б., Марковин В. И. Археологические… С.66.

110. Виноградов В. Б., Мамаев Х. М. Исследование раннесредневековых… С.116.

111. Виноградов В. Б., Савенко С. Л. Исследования в низовьях р. Мартан // АО — 1977. М., 1928. С.112.

112 .	Виноградов	В. Б. ,	Мамаев Х. М.	Исследование..,	. С.	116.
113.	Виноградов	В. Б. ,	Мамаев Х. М.	Исследование..,	. С.	116.
114.	Виноградов	В. Б. ,	Савенко С. Л	. Исследования.,	. . С	. 112 .
115.	Виноградов	В. Б. ,	Марковин В.	И. Археологические.	.. С.65.
116.	Минаева Т. М. Археологические	… С.427-428.
117 .	ЧИРКМ. Инв	. №1772.
118 .	Виноградов	В. Б. ,	Марковин В.	И. Археологические.	.. С 117

А. А. Новые археологические находки в Чечено-Ингушетии // Известия ЧИНИИИЯЛ. Т. IV. Вып. 1. Грозный. 1965. С.164-165.

119. ЧИРКМ. Инв. №7 92.

120. ЧИРКМ. Инв. №1772.

121. Виноградов В. Б., Марковин В. И. Археологические… С.67-68.

122. Круглов А. П. Археологические… С.13.

123. Марковин В. И. Отчет СКАЭ ИИМК АН СССР и Грозненского краеведческого музея 1946 года // ЧИРКМ. НВ №8693. С.124-126.

124. Круглов А. П. Археологические… С.13; ЧИРКМ. Инв. №1774.

125. Багаев М. Х. Раннесредневековая… С.77.

126. Багаев М. Х. Раннесредневековая… С.73; ЧИРКМ. Инв. №1773.

128 .	Виноградов	В. Б., Марковин В. И.	Археологические…	С.	92 .
129.	Виноградов	В. Б., Марковин В. И.	Археологические…	С.	92 .
130.	Багаев М. Х	. Раннесредневековая	. . . С.77 .
131.	Мунчаев P. M. Полный научный отчет СКАЭ 19 63 года	//	ЧИРКМ. НВ №8 67 6. С.163.
132 .	Марковин В	.И. Полный научный отчет СКАЭ 195 8 года	//	ЧИРКМ. НВ №8660. С. 41-42.
133.	Виноградов	В. Б., Марковин В. И.	Археологические…	С.	107 .
134.	Виноградов	В. Б., Марковин В. И.	Археологические…	С.	108 .
135.	Виноградов	В. Б. Отчет о работе	4-го отряда СКАЭ 1965	года // ЧИРКМ. НВ №8701. С

127 .

ЧИРКМ. Инв. №№1807, 1787.

136. Виноградов В. Б., Дударев С. Л., Мамаев Х. М., Петренко В. А. Археологические разведки в

Чечено-Ингушетии // АО — 1973. М., 1974. С.101.

137. Виноградов В. Б. Отчет о работе 4-го отряда СКАЭ 1965 года // ЧИРКМ. (без номера). С. З.

138. Виноградов В. Б. Отчет… С.4.

139. Виноградов В. Б., Марковин В. И. Археологические… С.105.

140. Багаев М. Х. Раннесредневековая… С.75.

141. Виноградов В. Б. Отчет о работе 1-го отряда СКАЭ 1967 года // ЧИРКМ. (без номера). С. 42 .

142. Багаев М. Х. Раннесредневековая… С.75.

143. Багаев М. Х. Раннесредневековая… С.75-76.

144. Ерзнукаева К. З. Работы в юго-восточной Чечне // АО — 1980. М., 1981. С.102.

145. Виноградов В. Б., Марковин В. И. Археологические… С.96.

146. Виноградов В. Б. Сарматы Северо-Восточного Кавказа. Грозный, 1963. С.125.

147. Виноградов В. Б. Сарматы… С.108-129; Багаев М. Х. Некоторые черты материальной

культуры… С. 50 — 54; Кузнецов В. А. Аланские племена Северного Кавказа; Он же Алания в X-XIII вв.; Он же. Аланская культура Центрального Кавказа…; и др.

148. Сулейманов А. С. Топонимия Чечено-Ингушетии. Грозный, 197 6. Т. 1. С.6.

149. Виноградов В. Б. Сарматы… С.124-125.

150. Крупнов Е. И. Древняя история Северного Кавказа. М., 1960. С.166-167.

151. Виноградов В. Б. Сарматы… С.125; и др.

152. Латышев В. В. Известия древних писателей о Скифии и Кавказе // ВДИ. №4. 1947. С.218; Караулов Н. А. Сведения арабских писателей о Кавказе, Армении, Азербайджане // СМОМПК. Вып.

32. Тифлис, 1902. С.50-51; и др.

153. Кобычев В. П. Поселения и жилища народов Северного Кавказа в XIX — XX вв. М., 1982. С

.15-16; Аммиан Марцеллин. История // ВДИ. 1949. №3. С.302, 304.

154. Крупнов Е. И. Древняя история… С.152-165; Багаев М. Х. Раннесредневековая материальная … С.34-79; Виноградов В. Б. Сарматы. С. 111 — 118.

155. Багаев М. Х. Некоторые черты… С.53.

156. Мунчаев P. M. Кавказ на заре бронзового века. М., 1975. С.345; Крупнов Е. И. Краткий

очерк археологии Кабардинской АССР. Нальчик, 1946. С.24; Козенкова В. И. Исследования памятников раннего железного века у села Сержень-Юрт // КСИА. №112. М., 1967. С.82-89.

157. Мунчаев P. M. Кавказ… С.345.

158. Мамаев Х. М. Назревшие вопросы хронологии и этнокультурной характеристики в раннесредневековой археологии Терско-Сунженского междуречья // Вопросы истории и исторической

науки Северного Кавказа и Дона. Вып. 2. Грозный, 1980. С.186.

160. Кобычев В. П. Поселения… С.16.

161. Крупнов Е. И. Десять лет деятельности Северокавказской археологической экспедиции в Чечено-Ингушской АССР // АЭС. Ч. III. Грозный, 1969. С.15.

162. Турина Н. Н., Крижевская Л. Я. Обзор полевых археологических исследований ИИМК АН СССР в 1938 г. // КСИИМК. Вып. 1. М.-Л., 1939. С. 27-29; Крупнов Е. И., Марковин В. И., Козенкова В. М

., Мунчаев P. M., Виноградов В. Б. Северокавказская экспедиция // АО — 1966. М., 1967. С.62.

163. Крупнов Е. И. Древняя история и культура Кабарды. С.83, 103-104; Мунчаев P. M. Кавказ на заре бронзового века. С.385.

164. Багаев М. Х. Раннесредневековая… С.262-263.

165. Крупнов Е. И. Древняя история и культура… С.15.

166. Виноградов В. Б., Марковин В. И. Археологические… С.65; Каменцева А. С. Гончарная печь в селении Дуба-Юрт // КСИИМК. Вып. 74. М., 1959; Кузнецов В. А. Аланские племена…; Багаев М.

X. Раннесредневековая…; и др.

167. Кузнецов В. А. Аланские племена Северного Кавказа. С.113; Багаев М. Х. Раннесредневековая… С.271.

168 .	Кузнецов	В. А.	Аланские	племена… С.113; Багаев М. Х.	Раннесредневековая..	. С.271-272.
169.	Кузнецов	В. А.	Аланские	племена… С. 113; Багаев М. Х.	Раннесредневековая..	. С.273.
170.	Кузнецов	В. А.	Аланские	племена… С.113; Багаев М. Х.	Раннесредневековая..	. С.273.
171.	Кузнецов	В. А.	Аланские	племена… С.113; Багаев М. Х.	Раннесредневековая..	. С.273.
172 .	Ковалевская В	.Б. Северокавказские древности // Степи	Евразии в эпоху средневековья. М
1981. С.8 6.
173.	Кузнецов	В. А.	Аланская	культура Центрального Кавказа	и ее локальные варианты в V —

VIII вв. С.28; Ковалевская В. Б. Северокавказские… С.86.

174. Кузнецов В. А. Аланские племена… С.114.

175. Кузнецов В. А. Аланская культура… С. 27.

176. Крупнов Е. И. Древняя история… Табл. XVI, XVIII, IX, VIII; Марковин В. И. Новый памятник эпохи бронзы в горной Чечне // ДЧИ. М., 1963. С. 119 — 121; Мунчаев P. M. Луговой

могильник // ДЧИ. С. 210; Кузнецов В. А. Аланская… С. 28; Абрамова М. П. О керамике с зооморфными ручками // СА. №2. 1969. С. 64-84; Он же. К вопросу о связях населения Северного

Кваказа Сарматского времени//СА №2. 1979. С.72; Кузнецов В. А. Аланские племена… С.108-114; Ковалевская В. Б. Кавказ и… С.131; Багаев М. Х. Раннесредневековый могильник… С.83-84; и др

177. Кузнецов В. А. Аланские… С.113; Он же. Некоторые вопросы этногенеза осетин по данным средневековой археологии // Происхождение осетинского народа. Орджоникидзе, 1967. С. 48; Виноградов В. Б. Сарматы Северо-Восточного Кавказа. С.87.

178. Крупнов Е. И. Древняя история… С. 194; Мунчаев P. M. Кавказ… С.288 (рис. 65, 1-3). С

. 359.

179. Мунчаев P. M. Кавказ… С.187, 359.

180. Виноградов В. Б., Рунич А. П. Новые данные по археологии Северного Кавказа // АЭС. Т.

III. Грозный, 1969. С.96-97; Виноградов В. Б., Марковин В. И. Могильники сарматской эпохи у селений Балан-Су и Байтарки (юго-восточная Чечня) // АЭС. Т. III. С.37-55.

181. Мунчаев P. M. Луговой могильник. С.144-200.

182. Кузнецов В. А. Аланские племена… С.87.

183. Смирнов К. Ф. Сарматы Поволжья и междуречья Дона и Волги в IV в. до н. э. — II в. н. э. ( историко-археологический очерк) // СА. №3. 1974. С.35.

184. Кузнецов В. А. Некоторые вопросы… С. 52 — 56.

185. Jegorov N. M. Gejass von Luck. ESA. V. Helsinki, 1950. P.49-51.

186. Крупнов Е. И. Отчет о работе археологической экспедиции 1947 г. в Кабардинской АССР // УЗКНИИ. Т. IV. Нальчик, 1948. С.294; Минаева Т. М. Археологические разведки в долине реки Сунжи. С.418 .

187. Кузнецов В. А. Некоторые вопросы… С.49-58.

188. Виноградов В. Б. Культовые места Алхан-Калинского городища. С. 87 — 89; Мамаев Х. М. Алхан-Калинское "кострище" // Археология и вопросы атеизма. Грозный, 1977. С.57; и др.

189. Кузнецов В. А. Некоторые вопросы… С.58.

190. Байбик В. Д., Виноградов В. Б., Гантимурова Т. М., Магомадов И. Д. Заметки о древней культовой керамике из памятников археологии Чечено-Ингушетии // АЭС. Т. III. Грозный, 1969. С. 86-92.

191. Смирнов К. Ф. Савроматы. М., 1964. С.170.

192. Байбик В. Д., Виноградов В. Б., Гантимурова Т. М., Магомадов И. Д. Заметки… С.91.

193. Кузнецов В. А. Некоторые вопросы… С.58; Он же. Аланский культ солнца и огня // X

Крупновские чтения по археологии Кавказа. М., 1980. С. 53-54; Мамаев Х. М. Алхан-Калинское…

С. 57 .

194. Пиотровский Б. Б. Археология Закавказья. JI., 1949. С.93; Крупнов Е. И., Мерперт Н. Я. Курганы у станицы Мекенской // ДЧИ. М., 1963. С.9-49; Марковин В. И. Новый памятник эпохи

бронзы в горной Чечне // ДЧИ. М., 1963. С. 58-135; Мунчаев P. M. Луговой могильник. С. 139 —

210; Марковин В. И. Культура племен Северного Кавказа в эпоху бронзы (II тыс. до н. э.) // МИА.

1961. №93. С.144; Виноградов В. Б., Марковин В. И. Могильник сарматской эпохи… С.47; Хасиев С. А. О возможности интерпретации некоторых черт погребального обряда у древнейшего населения Северо-Восточного Кавказа // Археология Северного Кавказа. VI Крупновские чтения в Краснодаре. М., 1976. С.48-49; Кривицкий В. В. О бронзовых поясных фигурных бляхах типа "Исти-Су" VI —

V вв. до н. э. // Археология и вопросы атеизма. Грозный, 1977. С.20-23; Кузенцов В. А. Очерки

истории… с.17 6,17 9; и др.

195. Виноградов В. Б., Чокаев К. З. Древние свидетельства о названиях и размещении нахских племен // АЭС. Грозный, 1966. С.81; Виноградов В. Б. Археологические разведки в Чечено — Ингушетии в 1964 году // АЭС. Грозный, 1966. С.138.

196. Чокаев К. З. К вопросу о бытовании образа Прометея в фольклоре чеченцев и ингушей // Известия ЧИНИИИЯЛ. 1972. С.106; Ошаев Х. Д. О словах ціие и цхьа // Изв. Чеченского научного

общества. Грозный, 1930; и др.

Могильник относится к VIII — IX вв. н. э. (Рис. 12, 5)8

6. Верхний Алкун.

Катакомбный могильник расположен на холме близ с. Верхний Алкун, на правом берегу Ассы. Здесь исследованы два погребения с индивидуальным и парным захоронениями. В первой катакомбе скелет лежал скорченно на правом боку лицом к западу, на слое угля толщиной 1,5-2 см. Во второй катакомбе два скелета лежали, вытянуто на спине головами на юг. В погребениях найден богатый материал — серебряные и бронзовые серьги, бронзовые браслеты, пряжки, перстни, бубенцы, зеркало, стеклянные перстни, бусы, различные подвески и пронизки, железные нож и топорик, глиняные сосуды. Найдены также две арабские монеты (медная и серебряная) VIII в., которые позволили датировать могильник IX в. н. э. (Рис. 12, 6)9

7. Фуртоуг.

Катакомбный могильник находится на склоне горы Цели у с. Фуртоуг в Джейрахском ущелье. В 1971 г. М. Х. Багаев исследовал одну катакомбу, в которой обнаружил один скелет, лежавший на правом боку с поджатыми в коленях ногами. Левая рука покоилась на поясе, а правая была согнута в локте так, что кисть руки находилась под черепом. Костяк лежал головой на северо- запад, напротив входа у северо-восточной стенки. Найденный инвентарь (бронзовые серьги, браслет, колокольчики, стеклянный сосуд и бусы, железный ножик) позволяет датировать погребение IX в. н. э. (Рис. 12, 7)10

8. Бейни.

На окраине с. Бейни в Джейрахском ущелье в 1962 г. P. M. Мунчаев дообследовал разрушенное катакомбное захоронение. Датируется VIII — IX вв. н. э. (Рис. 12, 8)11

9. Али-Юрт. Могильник №1.

Катакомбный могильник занимает обрывистый берег небольшой речушки на южной окраине с. Али — Юрт, расположенного у подножий Черных гор. В 1970 — 1971 гг. здесь исследовано шесть катакомб — две из них (№№2 и 3) были почти полностью смыты. Две катакомбы содержали по одному костяку

(№№1 и 6) . В одной катакомбе (№4) находились кости двух погребенных. В двух могилах (№1 и 4) найдено по одному деформированному черепу. Причем в катакомбе №4 деформированный череп лежал в чернолощенной миске. Чернолощенная миска найдена и в погребении №1. Кроме того, в катакомбе №5 найдены бронзовая небольшая штампованная пряжка и наконечник пояса. Установить положение костяков не удалось. Могильник датирован V — VII вв. н. э. (Рис. 12, 9)12

10. Братское.

В 1963 году P. M. Мунчаев раскопал пять курганов к западу от с. Братское на высокой террасе правого берега Терека. Под насыпями оказались ограбленные в древности катакомбы II — III вв. н. э. (Рис. 12, 10)13

11. Сюир-Корт.

На юго-восточной окраине г. Грозного, на возвышенности Сюир-Корт, в 800 м. северо-западнее раннесредневекового поселения в 1963 г. обнаружен катакомбный могильник. Дообследовано одно разрушенное погребение, в котором обнаружен один костяк, лежавший вытянуто на спине, головой на север. Из сопровождавших покойника вещей сохранились сероглиняная гончарная миска и бронзовая пряжка, позволившие датировать захоронение серединой I тыс. н. э. (Рис. 12, 11)14

12. Дуба-Юрт. Могильник №1.

Расположен на южной окраине с. Дуба-Юрт, на западном склоне "Гесильбийского" холма, рядом с бывшим карьером. Летом 1936 г. А. П. Круглов раскопал здесь четыре катакомбы, которые содержали коллективные захоронения — катакомба №1 содержала три скелета, катакомба №2 — два, катакомба №3 — четыре, катакомба №4 — три скелета. Ориентировка погребений на могильнике различна, но внутри каждой катакомбы погребенные лежат одинаково (в катакомбе №1 — на юго — запад, №2 — с севера на юг, №3 — на восток). Во всех катакомбах скелеты лежали, вытянуто на спине, за исключением одного в катакомбе №1, который, видимо, лежал на правом боку. В катакомбе №4 положение скелетов не удалось установить. А. П. Круглов с большой скрупулезностью описал все находки, сделанные в указанных катакомбах, и датировал их VIII — IX вв. н. э. (Рис. 12, 12)15

13. Дуба-Юрт. Могильник №2.

Находится к югу от первого, на склоне соседнего холма. Устройство катакомб аналогично вышеописанным. Раскопана одна катакомба, в которой найдены кости двух покойников. Положение костяков установить не удалось. Найденный погребальный материал сходен с таковым из катакомб первого могильника, что указывает на хронологическую близость обоих памятников и позволяет отнести их к VIII — IX вв. н. э. (Рис. 12, 13)16

14. Мартан-Чу. Могильник №1.

Открыт в 1973 г. на окраине с. Мартан-Чу. В течение 1973-1980 годов здесь вскрыты 31 катакомба и одно подбойное погребение. Погребения в основном коллективные, ориентировка неустойчива, но преобладает западная и северо-западная. Господствующее положение погребенных вытянутое на спине, но встречается и скорченное. В погребениях зафиксированы подстилки из плоских галек и кусочков древесного угля, а также тканевые подстилки. Богатый погребальный материал (сабля в серебряной оправе, серебряные бляхи и бубенчики конского снаряжения, серебряные детали поясного набора, железные наконечники стрел и ножи, гончарные сосуды, серебряные и бронзовые кольца, перстни, браслеты и т. д.) датируется VIII-XI вв. н. э. (Рис.

12, 14)17

15. Мартан-Чу. Могильник №2.

Расположен в одном километре к западу от могильника №1 на склоне горы. В 197 6-1977 годах раскопано 8 катакомб. Камеры овальные в плане, некоторые у дна имеют прямоугольную форму. Встречаются ниши. Катакомбы содержат от одного до четырех скелетов, лежащих вытянуто на спине

, в основном с восточной ориентировкой. Могильник датируется V-VIII вв. н. э. (Рис. 12, 15)18

16. Мартан-Чу. Могильник №3.

Открыт в 1977 году. Исследована одна катакомба, в которой зафиксированы остатки двух костяков. Найденный инвентарь (железный нож, подвеска из многочастных синих бус и бронзовых пронизок, фрагменты бронзового витого из двух проволок браслета) позволяет датировать погребение VIII — IX вв. н. э. (Рис. 12, 16)19

17. Исти-Су.

Катакомбный могильник открыт в 1972 году у селения Исти-Су. Лаз одной из катакомб с индивидуальным захоронением был заложен сырцовыми кирпичами. Костяк лежал, вытянуто на спине,

головой на запад. Могильник датируется VII — VIII вв. н. э. (Рис. 12, 17)20

18. Аллерой.

Могильник расположен у с. Аллерой Шалинского района. Изучался в 1971, 1974 и 1976 годах.

Раскопано 8 подкурганных катакомб, ограбленных в древности, которые содержат от 1 до 3 покойников. Ориентировка камер неустойчива. В пяти катакомбах обнаружены ниши. Представляет интерес детское погребение в грунтовой яме, оказавшееся под насыпью кургана №8 и синхронное основному погребению. Костяк лежал на спине, головой на юг. В погребении найдены сероглиняный гончарный сосуд (рядом лежала кость мелкого животного), височные кольцевидные подвески, бронзовая накладка-амулет, бронзовая ложновитая гривна, бусы, круглые плоские медальоны, бронзовая фигурка оленя, бронзовые браслеты, серебряный колокольчик, бронзовая застежка, височная подвеска с четырнадцатигранником, бронзовая подвеска с "глазком", серебряная монета Хосроя II (590-627 гг.) с бронзовой петелькой. Могильник относится ко второй половине VII — началу VIII вв. н. э. (Рис. 12, 18)21

19. Ахкинчу-Барзой. Могильник №1.

Расположен у с. Ахкинчу-Барзой. Раскапывался в 1975-1976, 1978 годах. Катакомбы содержат

одиночные захоронения с господствующей северной ориентировкой. Скелеты лежат вытянуто на спине. Могильник датируется VIII в. н. э. (Рис. 12, 19)22

20. Бердуты.

Катакомбный могильник открыт в 197 8 г. у с. Бердуты. Вскрытые четыре погребения овальные и прямоугольные в плане. В камерах сохранились: остатки поясных наборов из серебра (пряжки, накладки, наконечники), железный наконечник копья, бусы, фрагменты керамики, обломок стеклянного сосуда. Открыты деформированные черепа. Могильник датируется VI — VII вв. н. э. (

Рис. 12, 20)23

21. Комсомольское. Могильник №1.

Могильник находится на юго-западной окраине сел. Комсомольское (Саіди-кіотар) на склоне левого берега реки Гой (Рис. 12, 21). В 1980 году археологический отряд Чечено-Ингушского государственного университета им. Л. Н. Толстого под руководством доцента М. Х. Багаева, при участии автора, произвел частичные раскопки могильника. На территории могильника нами были заложены два раскопа.

Раскоп №1 размером 8 м х 8 м, разбитый на 4 квадрата, заложен почти на самой вершине склона. Раскопки велись послойно на глубину одного штыка лопаты. Входная яма катакомбы №1 была обнаружена в квадрате Б-2 на глубине 1,1 м от дневной поверхности. В ней нами было найдено железное тесло (Рис. 26, 1). Катакомба была ориентирована по линии В-3 и достигала глубины

3,5 м, имея две ступеньки. На глубине 3 м во входной яме в квадрате Б-1 была обнаружена поставленная вертикально каменная плита, которой было закрыто входное отверстие (лаз) в камеру. Последняя располагалась на 0,2 м ниже входной ямы. Пол камеры имел почти трапециевидную форму с немного вытянутыми наружу сторонами. Его размеры: длина передней — восточной стенки 2,2 м; южной — 1,65 м; западной — 1,7 м; северной — 1,7 6 м. Высота камеры 1,85 м. Свод имел куполообразную форму. Значительная часть потолка камеры обвалялась. Вход в камеру находился в восточной стенке камеры, т. е. со стороны склона. В катакомбе обнаружены 3 скелета, которые лежали, вытянуто на спине, головами на юг. Первый скелет (детский) лежал у западной стенки камеры. От него сохранились лишь ноги. От второго скелета (взрослого человека ) так же сохранились только ноги. В его изголовье, у южной стенки, зачищен глиняный сосуд с ручкой. Здесь же подобрано пряслице из раковины (Рис. 2 6, 2). Под бедренной костью обнаружены кости левой руки, на которых находился бронзовый браслет (Рис. 26, 3). Третий скелет, лежавший перед лазом, сохранился хорошо. При нем найдены следующие вещи: на тазовых костях 9 бляшек-накладок из серебряной фольги (Рис. 26, 17); стеклянные глазчатые бусы (Рис. 26,

10- 14); бронзовый бубенчик (Рис. 26, 4); справа от таза — бронзовая цилиндрическая поделка ( игольница?) длиной 7,5 см., украшенная вокруг желобками (Рис. 26, 9); на правой руке —

бронзовый браслет круглого сечения (Рис. 26, 5); на черепе, чуть выше глазниц — два бронзовых

бубенчика (Рис. 26, 6,7); около челюсти — серебряная серьга, из четырех шариков, подвешенных

к ушному кольцу шарнирно (Рис. 26; 16); около плеч — две серебряные бляшки (Рис. 26, 17);

около тазовых костей — астрагал (Рис. 26, 18) и бронзовый бубенчик (Рис. 26, 8); на тазовых

костях — бронзовая пряжка (Рис. 2 6, 19). Под скелетами был зачищен слой органических остатков

. Вероятно, пол камеры под скелетами был застлан кожей. Во входной яме встречались угли.

В квадрате А-1, на глубине 1,05 м был обнаружен глиняный одноручный кувшин с носиком — сливом (Рис. 45, 3). В нем оказались следующие вещи: два бронзовых бубенчика (Рис. 27, 1);

плоское пряслице из известняка (Рис. 27, 2); пять перламутровых восьмигранных бусинок (Рис. 27, 3); перламутровая продолговатая бусинка с желобками вдоль (Рис. 27, 4); круглая бусинка

из белого стекла (Рис. 27, 5); две круглые перламутровые бусинки (Рис. 27, 6); рифленная

бусинка из голубой египетской пасты (Рис. 27, 7); пять продолговатых бусинок из белого стекла

с желобками вдоль (Рис. 27, 8); круглая бусина из светло-синего перламутра с разноцветными

глазками (Рис. 27, 9); две стеклянные глазчатые бусинки разных цветов — красный, зеленый,

желтый (Рис. 27, 10) и другие стеклянные и пастовые бусы разных цветов и форм (Рис. 27,

11- 35); бронзовая спираль (Рис. 27, 36); фрагменты от двух серебряных сережек (Рис. 27,

37-39) .

Раскоп №2 был заложен в нескольких метрах к северу от раскопа №1. Его размеры — 4 м х 20 м. Он был разбит на квадраты в длину вниз по склону с запада на восток. Поскольку общая стратиграфия была известна, верхний слой, глубиной 1,3 м мы сняли бульдозером. Затем стали углубляться, копая послойно глубиной в один штык лопаты. Катакомба №2 была обнаружена в квадрате А-1, на глубине 2 м от дневной поверхности. Камера имела в плане округлую форму ( диаметр -2,2 м) и купольный свод (высота 1,75 м). Дно камеры находилось на 0,2 м ниже входной ямы. В погребении найдены кости от двух скелетов, разбросанных в юго-западной части камеры. Установить положение костяков не удалось. Пол камеры был обмазан жидкой глиной и покрыт какими-то органическими остатками, вероятно, от кожаной подстилки.

При зачистке дна камеры почти в центре были обнаружены следующие вещи: три четырехугольные штампованные из бронзовой пластины бляшки-накладки (Рис. 26, 20); две поясные накладки — "язычки" из серебряной пластины (Рис. 26, 21); две поясние накладки на бронзовой основе с тисненым орнаментом в виде солнца с отходящими от него лучами (Рис. 26, 22); две бронзовые ( на кожаной основе) дугообразные поясные накладки с тисненым орнаментом (Рис. 26, 23); фрагмент бронзового кольца (Рис. 26, 24); глазчатая бусинка из голубого стекла (Рис. 26,

25) ; бусинка из цветного стекла (Рис. 26, 26); две бронзовые пуговицы (Рис. 26, 27); две бронзовые круглые бляшки из тонкого листа с двумя дырочками (Рис. 26, 28); фрагмент однолезвийного железного ножа (Рис. 26, 29); тройная бусинка из голубого стекла (Рис. 26,

30); двойная стеклянная бусинка с внутренней позолотой (Рис. 26, 31).

Хронологические рамки описанных вещевых комплексов определяются известными аналогами. Так, височные подвески в виде овальных колец, с шарнирно подвешенными к ним колонками из шариков, широко известны на Северном Кавказе и датируются VIII — IX вв.24 Одноручные кувшины с носиком-сливом также встречаются в памятниках VIII — IX вв. Для VIII — IX вв. типичны и найденные здесь разнообразные бусы, браслеты, бубенчики, пряжки, штампованные бляшки25. В связи с этим могильник предварительно датируется VIII — IX вв.

22. Комсомольское. Могильник №2.

Находится также на юго-западной окраине села на правом берегу реки Гой на склоне горы (Рис. 12, 22). Поверхность могильника испещрена ямами-провалами. В 1985 году, при строительстве

дороги, было обнаружено катакомбное погребение. Местными жителями были собраны здесь и переданы в музей следующие вещи: треугольная бронзовая пряжка (Рис. 28, 2); бронзовый наконечник от пояса (Рис. 28, 3); бронзовый браслет круглого сечения с обрубленными концами (

Рис. 28, 1); перстень из сплава бронзы и серебра с четырьмя боковыми головками (Рис. 28, 4);

бронзовый перстень с небольшим плосковатым щитком (Рис. 28, 5); три крупные (прямоугольная, четырнадцатигранная и уплощенно круглая) гагатовые бусы (Рис. 28, 6-8); стеклянные и пастовые

бусы разных цветов и форм (Рис. 28, 9-12); железный однолезвийный нож (Рис. 28,13).

Датировка этого комплекса определяется широкими аналогами VIII — IX вв.26

23. Грозный. Ветлечебница.

Находится на северо-восточной окраине г. Грозного, на территории ветлечебницы. В 1940 — 1950-е годы на этом месте находились частные сараи. В 1983 году при рытье котлована, под административное здание было частично разрушено (катакомбное?) погребение (Рис. 30,1) . На прилегающей территории заметны ямы-провалы. Погребение было дообследовано автором при участии зав. отделом природы Чечено-Ингушского республиканского краеведческого музея П. С. Анисимова. На глубине 1,8 м от дневной поверхности был расчищен женский костяк, лежавший вытянуто на спине головой на север с протянутыми вдоль туловища конечностями (Рис. 3 0,2) . На левой руке костяка обнаружен круглый в сечении бронзовый браслет с обрубленными концами, который по аналогиям датируется VI — IX вв (Рис. 27,41)27. На шейных позвонках найдена бронзовая подвеска с 14-гранником (Рис. 27,42). Такие подвески были широко распространены на Северном Кавказе в V — VII вв.28 В изголовье слева сохранились фрагменты серо-глиняного сосуда шаровидной формы с резко отогнутым венчиком, разбитого, вероятно, ковшом экскаватора. Вокруг тулова он украшен двумя врезными параллельными бороздками (Рис. 27, 40). Погребение датируется предварительно VI — VIII вв.

24. Али-Юрт. Могильник №2.

Неизвестный ранее грунтовый катакомбный могильник выявлен и визуально обследован нами совместно с младшим научным сотрудником сектора археологии Чечено-Ингушского научно — исследовательского института Д. Ю. Чахкиевым летом 1986 г. Могильник расположен на склоне одного из хребтов Черных гор в 1,5 км к востоку от с. Али-Юрт. На территории могильника ( более 2 га) прослеживаются многочисленные ямы-провалы. Вещевой материал в разрушенной камере не обнаружен (Рис. 12, 24).

25. Шалажи. Могильник №1.

В 1970 годах в фонды музея поступили материалы из разрушенных погребений катакомбного могильника расположенного на западной окраине с. Шалажи (Рис. 12,25; 31,1).29

26. Шалажи. Могильник №2.

Катакомбный могильник расположен в 7 00 м к ЮВ от с. Шалажи, на правом высоком

обрывистом берегу р. Валерик (лесистом склоне одного из отрогов Черных гор), в местности

Австри-чу. Могильник, судя по многочисленным ямам-провалам, занимает площадь около 400 м в

длину и до 100 — 150 м в ширину (Рис. 12,26; 31,2).

До нашего приезда (сентябрь 1990 г.) расчистка одной из ям-провалов (погр. №1) была начата местными школьниками. Они успели добраться до ниши в ЮЗ части погребения, в которой находился чурноглиняный кувшин и лопатка мелкого рогатого скота (овцы?) (Рис. 35, 38; 39,

26) .

Погребение находится почти в центре (по линии СЮ) могильного поля в 4 м от края обрыва. Нами был заложен раскоп №1 размером 2м х 4м, разбитый на 8 квадратов (Рис. 32). Раскоп имеет небольшой уклон с ЮЗ на СЗ. СС-3 стенка раскопа 0,53м, ЮЮ-В стенка раскопа — 0,44 м ( Рис. 33, 34). Раскопки велись послойно на глубину одного штыка лопаты. Входная яма земляного

склепа №1 была обнаружена на глубине 3,5 м от дневной поверхности. Ширина входной ямы — 0,66 — 060 м. Дно камеры (вырытоы в плотном материковом грунте) располагалось на глубине 4,90 м ( ЮЗ край раскопа). Камера ориентирована по линии ЮЗ — СВ, с отклонением к востоку. Пол камеры имел почти трапецевидную форму. Его размеры: ширина у "фасадной" стенки 1,20 м, ширина по линии ББ1 — 1,66 м длина по линии АА1 — 2,26 м (Рис. 35; 36; 37). Свод, разрушенный грабительским лазом, имел (судя по боковым стенкам) стрельчатую форму (Рис. 37; 38). Высота камеры, вероятно, была около 1,60 -1,70 м (Рис. 36; 37). Входное отверстие (лаз) округлой формы (0,56 х 0,58 м) находилось в СВ стенке, со стороны склона, на 0,40 м выше дна камеры. Длина лаза — 0,44 м. Со стороны входной ямы он закрыт каменной плитой, поставленной вертикально (Рис. 35; 36; 38). В противоположной (ЮЗ) стене камеры, на высоте — 0,68 м от дна

имеется ниша: высота — 0,60 м, ширина — 1,20 м, глубина до 0,26 м (Рис. 35, 36, 37).

В камере обнаружены два скелета, которые лежали вытянуто на спине, головами на ЮЗ

ногами к лазу (Рис. 35).

Первый скелет (женский) лежал у СЗ стенки камеры. Верхняя часть скелета смещена к стенке. Длина скелета около 1,65 м. Череп раздавлен. При нем найдены следующие вещи: под костями черепа — два колечка (височные подвески?) из тонкой, круглой в сечении бронзовой проволоки — Д — 1,2 см (Рис. 35; 39, 23, 24), фрагмент височной подвески (?) в виде петельки из тонкой, круглой в сечении золотой проволоки, с отогнутыми заостренными концами — высота по центру около 0,9 см (Рис. 35; 39, 25), в области шейных позвонков найдена 21 бусинка — крупная глазчатая бусинка округлой формы из зеленой пасты (Рис. 39, 2), овальная бусинка из зеленой пасты (Рис. 39, 7), уплощенная рифленая бусинка из синего стекла (Рис. 39, 3),

продолговатая бусинка из сердолика (Рис. 39,16), две двойные пастовые бусинки охристого цвета

(Рис. 39,13,15), 15 округлых и продолговатых пастовых бусинок охристого цвета (Рис. 39, 4-6,

8-12, 14, 17-22), около изгиба левой руки — полая костяная поделка в виде овальной,

сужающейся трубочки (у широкого края просверлены сквозные отверстия — друг против друга) длина 5,2 см (Рис. 35; 39, 1).

Второй (мужской) скелет, лежавший в центре камеры, сохранился хорошо. Длина его около 1,80

м. Вещей при нем не найдено. Судя по всему, погребение было ограблено еще в древности, через вертикальный грабительский лаз (Рис. 35;38).

Переданный нам кувшин изготовлен из хорошо отмученной глины, сформован на гончарном круге и пролощен. Поверхность его имеет черный цвет. Тулово кувшина грушевидной формы украшено двумя горизонтальными рядами вертикальных точечных насечек, ограниченных с двух сторон тонкими врезнями линиями. Между ними, как бы соединяя их, по всему тулову идет

зигзагообразный орнамент из 6-7 тонких врезных линий. В верхней части тулово резко сужается к горловине с раструбистым венчиком. От носика слива венчик загнут вовнутрь. Горловина также украшена горизонтальным рядом вертикальных точечных насечек, ограниченных сверху тонкой врезной линией. Точечными насечками украшен и загнутый вовнутрь край венчика, с двух сторон от носика слива. Венчик и верхняя часть тулова сосуда соединены ручкой, полуовальной формы в сечении, в верхней части которой (в 12 см от венчика) выступает поперечный валик. Размеры: высота кувшина 30 см, (с носиком-сливом — 33 см), диаметр тулова — 21,2 см, диаметр дна — 11,4 см, диаметр венчика (в широкой части) — 11,5 см. (Рис.39,26).

По имеющимся датированным аналогам описанному кувшину, представляется возможным данное погребение предварительно датировать VII — VIII вв. н. э.30

27. Шалажи. Могильник №3. К Ю.-З. от могильника №2 и в 200 м к ЮЗ от Шалажинского городища, на правом высоком обрывистом берегу р. Шалажи, в результате обвала почти полностью разрушены два катакомбных погребения неизвестного ранее могильника. Под обрывом нами найдены разрозненные костные останки погребенных. Вещевой материал не зафиксирован. (Рис.12,27;31,3).

28. Цацан-Юрт. В начале октября 1990 г. в музей были переданы жителями с. Цацан-Юрт И. Дидишевым и А. Берсановым вещи из разрушенных погребений ранее неизвестного могильника. Разрушенные погребения были нами осмотрены. Могильник находится в 1,5-2 км к северу от с. Цацан-Юрт, на левом, высоком обрывистом берегу р. Хулхулау. В этом месте от реки отделился неглубокий "рукав", который проходит под левым берегом и через 400 — 500 м опять сливается с рекой. Могильник расположен между правым рукавом р. Хулхулау и небольшим каналом, проложенным (в этом месте в 150 — 200 м от берега) параллельно реке, к западу от канала сохранилось несколько курганов (Рис. 40). В результате обвала берега разрушено 5 земляных склепов (Рис.

41). Первыми об этом, как обычно, узнали дети, которые полностью "расчистили" погребение ( костные останки погребенных лежали у основания обрыва).

Погребение №1 находилось на высоте около 1,50 м. От него сохранилась лишь западная часть ( в плане овальной формы). Ее размеры: ширина — около 1,10 м, высота 1,50 м, глубина 0,70 м.

Погребение №2 находится в 5,50 м (по изгибу обрыва) от погребения №1, на высоте 1,44 м. Камера в плане овальной формы: ширина (СЮ) 1,50 м, длина (ЗВ) 2 м. Свод купольный. Высота 1,20 м. В южной стене сохранился лаз (ширина 0,60 м, высота 0,55 м) округлой формы, заложенный каменной плитой. Лаз находится на высоте 0,50 м от дна камеры, Размеры пролома в СВ части камеры 0,55 х 0,70 м.

Погребение №3 находится в 7,50 — 7,70 м к СЗ от погребения №2, на высоте 0,40 — 0,60 м. Сохранилась западная часть (в плане овальной формы) на глубину 1,50 м. Высота купольного свода — 1,10 м. В западной части, на длину 1,10 м идет полка высотой около 0,20 м, глубиной до 0,34 м. В южной стенке, на высоте 0,55 м от дна камеры находится лаз круглой формы (д-0, 50 м), закрытый каменной плитой.

Погребение №4 расположено в 2,50 м от погребения №3, на высоте 1,70 м. В плане камера трапецевидной формы. Ширина камеры — 1,30 м., длина южной стенки 1,40 м, длина северной стенки (до пролома) 1,50 м. Высота прямоугольного свода камеры 1,54 м. Ширина пролома 0,70 м, высота 1,04 м. В южной стенке на высоте 0,60 м. от дна камеры, сохранился лаз округлой формы (0,60 на 0,60 м), закрытый каменной плитой.

Погребение №5 находится в 18,70 мм к СВ от погребения №4 на высоте около 2 м. Камера овальной формы в плане, вытянута с ЮВ на СЗ (2,30 м). Ширина камеры 0,90 м, пролом (около 1,10 х 0,75 м) находится в СЗ части погребения.

Автору был передан следующий комплекс вещей:

Два фрагмента бронзовой поделки, декорированных с одной стороны выпуклым геометрическим орнаментом. Размеры: первого — по горизонтали — 2,1 см, по вертикали — 1,4 см (Рис. 42, 1) и

второго соответственно — 1,8 см, — 1,4 см. (Рис. 42, 2).

Металлическое зеркальце из белого сплава с центральным ушком и орнаментом из концентрических валиков по краю диска и вокруг ушка, с выпуклыми черточками в виде "лучей" между ними. Диаметр 4,7 см. (Рис. 42, 3).

Обломок лезвия железного ножа. Длина 4,2 0м. (Рис. 42, 4).

Бронзовая фигурная пряжка с овальной рамкой. Длина рамки (с язычком) 2,8 см, ширина 2,8 см (Рис. 42 , 5 ) .

Бронзовая, уплощенная Ж-образная фигурная подвеска в виде обращенных друг к другу острыми концами бараньих рогов, с выступом в середине, высота 1,9 см, ширина 1,8 см. (Рис. 42, 6).

В состав этого комплекса входят семь сосудов.

Первый — сероглиняная миска с загнутым вовнутрь венчиком. Изготовлена на гончарном круге. Высота 5,7 см, диаметры: венчика — 11 см; дна -6,8 см (Рис. 42, 7).

Второй — серо-глиняный лепной кувшин без ручки с раструбистым венчиком. Тулово оформлено по окружности в верхней части (у основания горловины) круглыми насечками, ограниченными с обеих сторон горизонтальными врезными линиями (нижняя в двух местах раздваивается) ниже прочерчены еще две горизонтальные линии, еще ниже, в самом широком месте тулова, прочерчена одна горизонтальная линия. Поверхности кувшина (тулово и горловина) декорирована каннелюрами. Высота 14 см, диаметры: венчика — 8,4 см, тулова — 13, 8; дна — 10,4 см (Рис. 42, 8).

Третий серо-глиняный кувшин с ручкой изготовлен из хорошо отмученной глины и сформован на

гончарном круге. Тулово шаровидной формы оформлено каннелюрами. Венчик кувшина загнут во внутрь острым ребром. Поверхность кувшина украшена тремя парами горизонтальных врезных линий с орнаментацией в виде оттисков 3-образного штампа между ними. 3-образными насечками украшен и загнутый вовнутрь венчик, с двух сторон от носика-слива. Ручка, овальная в сечении, прикреплена в верхней части горловины и верхней части тулова. С внешней стороны ручки по всей ее длине идет вмятина в виде желобка. Высота кувшина (с носиком-сливом) — 34 см, диаметры:

венчика — 8,8 см; тулова — 24 см; дна 11,2 см (Рис. 42).

Четвертый серо-глиняный горшочек с шаровидным туловом и резко отогнутым наружу венчиком. Изготовлен на гончарном круге. Оформлен двумя двойными (спаренными) врезными горизонтальными линиями. Высота 9,2 см, диаметры: венчика — 7,8 см; тулова — 13,3 см; дна — 8,4 см. (Рис. 43, 1) •

Пятый сосуд — серо-глиняная кружка с зооморфной ручкой (в виде фигурки собаки?) и раструбистым венчиком. Изготовлена на гончарном круге. Оформлена горизонтальными врезными линиями (вверху две параллельные линии, внизу — две спаренные). Высота ее 9,4 см, диаметры:

венчика — 8 см; тулова — 11,4 см; дна — 6,4 см. (Рис. 48, 2).

Шестой серо-глиняный горшочек шаровидной формы с отогнутым венчиком. Сформован на гончарном кругу. Украшен двумя спаренными горизонтальными линиями. Высота его 10,2 см,

диаметры: венчика — 8,4 см; тулова-14 см; дна 8,8 см. (Рис. 43, 3).

Седьмой сосуд — черно-глиняный горшочек с шаровидным туловом. Изготовлен на гончарном кругу. Венчик расширяется, как бы, двойным валиком. Тулово оформлено двумя спаренными горизонтальными врезными линиями. Высота горшочка -6,5 см, диметры: венчика — 6,3 см; тулова — 9,4 см, дна — 6,8 см (Рис.43,4).

Предварительно, по имеющимся аналогам комплекс находок из Цацан-Юртовского могильника можно отнести к V — VII вв. н. э. Вместе с тем, серо-глиняная кружка с зооморфной ручкой может

относиться и к более раннему времени — I — IV вв. н. э.31

29. Чир-Юрт. Могильник №2. Расположен в 1 — 1,5 км к югу от поселка Чир-Юрт на лесистом гребне отрога Черных гор (Рис.12,29) . В 1989 г. здесь был заложен карьер по добыче глины. В этом же году площадь могильника была визуально нами осмотрена. По гребню и по пологим склонам

отрога на протяжении более 250 м зафиксированы многочисленные ямы-провалы и несколько

курганных насыпей (от 1 м до 1,5 — 2 м).

Площадь карьера, заложенного в центральной части могильника, вытянута по склону — 90-100 м х 10-30 м. В общей сложности, по словам рабочих карьера, к нашему приезду было разрушено от 15 до 20 погребальных камер. Из вещевого материала нам были переданы 5 сосудов, найденных в разных погребениях.

Первый — миниатюрный серо-глиняный кувшинчик с воронковидным венчиком и зооморфной ручкой, овальной в сечении. Изготовлен из хорошо отмученной глины и сформован на гончарном круге. Тулово уплощенно-шаровидной формы украшено по кругу пятью сосочками. Ручка начинается от венчика и прикреплена к центру тулова. Высота кувшинчика — 6,4 см, высота горловины — 2,7 см, диаметры: венчика — 6 см; тулова — 7,3 см; дна — 3,3 см (Рис.44,1).

Второй — серо-глиняный кувшинчик с раструбистым венчиком и зооморфной ручкой, овальной в сечении. Изготовлен из хорошо отмученной глины на гончарном круге. Тулово уплощенно — шаровидной формы украшено тремя сосочками. Ручка начинается от венчика и прикреплена к верхней части тулова. Высота кувшинчика — 7,4 см, высота горловины — 2,8 см, диаметры: венчика — 6,6 см; тулова — 8,6 см; дна — 4,9 см (Рис.44,2) .

Третий — светло-охристый глиняный кувшин с носиком-сливом и овальной в сечении ручкой.

Изготовлен на гончарном круге. Тулово шаровидной формы. Ручка начинается от венчика и прикреплена к верхней части тулова. Горловина украшена с двух сторон (ближе к ручке) парными сосочками. Высота кувшина — 16,7 см, высота горловины — 5,1 см, диаметры: венчика — 9 см (с носиком-сливом — 10,1 см); тулова — 13,8 см; дна — 6,2 см (Рис.45,2).

Четвертый — светло-охристый глиняный кувшин без ручки с раструбистым венчиком. У основания горловины с одной стороны имеются двам сосочка. Изготовлен из хорошо отмученной глины и сформован на гончарном круге. Тулово шаровидной формы. Высота кувшина — 12 см, высота горла — 4 см, диаметры: венчика — 9,3 см; тулова — 12 см; дна — 5,4 см (Рис.44,3).

Пятый — светло-охристый глиняный кувшин с носиком-сливом и ручкой, овальной в сечении.

Венчик с обеих сторон от носика-слива резко отогнут наружу. Носин-слив украшен двумя сосочками — по одному с каждой стороны. Тулово шаровидной формы. Ручка начинается на горле и прикреплена к верхней части тулова. Высота кувшина — 11,5 см, высота горловины — 4 см, диаметры: венчика — 7,2 см (с носиком-сливом — 8,6 см); тулова — 10,8 см; дна — 6,5 см (Рис.45,1) .

Первые два описанные кувшинчика являются хорошим хронологическим показателем. Они датируются соответственно V в. и VI-VIII вв.32 Остальные сосуды, судя по аналогам, встречаются и в более позднее время. Предварительно могильник нами датируется V-VIII вв.

Мы кратко описали и перечислили 2 9 катакомбных могильника, в том числе и те, что были обследованы нами. Однако известных катакомбных могильников исследуемой территории значительно больше. Все они освещены в специальной литературе, поэтому мы считаем возможным ограничиться указанием их местонахождения с ссылками на соответствующие литературные источники:

30. АлдыЗЗ; 31. Гвардейское34; 32. Сурхахи35; 33. ПседахЗб; 34. На р. Мартанке37; 35. Урус — Мартан (2 могильника)38; 40. Гудермес39; 41. Чир-Юрт (могильник №1)40; 42 — 43. Джалка (2 могильника)41; 44. Шали42; 45. Герменчук43; 46. Майртуп44; 47. Ножай-Юрт45; 48. Ушкалой46;

49. Грозный — Ханкала47; 50. Грозный — Тыртова роща48; 51. Яндырка49; 52. Грозный — железнодорожная больница50; 53. Грозный — Черноречье51; 54. Экажево. Мог. №152; 55. Насыр — Корт53; 56. Джейрах54 (Рис.12,30-56).

На территории Чечено-Ингушетии, таким образом, известно на сегодняшний день 56 катакомбных могильника, которые датируются со II-III вв. до XIII — XIV вв. н. э. (в это число мы не включили могильники из "скальных катакомб"). Для сравнения отметим, что всего на территории Центрального Предкавказья, входящей в ареал "аланской" культуры, не считая территорию Чечено — Ингушетии, известно 76 катакомбных могильников55. В это число включаются и могильники из скальных захоронений ("скальные катакомбы"), которых только в Кисловодской котловине насчитывается 12.56 Как видно, из общего числа учтенных могильников "аланской" культуры более 42% находится на территории Чечено-Ингушетии. Действительное их количество (учитывая, что у каждого поселения (городища) должен быть могильник), вероятно, больше. Еще совсем недавно здесь было известно лишь около десятка катакомбных могильников, расположенных, в основном, к западу от р. Аргун57. Однако в результате археологических исследований, проведенных в 1970-80-е годы, были выявлены новые катакомбные могильники к востоку от Аргуна — Исти-Су, Аллерой, Майртуп, Бердуты, и др. Это значительно расширило их топографию вплоть до Дагестана и внесло существенные коррективы в определение восточных границ аланской культуры. Почти все перечисленные нами могильники в какой-то степени исследованы, а добытый при этом материал разработан и интерпретирован58. Вместе с тем следует отметить, что ни один из них не раскопан полностью.

Картографирование катакомбных могильников показывает, что почти все они расположены в предгорной зоне края и, отчасти, в горах. Из них 9 могильников находятся на Терско-Сунженской возвышенности: 2 — на правом берегу Терека, на северных склонах Терского хребта; 2 — между Терским и Сунженским хребтами у с. Пседах; 5 — на левом берегу Сунжи, к югу от Сунженского хребта. К югу от Сунжи, на примыкающей к горам Чеченской наклонной равнине известно 33 могильника. В горах, в основном в зоне стыка с предгорьями расположено 14 могильников. Как мы видим, география катакомбных могильников края показывает явное тяготение их к лесистым предгорьям. В степных районах северокавказской равнины, к северу от очерченного ареала, катакомбные могильники неизвестны. Такое расположение катакомбных могильников характерно и для других районов Северного Кавказа, входивших в ареал "аланской" культуры.

Вместе с тем в предгорной зоне отмечены и могильники из погребальных сооружений, характерных для горной зоны. Это подземные и полуподземные склепы и каменные ящики VIII — XIV вв. ус. Мужичи, каменные ящики VIII — IX вв. у с. Верхний Даттых, могильник из подземных склепов у с. Бамут и др.59 Выявлены здесь и три погребения в грунтовых ямах: два одиночных погребения внутри Алхан-Калинского городища и детское погребение на катакомбном могильнике VII — нач. VIII вв. ус. АллеройбО. Малочисленность их, возможно, объясняется недостаточной изученностью указанной территории.

По характеру наземного сооружения катакомбы исследуемой территории подразделяются на грунтовые (подавляющее большинство) и подкурганные. Последние эпизодически встречаются на всем протяжении I тыс. н. э. и на всей предгорной территории края — Братское (II — III вв.); Алхан-Кала (III — V вв.); Аллерой (VII — VIII вв.); Алхасты, мог. 2 (VIII — IX вв.) и др. Подкурганные захоронения равнинной степной зоны, где безраздельно господствовали племена, находившиеся в кочевом быту, вероятно, принадлежат кочевникам. При этом, вопреки сложившейся в научной литературе традиции, мы не вкладываем в понятие "кочевники" этнический смысл. Вне степи в данном случае в предгорной зоне Северного Кавказа, население которой вело оседлый образ жизни, такого определенного вывода сделать нельзя. Обычай сооружения кургана над могилами имеет у оседлого населения Кавказа древние традиции. Он был широко распространен в предгорной зоне Северного Кавказа и в Закавказье с эпохи ранней бронзьібі. В последнее время в предгорной зоне Северного Кавказа (Северная Осетия) и на территории Грузии выявлены подкурганные захоронения, относящиеся к концу IV тыс. до н. э. Это вносит дополнительный и существенный элемент дискуссионности в распространенную в специальной литературе традицию связывать истоки курганных захоронений только с равнинной степной зоной Восточной Европы и позволяет по-новому взглянуть на проблему происхождения курганных захоронений на Кавказе62. Кроме того, курган, как деталь наземного оформления могилы, является всего лишь одним из элементов погребального обряда и не может служить (сам по себе) этническим признаком. Скорее всего, курганы в исследуемое время связаны с идеологическими представлениями местного населения. Отмеченные выше различия погребений по характеру наземных сооружений (наличие или отсутствие кургана), определяется, очевидно, некоторыми своеобразиями в религиозных представлениях населения, оставившего их.

Погребальные камеры обычно имеют в плане овальную форму и купольный (чаще) или стрельчатый свод. Вместе с тем встречаются камеры, которые имеют в плане круглую, подквадратную, подтреугольную формы (Верхн. Алкун, погр. №2; Мартан-Чу, мог. №2, погр. №8; Исти-Су, погр. №1). В одной из стен камер, довольно часто, имеются небольшие ниши (в 17% катакомб IV — VIII вв.). Входная яма (дромос) расположена обычно под прямым углом к камере. Входное отверстие (лаз) чаще всего заложено каменной плитой, но встречаются — сырцовые кирпичи, дерево, глина и жерновабЗ.

Практически около половины захоронений в катакомбах (до VIII в.) индивидуальны. Парные захоронения встречаются реже, но так же имеют значительное распространение. Количество коллективных (3 и более) захоронений невелико. Существенные изменения в количественном составе погребенных происходит в X — XII вв.: сокращается число индивидуальных захоронений — возрастает количество парных и коллективных.

Большинство погребенных (из числа зафиксированных) покоилось, вытянуто на спине и при

этом:

а) конечности протянуты вдоль туловища (в большинстве случаев);

б) левая (правая) рука протянута вдоль туловища, а кисть правой руки (левой) лежит на тазовых костях;

в) руки сложены на животе крестообразно;

г) скрещены ноги в коленях;

д) ноги слегка подогнуты64.

Вместе с тем отмечены случаи, когда костяк лежит скорченно или вытянуто на боку — Алхасте, мог. 2; Алкун; Фуртоуг; Мартан-Чу, мог. 1, погр. №23.

Встречаются могилы, сочетающие останки совместно положенных погребенных в вытянутом на спине, скорченном, вытянутом на боку положениях — Дуба-Юрт, мог. 1, погр. №1; Мартан-Чу, мог. 1, погр. №№22, 23, 28, 31.65

Ориентировка погребенных, даже в пределах одного отрезка времени и одного могильника, особой стабильностью не отличается. Однако в общем преобладает широтное направление — запад и северо-запад.66

Отмечены случаи сдвигания костей ранее погребенных для очередного захоронения — Мартан — Чу, мог. 1, погр. №№1, 2, 18, 20, 23; Аллерой, погр. 1 и др.67

Часто в могилах встречаются древесные угли как в засыпке, так и в виде скоплений у

головы, ног, тазовых костей. Иногда под покойником прослеживается угольная подстилка. В некоторых катакомбах она довольно значительна и образует сплошной слой под костяком — Мартан — Чу, Мог. 1, погр. №№10, 13, 15; Верхний Алкун68.

Часто встречаются в катакомбах и остатки заупокойной пищи в виде костей крупного и мелкого рогатого скота. Иногда встречаются черепа или целые скелеты баранов. Отмечены случаи конских захоронений69.

Почти во всех погребениях обнаружен разнообразный инвентарь — керамика, оружие, украшения и т. п.

Отмеченные детали погребального обряда находят широкие аналогии не только в катакомбных могильниках Северного Кавказа, но и в некрополях горной зоны из каменных ящиков,

грунтовых ям, подземных и полуподземных склепов, которые (как однозначно признается

специалистами) являются исконно местными погребальными сооружениями и имеют древние местные истоки, что несовместимо с попытками их использования как этнического признака миграции североиранцев на эту территорию.

Господство индивидуальных захоронений является одной из устойчивых черт некрополей из каменных ящиков и грунтовых ям с эпохи бронзы и до позднего средневековья7 0. Вместе с тем в каменных склепах, которые, как и катакомбы, служили коллективными усыпальницами, парные и коллективные захоронения имели довольно значительное распространение уже с эпохи бронзы. Так, в Гатын-Калинском могильнике II тыс. до н. э. в 5 склепах из 12 исследованных обнаружено от 2 до 12 скелетов, т. е. парные и коллективные погребения составляют 41,5 %71. В эпоху раннего средневековья число парных и коллективных захоронений в склепах постепенно увеличиваются и к концу I тыс. н. э. становится господствующим72. Интересно, что увеличение числа парных и коллективных захоронений на рубеже раннего и позднего средневековья отмечено и для некоторых некрополей из каменных ящиков. Так, в Борзойском могильнике из каменных ящиков XIII — XIV вв. из 19 погребений, в которых были найдены останки усопших, 8 (42,1 % от общего числа)

содержали два и более костяков. В одном из них были обнаружены останки 19 человек7 3.

Вытянутое положение костяков фиксируется на Северном Кавказе, включая и территорию Чечено-Ингушетии, с последней четверти III тыс. до н. э. и широко практикуется на Северном Кавказе, как в предгорной зоне, так и в горах (в том числе и в высокогорной зоне Чечено — Ингушетии) со II тыс. до н. э.7 4 Чаще всего оно встречается в камерных погребальных сооружениях, каменных гробницах — склепах, ямах, перекрытых камнем или деревом, каменных ящиках75. Примечательно, что именно для вытянутых костяков характерна широтная (запад-восток) ориентация76. Как видно, вытянутую позу костяков и характерную для нее широтную ориентацию, нет никаких оснований, связывать с влиянием иноязычных кочевников Предкавказской равнины скифо-сарматского времени77, так как процесс "выпрямления" костяков и установления широтной ориентации начался на Кавказе значительно раньше и имеет местные истоки. В раннем средневековье вытянутая поза костяка и широтная ориентация преобладают во всех типах погребальных сооружений78.

В специальной литературе была высказана мысль, что такие детали как положение кисти руки на таз, перекрещенные ноги являются характерной чертой погребального обряда сарматских ( ираноязычных) племен и свидетельствуют о проникновения последних в предгорные районы Северного Кавказа7 9. Однако указанные детали погребального обряда находят широкие аналогии в исконно местных погребальных сооружениях не только I тыс. н. э.80, но и II тыс. до н. э.81 Как видно, на Кавказе они имеют древние традиции. В. Б. Ковалевская совершенно правильно отметила, что при рассмотрении погребальных памятников Северного Кавказа, такие детали как перекрещенные ноги, положение кисти руки на таз нельзя считать признаком сарматского ( иранского) влияния82.

Характернейшей чертой погребального обряда древних кавказцев, как и у многих других земледельческо-сководических племен, по крайней мере, с 1-ой пол. III тыс. до н. э. и до позднего средневековья, является, и наличие в могилах древесных углей83 и заупокойной пищи в виде остатков костей крупного и мелкого рогатого скота84. Иногда в погребениях находят черепа или целые скелеты баранов8 5.

Находят аналогии в местных погребальных сооружениях раннего средневековья и предшествовавших эпох (II — I тыс. до н. э.) и другие элементы погребального обряда в катакомбах — положение покойника на боку; сочетание вытянутой и скорченной позы костяков в одном погребении; сдвигание останков ранее погребенного при очередном захоронении; глиняная или угольная подстилка под костяки; конские захоронения (черепа, кости ног или целые скелеты )86. Существует мнение, что конские захоронения или конская сбруя в могилах являются этническим признаком ираноязычных кочевников87. С этим трудно согласиться. И дело тут не только в том, что указанные детали сами по себе не могут служить этническим показателем.

Обряд захоронения с конем был известен у кавказцев задолго до появления в степных районах Северного Кавказа ираноязычных кочевников88. Как установлено, уже в конце III тыс. до н. э. населению Кавказа была знакома домашняя лошадь. Об этом свидетельствуют находки костей и глиняных фигурок домашней лошади на поселениях Куро-Аракской и Майкопской культур и изображение лошади на одном из серебряных сосудов, обнаруженных в Майкопском кургане89. Найденные в погребальных памятниках Майкопской культуры, в частности Чечено-Ингушетии, бронзовые псалии свидетельствуют, что с конца III тыс. до н. э. лошадь на Кавказе использовалась для верховой езды. Кстати, за пределами Северного Кавказа столь древние бронзовые псалии неизвестны90. Как считает P. M. Мунчаев, домашних лошадей на Северном Кавказе в III — II тыс. до н. э. было мало и владели ими, вероятно, "богатые семьи, представители родо-племенной знати"91. Однако, учитывая довольно слабую изученность памятников этого времени (особенно на территории Чечни и Ингушетии) такой вывод представляется довольно поспешным. С развитием на Кавказе отгонного (яйлажного) скотоводства роль лошади, как транспортного животного, в хозяйстве оседлого населения предгорной зоны значительно возрастает, но занимает в нем, в отличие от хозяйства собственно кочевого населения Предкавказских степей или кочевников Средней Азии, употреблявших конину и кобылье молоко в пищу, далеко не ведущее место92. Как видно, традиция коневодства на Северном Кавказе прослеживается беспрерывно с эпохи ранней бронзы. Возможно, на его развитие и оказывали определенное влияние кочевое население Предкавказской равнины. Однако появление сбруи и захоронений коней в могилах местного оседлого населения предгорной зоны Северного Кавказа могло быть связано не с этническими передвижениями, а в первую очередь, с существенным возрастанием роли лошали в хозяйстве (особенно в подвижно-скотоводческом-отгонном, яйлажном) и внутренним социальным развитием общества. Кроме того, детали конской сбруи относятся к разряду самых подвижных элементов в археологической культуре и при выявлении этнической принадлежности памятника они могут иметь лишь значения как признаки, дополняющие погребальный обряд.

Широкие аналогии в местных погребальных сооружениях (склепы, каменные ящики и т. д.) I тыс. н. э. и предшествующих эпох имеет и разнообразный инвентарь катакомбных могильников.

Среди деталей, составляющих погребальный обряд, одним из ведущих этнических показателей является керамика. "Наряду с этим керамика является хорошим хронологическим показателем"93. Раннесредневековая керамика центральных районов Северного Кавказа имеет ряд черт, специфических только для нее: характер обжига (серый цвет в изломе и на поверхности), лощения (черное, блестящее, полосчатое, из заштрихованных треугольников, ромбическое и т. д.), пропорция сосудов, место расположения ручки, зооморфные ручки и т. д. В разных районах она имеет лишь отдельные локальные особенности. Так, на сосудах восточного варианта аланской культуры (Северная Осетия, Чечено-Ингушетия) преобладают ручки на тулове; на сосудах западного варианта ручка "всегда начинается на горле и часто непосредственно от венчика". Вместе с тем в разных типах погребений (катакомбы, подземные и полуподземные склепы, каменные ящики, грунтовые ямы) на одной территории (в данном случае Чечено-Ингушетия) , как в предгорной, так и в горной зонах, керамика идентична94. Анализ керамического материала аланской культуры показывает "преемственность в гончарной традиции от кобанской культуры к аланской, то есть именно керамика демонстрирует местные корни раннесредневековой аланской культуры" (Рис. 15-25; 27; 30; 39; 42-45)95.

Местные кавказские традиции, истоки которых уходят в эпоху раннего железа, и даже бронзы, проявляются и в изготовлении разнообразных амулетов, зеркал, оружия, поясных пряжек, поясных наборов, бронзовых браслетов, бронзовых подвесок в виде колокольчиков, серег с напускной бусиной в виде четырнадцатигранника, бронзовых украшений, изображающих оленей и других животных и т. д. (Рис. 46; 47; 49-55)96. Так, специфическими для Северного Кавказа элементами инвентаря являются зеркала и амулеты (Рис.49; 50; 52-55). Они встречаются во всех типах погребальных сооружений (катакомбы, склепы, каменные ящики и т. д.). Истоки металлических амулетов на Кавказе уходят в эпоху бронзы и раннего железа. Немногие аналогии в одновременных северокавказским памятниках на территории Евразии "можно рассматривать как результат связи с Кавказом"97. Вместе с тем во всех типах погребальных сооружений встречаются отдельные импортные (восточные, византийские, закавказские) или изготовленные по импортным образцам ремесленные изделия (поясные наборы, оружие, конское снаряжение и т. д.), которые могут являться хорошим хронологическим, но не этническим показателем. Наличие их в первую очередь объясняется разнообразными торговыми связями, но отнюдь не этническим передвижением. Кроме того, они получают распространение на юге Восточной Европы и Северном Кавказе после гуннских походов (особенно в период расцвета Хазарского каганата — VIII — X вв.) и не могут служить эталоном при выявлении на Северном Кавказе этноязыковых иранцев98.

Как мы видим, в инвентаре и деталях погребального обряда катакомбных погребальных сооружений Чечено-Ингушетии нет ни одного элемента, который можно было бы с большей или меньшей уверенностью связать с этноязыковыми иранцами. Сравнительный анализ деталей

погребального обряда и вещевого материала погребальных памятников центральных районов Северного Кавказа, в частности Чечено-Ингушетия, показывает, что "аланская" материальная культура, сложившаяся здесь в раннем средневековье, была в такой же мере единой для населения, хоронившего в катакомбах, как и для населения, оставившего подземные и полуподземные склепы, каменные ящики, грунтовые ямы, скальные захоронения и имела местные кавказские корни99. В этом, вероятно, и заключалась ее специфичность, отличающая ее от одновременных ей материальных культур других территорий. Исключение составляет лесостепной вариант салтово — маяцкой культуры, оставленной аланами, обитавшими в VIII — IX вв. в бассейне верхнего течения Дона. Однако последние являются переселенцами с Северного КавказаЮО.

Одним из важных элементов катакомбного погребального обряда является "катакомбное" погребальное сооружение. В специальной литературе широко бытует мнение о принадлежности катакомб предгорной зоны Центрального Кавказа, прикочевавшим сюда ираноязычным "аланам". Вопрос об истоках этого типа погребальных сооружений остается дискуссионным до настоящего времениЮІ. Большинство археологов связывает катакомбные погребальные сооружения Центрального Предкавказья с ираноязычными сармато-аланскими кочевыми племенами Нижнего Поволжья и Приуралья. Е. П. Алексеева считает возможным видеть их истоки в Средней Азии102.

Однако, как уже отмечалось исследователями, катакомбные погребальные сооружения не были характерны для населения Нижнего Поволжья и ПриуральяЮЗ. К. Ф. Смирнов собрал на этой обширной территории всего 35 катакомбных погребений, которые датируются в пределах от V в. до н. э. — первых веков н. э.104 От общего числа исследованных здесь погребений этого периода ( более 3.000) они составляют чуть более 1%105. Обращает на себя тот факт, что столь незначительное число отдельных катакомбных погребений приходится на огромную территорию — более 400-500 тыс. кв. км., т. е. одно погребение — на более 11-14 тыс. кв. км и относительно большой хронологический отрезок времени — V в. до н. э. — первые века н. э. Более того, только 9 катакомбных погребений (1 — в Нижнем Поволжье, и 8 — в Южном Приуралье) из 35 относятся к 1 типу (катакомба с перпендикулярным к камере входом), что составляет лишь 0,3 % от общего числа погребений. Причем с III — II вв. до н. э. они здесь исчезаютЮб. В то время как на Северном Кавказе 1-го типа господствуют107. Для сравнения отметим, что в предгорной зоне Чечено-Ингушетии, на территории менее 10 тыс. кв. км. известно 56 катакомбных могильника, т. е. один могильник приходится на 200 кв. км. При этом необходимо учесть, что указанная территория далеко не полностью изучена.

Кроме того, детали погребального обряда и инвентарь северокавказских катакомб не подтверждают массовую миграцию ираноязычных кочевников с Поволжья и Приуралья на Северный Кавказ. Как совершенно правильно отметила М. П. Абрамова, "если считать, что катакомбные погребения начинают распространяться на Северном Кавказе с приходом аланских племен, то самые ранние северокавказские катакомбные погребения должны быть близки, во-первых, к памятникам сарматских племен Поволжья и Приуралья… и, во-вторых, эти памятники в разных районах Северного Кавказа должны быть близки друг другу". Однако "местные особенности в конструкции катакомб и в некоторой степени в инвентаре наиболее четко прослеживаются в самой ранней группе могил" — II — I вв. до н. э. Единый тип погребального сооружения — катакомба с перпендикулярным к камере дромосом на Северном Кавказе начинает преобладать со II — III вв. н. э.108 Но именно такие катакомбы К. Ф. Смирнов не находит возможным связать с влиянием племен Поволжья и Приуралья109. Характерной чертой северокавказских катакомб является наличие у них узкого входа — лаза, соединяющего камеру с входной ямой. Катакомбы Поволжья, Приуралья и Средней Азии, в том числе и катакомбы первого типа, такого лаза не имеютНО. В связи с вышесказанным, мнение о генетической преемственности северокавказских катакомб от поволжско — приуральских и среднеазиатских представляется более чем проблематичным. Тем более что происхождение поволжско-приуральских и среднеазиатских катакомб неясно. Так, А. С. Скрипкин, исследовавший катакомбное погребение в Астраханской области, считает возможным связать его с влиянием северокавказской средыШ. К. Ф. Смирнов считает, что сама идея сооружения катакомб в Поволжье и Приуралье могла зародиться под влиянием больших грунтовых (камерных) могил с деревянным перекрытием и специально устроенным входом112. Вместе с тем, высказано мнение, что "на происхождение катакомб первого типа (с перпендикулярным к камере входом — Р. А.) Южного Приуралья" могли оказать влияние ранние катакомбы Средней Азии. Происхождение же последних связывается с наземными деревянными погребальными камерами со входом, заваленными сверху землей и камнем, то есть с деревянными склепамиПЗ. Погребения в катакомбах с середины I тыс. до н. э. известны на обширной территории Евразии. Встречаются они и в отдельных районах Западной Европы и даже в Мексике114. В связи с этим попытки связать их происхождение и распространение с какой-либо одной определенной областью и каким-либо одним определенным этносом, основываясь при этом лишь на одном признаке — форме могильного сооружения, представляются неубедительными. Сама идея сооружения подземных камер со входом могла возникнуть у различных племен и этнических групп, обитавших как в Поволжье, Приуралье и Средней Азии, так и на Кавказе, самостоятельно, под влиянием камерной погребальной обрядности предшествовавших эпох. Как совершенно справедливо считает К. Ф. Смирнов, что "причина появления и распространения катакомб в скифо-сарматское время на обширной территории Евразии, вероятно кроется не столько во взаимных связях, сколько в близких идеологических, религиозных представлениях этих народов, в особом их представлении о загробном мире своих умерших сородичей"115.

Все вышеизложенное не позволяет считать катакомбные погребальные сооружения Центрального Предкавказья определяющим и обязательным признаком пришлых ираноязычных кочевников. Здесь еще раз приведем мнение М. Г. Мошковой, которая, проанализировав огромный археологический материл Подонья — Приуралья, пришла к выводу, что "все археологические

материалы с территории первоначального расселения савроматов-сарматов говорят о том, что невозможно увязать между собой два господствующих в науке положения — с одной стороны, отнесение алан к кругу ираноязычных сармато-массагетских племен, и, с другой, — привнесении аланами или какими-то другими сарматскими племенами I в. до н. э. — I в. н. э. (внутри которых вызревал аланский союз, как пишет В. Б. Виноградов) катакомбного способа погребения на Северный Кавказ"116.

В работах некоторых исследователей, прямо или косвенно касающихся вопроса о происхождении северокавказских катакомб, получил распространение достаточно дискуссионный, на наш взгляд, тезис о несвойственности их для местных племен ни для данной, ни для предшествующих эпох117. На основании этого предпринимаются попытки выявить истоки катакомбных погребений на любой территории, где предполагается обитание этноязыковых иранцев — "сармато — алан". Однако, как было отмечено выше, на этих территориях катакомбные погребения так же несвойственны для предшествующих эпох и происхождение их связывается с камерными погребальными сооружениями предшествующего (появлению катакомб) времени. Как видно, складывается довольно парадоксальная ситуация — принадлежность "катакомб" ираноязычным "сармато-аланам" доказывается на основании местных камерных погребальных сооружений Кавказа ( наземные склепы), но происхождение катакомб связывается с камерными погребальными сооружениями других (в том числе, довольно далеко отстоящих от Кавказа — Нижнее Поволжье, Приуралье, Средняя Азия, Северное Причерноморье, Крым) территорий!? Некоторую путаницу в вопрос о происхождении этого типа погребальных сооружений вносит, вероятно, и закрепившееся за ними название "катакомба". В специальной литературе уже отмечалось, что наименование "катакомба" для обозначения северокавказских погребальных сооружений избрано неудачно118. Действительно, катакомбы (итал. ед. ч. catacomba), — это "системы подземных помещений", обычно искусственного происхождения, служившие в древности для отправления культа и захоронений (в Риме, Керчи, Киеве и др.)119. В то время, как "катакомбы" Северного Кавказа представляют собой отдельные подземные камеры, вырубленные в грунте, без применения камня, в одной из стен которых имеется узкое входное отверстие — лаз, соединяющий камеру с входной ямой — "дромосом". Аналогичные им подземные сооружения, стены и потолок которых выложены из камня, называются склепами.

Применение исследователями термина "дромос" для обозначения входной ямы "катакомбы" так же представляется нам неверным, в силу следующих соображений. Дромос (греч. dromos, букв. — бег, путь) обозначает "крытый горизонтальный или наклонный коридор, ведущий в погребальную камеру гробницы"120. Входная яма северокавказских "катакомб" перекрытий не имеет. Она представляет собой узкую яму в виде траншеи, углубленную в материк одним краем, которая полностью после захоронения засыпалась землей.

Конструктивное сходство "катакомб" и склепов наблюдается не только в устройстве, но и в оформлении интерьера — лежанки, ниши, сводчатый или стрельчатый потолок и т. д. Принципиальное конструктивное сходство и генетическая связь склепов и "катакомб" исследуемой территории уже отмечались исследователями121. Правомерность этого не вызывает сомнений.

Вместе с тем концепция Л. Г. Нечаевой о происхождении северокавказских склепов от "катакомб" 122, как правильно считают специалисты, вряд ли может быть принята123. На основании всего вышеизложенного, представляется возможным предложить свое понимание вопроса о происхождении "катакомб" в предгорной зоне Центрального Предкавказья. Погребальные сооружения, составляющие элемент погребального обряда, может, на наш взгляд, подвергаться некоторым конструктивным изменениям, в зависимости от ландшафтно-географической среды, что было отмечено и специалистами12 4. Различия, имеющиеся в конструкции склепов и "катакомб", продиктованы, по нашему мнению, именно естественно-географическими, ландшафтными условиями и, соответственно, природным строительным материалом, характерным для данной местности. В этой связи мы считаем необходимым, дать соответствующую характеристику методики производства работ при сооружении каменных склепов и земляных "катакомб".

В строительстве подземного каменного склепа, на ровной местности, мы выделяем три этапа: 1-й этап — расчистка горизонтальной площадки, углубленной в материк; 2-й этап —

сооружение из камня гробницы с узким лазом; 3-й этап — после совершения захоронения площадка вместе с гробницей засыпается материковым грунтом (Рис.56,1А-ЗА). В данном случае, когда в склепе совершенно одиночное захоронение, входная яма отсутствует. Она появляется лишь при последующем захоронении (Рис.5 6,4А). В полуподземном склепе, который строился так же в три этапа, необходимость во входной яме полностью отпадает, т. к. передняя стена с лазом выходит на дневную поверхность (Рис.56,5А). Примечательно, что некоторые склепы, расположенные в пологих склонах возвышенностей, имеют небольшой "дромос" — горизонтальный или наклонный коридорчик с каменными стенками и перекрытием, выходящий на дневную поверхность125 (Рис.56,6А ) •

Строительство земляных "катакомб" носило несколько иной характер. Строились они так же в три этапа: 1-й этап — выкапывалась входная яма в виде узкой траншеи, углубленной в

материк одним краем; 2-й этап — в узкой отвесной стене входной ямы вырубался узкий лаз и через него — камера; 3-й этап — после совершения захоронения лаз закрывался и входная яма засыпалась материковым грунтом (Рис.56,1Б-ЗБ). При ровном и наклонном рельефе местности сооружение "катакомбы" производилось только через входную яму. И наличие отвесной стенки здесь является обязательным элементом начального цикла строительных работ. В условиях же естественного вертикального рельефа необходимость входной ямы полностью отпадала — "скальные катакомбы" (Рис.56,4Б).

Таким образом, являясь не обязательной для строительства подземных каменных склепов, входная яма выполняла функции вспомогательного элемента, необходимого лишь для последующих захоронений. В "катакомбе" же она носит обязательный характер, т. к. строительство основного сооружения (камеры) возможно только через нее, но опять-таки в условиях ровного или наклонного рельефа местности, выполняя в последующем те же функции, что и в каменных склепах.

Конфигурация каменных склепов и земляных "катакомб" (прямоугольные или округлые формы конструкций) диктовались, очевидно, также характером строительного материала (камень, земля ). Округлая конструкция камер, вырубленных в земле, более устойчива по прочности, долговечна и менее трудоемка при строительстве. В целом земляные "катакомбы" и склепы каменные (а также скальные "катакомбы", пещерные погребения, вырубленные в мягком грунте в отвесных склонах и скальные склепы, где боковые и передняя стенки выложены из камня) очевидно являются разновидностями одного — камерного типа погребальных сооружений, из которых "катакомбы" характерны для предгорной зоны (где нет или мало камня), а каменные склепы — для гор. Причем из двух наименований ("катакомба", склеп) последнее представляется более правильным: "Склеп ( от польского — sklep — "свод, подвал"), внутреннее помещение гробницы, обычно углубленное в землю или высеченное в скале"12 6. "Наличие разных терминов для определения одного типа погребальных сооружений, — как правильно отметила М. П. Абрамова, — вносит путаницу и приводит иногда к неверным выводам"127. Поэтому их правильнее называть: земляные склепы; каменные склепы; скальные (наскальные) склепы. В основе названных погребальных сооружений лежит единый камерный принцип погребения, для которого характерен коллективный обряд погребения, т. е. все они, являются коллективными усыпальницами. В отличие от других погребальных сооружений, где захоронения производились через верх, в них для этой цели специально было оставлено окошко — лаз.

Камерный обряд погребения на Кавказе имеет древние традиции. Разнообразные камерные погребальные сооружения (каменные ящики, склепы, ямы, перекрытые каменными плитами — в горах; ямы, перекрытые деревом, гробницы, сложенные из бревен и перекрытые деревом — в предгорьях) были широко распространены здесь с III тыс. до н. э. Недавно на территории Грузии было исследовано подкурганное наземное камерное погребальное сооружение из камня конца IV тыс. до н. э.12 8 Как правильно указывает В. И. Марковин, в зонах, где мало камня погребальные камеры сооружались из дерева, а в горной зоне, где камня очень много — из камня12 9. По классификации В. Б. Ковалевской, они относятся к группе однокомпонентных погребальных сооружений, в которые погребаемый обычно вносится сверхуІЗО.

Но уже со II тыс. до н. э. в горах и предгорной зоне Северного Кавказа и Закавказья получают распространение двух-трехкомпонентные каменные погребальные сооружения, в которых погребаемый вносится с боку, через входное отверстие — лаз. Среди них представляют интерес склепы, исследованные в Чечено-Ингушетии у с. ЗгикалІ. Они "снабжены не только входными отверстиями (лазами), но и специальными полками, на которые укладывали умершихІЗІ. К этому же времени относятся обнаруженные в Триалети и Зуртакети подкурганные "каменные постройки в виде обширных залов площадью до 150 кв. м с длинным входом-дромосом". Вместе с тем в ряде курганов содержались погребальные камеры площадью до 12 0 кв. м, перекрытые бревенчатым накатом

132. В предгорной зоне Северного Кавказа чаще встречаются камеры, сооруженные из дереваІЗЗ.

Во II тыс. до н. э. в степной зоне Юго-Восточной Европы (от Поволжья до Приднепровья) получает распространение катакомбная культура (или культурно-историческая общность). Могильники из "катакомб" — земляных склепов этого времени были открыты и в Приморском Дагестане у с. Великент (Дербентский р-н). Исследователями предполагались тесные связи племен катакомбной культуры с Кавказом и участие кавказского этнокультурного компонента в сложении и развитии последней. Эти предположения были подтверждены исследованными недавно на Великентских катакомбных могильниках новых "катакомб" — земляных склепов, относящихся к эпохе ранней бронзы — 1-й пол. III тыс. до н. э. Они характеризуются: Т-образными соединением входной ямы с погребальной камерой "почковидной" формы; коллективным обрядом захоронения; использованием органических подстилок; посыпкой погребенных угольками, мелом, реже — кусочками охры; засыпкой пола мелкой щебенкой; большим количеством и разнообразием керамической посуды (так, в катакомбе №8 мог. I найдено около 500 сосудов). В погребениях также были найдены украшения (бусы, подвески, пронизки, браслеты, булавки и т. д), оружие (булавы, ножи-кинжалы, топор), орудия труда (шилья), предмет культового характера (модель колеса). Входные лазы были заложены каменными плитами. Исследованные "катакомбы" — земляные склепы древнее памятников катакомбной культуры Юго-Восточной Европы и являются одной из особенностей дагестанского локального варианта Куро-Аракской культуры. Они дают веские основания считать, "что процесс возникновения и становления катакомбного погребального обряда и связанного с ним культурноисторического фона в степях был весьма сложным. Среди многочисленных культурных компонентов, задействованных в нем, кавказский культурно-исторический компонент, по всей видимости, играл ведущую роль"134. На всем протяжении I тыс. до н. э. в горах Кавказа наряду с другими типами погребальных сооружений продолжают бытовать каменные склепы, а в предгорьях отмечены камеры, сооруженные из дерева135. Широкое распространение получают двух-трехкомпонентные погребальные сооружения — каменные склепы — подземные и полуподземные (в горах) и земляные склепы — "катакомбы" (в предгорьях) в эпоху раннего средневековья. В это же время земляные склепы — "катакомбы" появляются в ЗакавказьеІЗб. Во второй половине I тыс. н. э. в горах появляются скальные (наскальные) склепы. А с конца эпохи раннего средневековья вплоть до XVIII — XIX вв. широкое распространение в горах центральной части Северного Кавказа получают наземные склепы.

Таким образом, камерные погребальные сооружения, в том числе, и двух-трехкомпонетные, появились на Кавказе (в том числе и на территории Чечено-Ингушетии) в конце IV-III тыс. до н.

э. и прошли длительный путь от сооружений эпохи ранней бронзы до средневековых гробниц,

снабженных лазом и полками137. Следует отметить, что в I тыс. н. э. и позднее они особенно характерны для территории Чечено-Ингушетии. Так, здесь "известных на сегодня склеповых некрополей насчитывается около 100, в Северной Осетии — 30, в Юго-Осетии — 22 отдельно стоящих склепа (кстати, в Осетии они включаются, наряду с земляными склепами — "катакомбами", в круг памятников материальной культуры, принадлежавших якобы "ираноязычным" аланам!?-Р. А.), в Балкарии и Карачае — 17, в других районах Северного Кавказа — еще меньше. Из общего числа склепов подземных: в Чечено-Ингушетии третья часть, в Северной Осетии — восьмая, на остальной территории они единичны"138. Из обнаруженных учеными могильников из земляных склепов ( "катакомб") Центрального Предкавказья, более 42% также находится на территории Чечено — Ингушетии. Кроме того, к настоящему времени здесь выявлено большое число некрополей из скальных склепов ("скальных катакомб") — Чармахой, Ялхарой, Галанчож, Терх, Кели и др. На некоторых из них насчитывается до 300 погребальных сооружений139.

Все вышеизложенное позволяет предположить, что идея сооружения земляных склепов ( "катакомб") могла возникнуть в предгорной зоне Центрального Предкавказья (в том числе, и Чечено-Ингушетии) и в Закавказье (Грузия, АзербайджанІІ) на рубеже нашей эры и получить распространение в раннем средневековье, самостоятельно, в результате воздействия ландшафтногеографической среды, относительного саморазвития местных традиций камерной погребальной обрядности предшествующих эпох под влиянием общественно-исторических, религиозных представлений местного аборигенного населения. При этом мы не исключаем возможность определенного влияния на распространение в Центральном Предкавказе земляных склепов "традиций местного эллинизированного населения, обитавшего в западных районах Кавказа и на территории азиатского Боспора"140.

Таким образом, распространенное в научной литературе мнение о массовом приходе и оседании в предгорной зоне Центрального Кавказа "в первые века нашей эры из европейских степей ираноязычных кочевников", основанное на распространении здесь погребальных сооружений определенного типа — земляных склепов ("катакомб"), на наш взгляд содержит значительный элемент дискуссионности141. Тем более, что погребальное сооружение, как один из элементов погребального обряда, не может само по себе, без учета всех в совокупности элементов составляющих его, служить этническим показателем. Вместе с тем, погребальный обряд (по общему признанию специалистов — самый надежный и стойкий этнический признак) земляных склепов ( "катакомб"), с учетом всех в совокупности составляющих его элементов, позволяет с достаточной долей уверенности заключить, что "аланская" материальная культура раннего средневековья территории Чечено-Ингушетии имела местные корни и была единой как для населения предгорной зоны, так и для населения гор.

ПРИМЕЧАНИЯ

I В конце 198 0-х гг. на этом же могильнике были исследованы склепы конца III тыс. до н. э (автор искренне благодарит за предоставленную информацию археолога, кандидата исторических

наук Д. Ю. Чахкиева).

II Материалы позволяющие предположить какие-либо изменения местной этнической номенклатуры (проникновение и оседание этноязыковых иранцев-"алан") в погребальном обряде земляных склепов ("катакомб") ни в Грузии (автор искренне признателен археологу, д. и.н. Рамину

Рамишвили за любезно предоставленную в 1985 г. возможность ознакомиться с соответствующими материалами Душетской экспедиции), ни в Азербайджане (см.: Халилов Дж. А.Материальная культура Кавказской Албании. Баку, 1985.с.94-103) не обнаружены.

■к — к — к

1. Круглов А. П. Северо-Восточный Кавказ в II — I тысячелетии до н. э. // МИА. 1958. № 68; Крупнов Е. И. Десять лет деятельности СКАЭ в Чечено-Ингушской АССР // АЭС. Т. III. Грозный, 1969. С.13; Марковин В. И. О возникновении склеповых построек на Северном Кавказе//Вопросы древней и средневековой археологи Восточной Европы. М., 1978. С.124-125; Кузнецов В. А. Аланская культура… С.39; и др.

2. Семенов Л. П. Археологические и этнографические разыскания в Ингушетии в 1925-1932 годах. Грозный, 1963. С.43, 58; Крупнов Е. И. Археологические памятники верховьев р. Терека и бассейна р. Сунжи // Тр. ГИМ. Вып. XVII. М., 1948. С.40; Кузнецов В. А. Аланские племена Северного Кавказа. С.105-108; и др.

3. Виноградов В. Б. Сарматы Северо-Восточного Кавказа. С.72-74.

4. ОАК за 18 88 г. С. ССІІІ — CCIV; Круглов А. П. Археологические раскопки в Чечено-Ингушетии летом 1936 г. // Зап. ЧИНИИИЯЛ. Т. I. Грозный, 1938. С.12.

5. ОАК за 1898 г. С.160-161; Виноградов В. Б. Сарматы… С.71-72; Крупнов Е. И. Археологические… С.36-37.

6. Крупнов Е. И. Археологические… С.36-37; Виноградов В. Б. Сарматы… С.72.

7. Захаров А. А. Древности из Ассинского ущелья // Изв. ИНИИ. Орджоникидзе — Грозный, 1935. С.129-139; Крупнов Е. И. Археологические памятники Ассинского ущелья // Тр. ГИМ. Вып. 12. М., 1941. С.187.

9. Семенов Л. П. Археологические разведки в Ассинском ущелье // КСИИМК. Вып. XVI. 1952. С.117-118; Крупнов Е. И. Археологические памятники верховьев р. Терека… С.39.

10. Багаев М. Х. Работы в Аргунском и Джераховском ущельях Чечено-Ингушетии // АО — 1971. М.,

1972. С.131; Он же Фуртоугская катакомба // Новые археологические материалы по средневековой истории Чечено-Ингушетии. Грозный, 1983. С.5-7.

11. Виноградов В. Б., Марковин В. М. Археологические памятники Чечено-Ингушской АССР. Грозный, 1966. С.29.

12. Даутова Р. А., Мамаев Х. М. Археологические памятники средневековья у селения Али-Юрт ( Чечено-Ингушетия) // СА. 1974. № 2.

13. Виноградов В. Б., Марковин В. И. Археологические… С. 124.

14. Виноградов В. Б., Марковин В. И. Археологические… С.118.

15. Круглов А. П. Археологические… С.13-27.

16. Круглов А. П. Археологические… С.19-27.

17. Виноградов В. Б., Дударев С. Л., Мамаев Х. М., Петренко В. А. Археологические разведки в

Чечено-Ингушетии // АО — 1973. М., 1974. С.101; Виноградов В. Б., Дударев С. Л., Мамаев Х. М.,

Петренко В. А. Разведочные работы в Чечено-Ингушетии // АО — 1974. М., 1975. С.101-102;

Виноградов В. Б., Мамаев Х. М. Исследование раннесредневековых памятников в Чечено-Ингушетии

// АО — 1975. М., 1976. С. 115-116; Виноградов В. Б., Мамаев Х. М. Мартан-Чуйский 1-й могильник

в Чечне (материалы раскопок 1977-1978 гг.) // Средневековые погребальные памятники Чечено — Ингушетии. Грозный, 1985. С.5-26; Савенко С. П. Раскопки Мартан-Чуйского 1-го могильника в 1980 г. // Средневековые погребальные памятники Чечено-Ингушетии. Грозный, 1985. С.28-32.

18. Виноградов В. Б., Мамаев Х. М. Некоторые вопросы раннесредневековой истории и культуры Чечено-Ингушетии // Археология и вопросы этнической истории Северного Кавказа. Грозный,

1979. С.65-67.

19. Виноградов В. Б., Мамаев Х. М. Некоторые вопросы… С.167; Виноградов В. Б., Савенко С. Н. Исследования в низовьях р. Мартан // АО — 1977. М., 1978. С.111-112.

20. Даутова Р. А., Петренко В. А. Новые археологические памятники в Чечне // АО — 1972. М.,

1973. С.123-124; Виноградов В. Б., Мамаев Х. М. Некоторые вопросы… С.67.

21. Виноградов В. Б., Мамаев Х. М. Некоторые вопросы… С. 67-69.

22. Виноградов В. Б., Мамаев Х. М. Некоторые… С.69-70.

23. Виноградов В. Б., Мамаев Х. М. Некоторые… С.71.

24. Багаев М. Х. Раннесредневековые… С.184; Мамаев Х. М., Даутова Р. А. Кенхинский 1-й могильник в верховьях реки Шаро-Аргун // Памятники эпохи раннего железа и средневековья Чечено-Ингушетии. Грозный, 1981. С.31; Алексеева Е. П. Древняя и средневековая история Карачаево — Черкесии. М., 1971. С. 85; и др.

25. Кузнецов В. А. Аланские племена… С.155. Рис. 27, 10; Алексеева Е. П. Древняя и

средневековая… С.85. Табл. 25, 7; Багаев М. Х. Раннесредневековая… С.215; Виноградов В. Б.,

Мамаев Х. М. Мартан-Чуйский 1-й могильник в Чечне. С.22, 24,

26. Рис. 9-14; Виноградов В. Б., Мамаев Х. М. Некоторые… С.71. Рис. 5, 14-25, 26-28, 51-64; и

др.

26. Виноградов В. Б., Петренко В. А., Дударев С. Л. Отчет об археологических раскопках, разведках и находках в Чечено-Ингушетии в 1975 году // ЧИРКМ. НВ № 8722. С.16-17, 21; Багаев М. Х. Раннесредневековый могильник у селения Харачой // АЭС. Т. 4. 1976. С.82; Виноградов В. Б., Мамаев Х. М. Некоторые… Рис. 3, 2 7 — 41; и др.

27. Деопик В. Б. Классификация и хронология аланских укреплений // МИА. № 114. 1963. С.130.

Рис. 2, 10.

28. Атаев Д. М. Нагорный Дагестан в раннем средневековье. Махачкала, 1963. С.32, 35, 49, 53;

Багаев М. Х. Раннесредневековая… С.82.

29. ЧИРКМ. ОС № 10625.

30. Арсанукаев Р. Д. Полный научный отчет…; Мамаев Х. М. Хронология катакомбных могильников Чечено-Ингушетии конца IV — первой половины VIII в. // Проблемы хронологии погребальных

памятников Чечено-Ингушетии. Грозный, 1986. С.61. Рис. 6, 2.

31. Арсанукаев Р. Д. Полный научный отчет…; Мамаев Х. М. Хронология… С.47. Рис. 1, 15, 16;

Абрамова М. П. О керамике с зооморфными ручками // СА. № 2. 1969. Рис. 3.

32. Ковалевская В. Б. Северокавказские древности. С.86.

33. ОАК за 1888 г. С. CCIXIII.

34. Виноградов В. Б., Марковин В. М. Археологические памятники… С.124.

35. Багаев М. Х. Раскопки раннесредневековых могильников у селений Харачой и Дай // АО —

1969. М., 1970. С.121.

36. Виноградов В. Б., Мамаев Х. М. Исследование раннесредневековых памятников в Чечено — Ингушетии. С. 117.

37. ОАК за 1900 г. СПб., 1902. С.59-60.

38. Виноградов В. Б., Мамаев Х. М. Исследование… С.78. Мамаев Х. М. Хронология… С.59, 61,

65 .

39. Виноградов В. Б., Мамаев Х. М. Исследование… С.78.

40. Мамаев Х. М. О хронологии раннесредневековых катакомбных могильников Чечено-Ингушетии // VIII "Крупновские чтения" (тезисы докладов) . Нальчик, 1978. С. 89.

41	. Мамаев Х. М.	0 хронологии…	С. 90; Виноградов	В. Б., Мамаев Х. М. Исследование…	С. 71
42	. Виноградов	В. Б. ,	Мамаев Х. М.	Исследование…	С. 71.
43	. Виноградов	В. Б. ,	Мамаев Х. М.	Исследование…	С. 71.
44	. Виноградов	В. Б. ,	Мамаев Х. М.	Исследование…	С. 71.
45	. Виноградов	В. Б. ,	Мамаев Х. М.	Исследование…	С.12.
46. Даутова Р. А., Мамаев Х. М. Аланская катакомба.266-269.	XIV в. у сел. Ушкалой // СА. № 3.	1974
47	. Виноградов	В. Б. ,	Мамаев Х. М.	Исследование…	С. 77 .
48	. Виноградов	В. Б. ,	Мамаев Х. М.	Исследование…	С. 77 .

49. Несколько погребений было разрушено в 1993 г. при строительстве дороги. Найденный вещевой материал (зеркала, бусы, керамика, бронзовые браслеты, подвески, сабли) находится в

Назрановском музее. Могильник датируется IX в. н. э.: Автор искренне благодарен археологу Д. Чахкиеву за эту информацию.

50. Виноградов В. Б., Савенко С. Н. Новые материалы из катакомбных могильников IV — V вв. н. э. района г. Грозного // Средневековые погребальные памятники Чечено-Ингушетии. Грозный, 1985. С. 22 .

51. Виноградов В. Б., Савенко С. Н. Новые… С.22-23, 26.

52. Воронин К. В., Малашев В. Ю. Итоги работ в плоскостной зоне Республики Ингушетии// Археологическая конференция Кавказа. Краткие содержания докладов. Тбилиси, 1998. С.63.

53. Воронин К. В., Малашев В. Ю. Итоги… С.63.

54. Чахкиев Ю. Д. Археологические древности Джейраховского ущелья и Ассинской котловины горной Ингушетии // Археологическая конференция Кавказа. Краткие содержания докладов. Тбилиси,

1998. С.120.

55. Ковалевская В. Б. методические приемы выделения аланских древностей I тыс. н. э. в Закавказье // Аланы и Кавказ. Владикавказ, 1992. С.30.

56. Афанасьев Г. Е. К вопросу о происхождении аланского варианта Салтово-Маяцкой культуры // Античные государства и сарматский мир. Орджоникидзе, 1981. С. 50. Рис.1.

57. Кузнецов В. А. Аланские племена… С.13-29; Он же. Аланская культура Центрального Кавказа и ее локальные варианты в V — XIII вв. С.2 6; и др.

58. Круглов А. П. Археологические раскопки в Чечено-Ингушетии летом 1936 г. С.12-28; Крупнов Е. И. Археологические памятники верховьев р. Терека… С.38-49; Кузнецов В. А. Аланские племена… С.2 4-2 6; Виноградов В. Б., Мамаев Х. М. Мартан-Чуйский 1-й могильник… С.5-2 6; и др.

59. Виноградов В. Б., Марковин В. И. Археологические памятники… С.52, 58-59.

60. Виноградов В. Б. Культовые места аланского Алхан-Калинского городища. С.86-89; Виноградов В. Б., Мамаев Х. М. Некоторые вопросы… С. 67-68.

61. Мунчаев P. M. Кавказ на заре бронзового века. С.309; Марковин В. И. Культура племен Северного Кавказа в эпоху бронзы (II тыс. до н. э.). М., 1962. С.33-54, 64, 122, 126, 130;

Крупнов Е. И. Древняя история Северного Кавказа. М., 1960. С.244-246; и др.

62. Махарадзе 3. Новые открытия археологической экспедиции Каспского района//Археологическая конференция Кавказа. Краткие содержания докладов. Тбилиси, 1998. С.91-92.

63. Мамаев Х. М. Население плоскостной зоны Северного Притеречья в эпоху раннего средневековья. Автореферат на соиск. уч. степ. канд. ист. наук. М., 1985. С.9-10.

64. Мамаев Х. М. Население… С.10.

65. Виноградов В. Б., Мамаев Х. М. Мартан-Чуйский 1-й могильник в Чечне. С. 7-11, 14 — 18; Савенко С. Н. Раскопки Мартан-Чуйского 1-го могильника. С.31; и др.

66. Мамаев Х. М. Население… С.10.

67. Виноградов В. Б., Петренко В. А., Дударев С. Л., Мамаев Х. М. Отчет об археологических раскопках, разведках и находках в Чечено-Ингушетии в 1974 году. С.12, 14; Виноградов В. Б.,

Петренко В. А., Мамаев Х. М., Дударев С. Л. Отчет о работах предгорно-плоскостной археологической экспедиции в Чечено-Ингушетии в 1976 году. С. 18; Петренко В. А., Даутова Р. А., Виноградов В. Б. Отчет о полевых исследованиях разведочно-рекогносцировочного отряда археологической экспедиции Чечено-Ингушского научно-исследовательского института истории, языка и литературы за 1972 год. Грозный, 1973 // ЧИРКМ. НВ № 2718. С.28; Виноградов В. Б., Мамаев Х. М. Мартан-Чуйский 1-й могильник… С.7, 11.

68. Семенов Л. П. Археологические разведки в Ассинском ущелье. С. 117 — 118; Виноградов В. Б., Петренко В. А., Дударев С. Л. Отчет об археологических… С. 8, 18; Виноградов В. Б., Петренко В. А., Мамаев Х. М., Дударев С. Л. Отчет о работах… С.5.

69. Кузнецов В. А. Аланские… С.25; Виноградов В. Б., Петренко В. А., Дударев С. Л., Мамаев Х. М. Отчет об археологических… С.20-21; и др.

70. Марковин В. И. Новый памятник эпохи бронзы в горной Чечне (могильник у сел. Гатын-Кале)

// ДЧИ. М., 1963. С.52-103; Виноградов В. Б., Рунич А. П. Новые данные по археологии Северного

Кавказа // АЭС. Т. III. Грозный, 1969. С. 95; Виноградов В. Б. Центральный и Северо-Восточный

Кавказ в скифское время. Грозный, 1972. С.54; Багаев М. Х. Раннесредневековый могильник у селения Харачой. С.75-81; Даутова Р. А. Новые материалы по средневековой археологии горной Чечни // Археологические памятники Чечено-Ингушетии. Грозный, 1979. С.75-83; и др.

71. Марковин В. М. Новый памятник… С.53-103.

72. Кузнецов В. А. Аланские… С.103-106; Даутова Р. А., Мамаев Х. М. Новые данные о

средневековых склепах Чечено-Ингушетии // Средневековые погребальные памятники Чечено — Ингушетии. Грозный, 1985. С.33-59; и др.

73. Даутова Р. А. Новые материалы… С.82.

74. Мунчаев P. M. Кавказ на заре бронзового века. С.308; Марковин В. И. Новый памятник эпохи

бронзы в Чечне. С.108; Он же. Культура племен Северного Кавказа… С.50, 59; Ошаев М. Х.

Материалы из Чечни по археологии бронзового века // АЭС. Т. IV. Грозный, 1976. С.22; и др.

75. Марковин В. И. Новый памятник… С.108; Он же. Культура племен… С.54, 59-60; и др.

76. Марковин В. И. Культура племен… С.50.

77. Виноградов В. Б. Центральный… С.33-87.

78. Багаев М. Х. Раннесредневековый могильник… С.76-80; Мамаев Х. М., Даутова Р. А. Кенхинский

1-й могильник… С.27-28; и др.

79. Виноградов В. Б. Сарматы Северо-Восточного Кавказа. С.14; Алексеева Е. П. Древняя и

средневековая история Карачаево-Черкесии. С.84.

80. Багаев М. Х. Раннесредневековый могильник… С.76-80; Мамаев Х. М., Даутова Р. А. Кенхенский… С.15; Алексеева Е. П. Древняя… С.84; Даутова Р. А. Новые материалы… С.80; и др.

81. Марковин В. И. Новый памятник… С.66, 72; Крупнов Е. И., Мерперт Н. Я. Курганы у станицы

Мекенской // ДЧИ. М., 1963. С.22; Артамонова-Полтавцева О. А. Культура северо-восточного

Кавказа в скифский период // СА. № XIV. 1950. С.25, 29; и др.

82. Ковалевская В. Б. Кавказ и аланы. М., 1984. С.79-80.

83. Мунчаев P. M. Кавказ… С. 284, 314; Он же. Луговой могильник (исследования 1956 — 1957 гг.) // ДЧИ. М., 1963. С.142; Крупнов Е. И., Мерперт Н. Я. Курганы… С.24; Марковин В. И. Новый

… С.62; Виноградов В. Б., Марковин В. И. Могильники сарматской эпохи у селений Балан-Су и Байтарки (юго-восточная Чечня) // АЭС. Т. III. Грозный, 1969. С. 47; Багаев М. Х. Раннесредневековая… С.100; Даутова Р. А. Новые материалы… С.75-76; Магомедов Р. Г., Гаджиев

Ш. М. Великентские катакомбы эпохи ранней бронзы//Археология Кавказа: новейшие открытия и перспективы. Краткие содержания докладов международной научной сессии. Тбилиси, 1997. С.92-94; и др.

84. Круглов А. П. Северо-Восточный Каваз во II-I тысячелетиях до Н. Э.//МИА. М.-Л., 1958. С.57-58; Марковин В. И. Новый… С.62; Мунчаев P. M. Кавказ… С. 172; Виноградов В. Б., Марковин

В. И. Могильники… С.97; Багаев М. Х. Раннесредневековый могильник… С.78; и др.

85. Багаев М. Х. Раннесредневековая материальная… С.165-166.

86. Багаев М. Х. Раннесредневековый могильник… С.77; Он же. Новые каменные изваяния скифского времени из Чечено-Ингушетии // Памятники эпохи раннего железа и средневековья

Чечено-Ингушетии. Грозный, 1981. С.131; Он же. Средневековые погребальные памятники Чечено-

Ингушетии // Археологические памятники Чечено-Ингушетии. Грозный, 1979. С.39; Он же. Раннесредневековая материальная культура… С.100, 135; Марковин В. И. Новый… С.56-69, 108;

Марковин В. И. Культура племен… С.132; Крупнов Е. И. Древняя история и культура Кабарды. С.105; Виноградов В. Б. Археологические разведки… С.141; Виноградов В. Б., Дударев С. Л.,

Мамаев Х. М., Петренко В. А. Отчет об археологических разведках, раскопках и охранных работах в

Чечено-Ингушетии. Грозный, 197 3 // ЧИРКМ. НВ № 8 720. С.5, 8; и др.

87. Виноградов В. Б. Центральный… С.33.

88. Техов Б. В. Скифы и материальная культура Центрального Кавказа в VII — VI вв. до н. э. (по

материалам Тлийского могильника) // Скифия и Кавказ. Киев, 1980. С.253.

89. Мунчаев P. M. Бронзовые псалии майкопской культуры и проблемы возникновения коневодства на Кавказе // Кавказ и Восточная Европа в древности. М., 1973. С.71-73.

90. Мунчаев P. M. Бронзовые… С.73-76.

91. Мунчаев P. M. Бронзовые… С.73; Марковин В. И. Культура… С.132.

92. Крупнов Е. И. Древняя история и культура Кабарды. С.105.

93. Ковалевская В. Б. Северокавказские… С.87.

94. Кузнецов В. А. Аланские… С.108-114; Ковалевская В. Б. Северокавказские древности. С.86; Абрамова М. П. К вопросу об аланской культуре Северного Кавказа. С.76; Багаев М. Х. Раннесредневековый могильник… С.83-84; и др.

95. Ковалевская В. Б. Кавказ и аланы. С.131; Виноградов В. Б. Сарматские племена Северного Кавказа. С.94; Абрамова М. П. О керамике с зооморфными ручками // СА. № 2. 1969. С.64-84; и др

96. Ковалевская В. Б. Кавказ… С. 161-163; Алексеева Е. П. Древняя и средневековая… С. 97;

Атаев Д. М. Височные подвески с четырнадцатигранником // СА. 1963. № 3. С.233-235; Багаев М. Х.

Раннесредневековый… С. 82-83; Он же. Раннесредневековая… С.188-196, 201-208, 246-248; Мамаев Х. М., Даутова Р. А. Кенхинский… С. 30-35; и др.

97. Ковалевская В. Б. Северокавказские… С.86.

98. Кузнецов В. А. Аланские… С. 36; Он же Очерки истории алан. Орджоникидзе, 1984. С.227; Ковалевская В. Б. Кавказ… С.159.

99. Ковалевская В. Б. Северокавказские… С. 83; Алексеева Е. П. Древняя… С.97; и др.

100. Плетнева С. П. Хазары. М., 1976. С.74; Она же. Салтово-маяцкая культура // Степи Евразии

в эпоху средневековья. М., 1981. С.70.

101. Кузнецов В. А. Аланские… С.14; Нечаева Л. Г. Об этнической принадлежности подбойных и катакомбных погребений сарматского времени в Нижнем Поволжье и на Северном Кавказе //

Исследования по археологии СССР. Л., 1961. С. 151-159; Ковалевская В. Б. Кавказ… С. 91;

Абрамова М. П. Вопросы историографии и проблемы археологии Центрального Предкавказья сарматского времени/Zxvi "Крупновские чтения" по археологии Северного Кавказа (Тезисы докладов). Ставрополь, 1990. С.15; и др.

102. Алексеева Е. П. Этнические связи сармат и ранних алан с местными племенами Северо — Западного Кавказа. Черкесск, 1976. С.146; и др.

103. Скрипкин А. С. Позднесарматское катакомбное погребение из Черноярского района Астраханской области // КСИД. Вып. 140. 1974. С.62-63; Железчиков Б. Ф., Кригер В. А.

Катакомбные захоронения Уральской области // СА. № 4. 1978. С.227; и др.

104. Смирнов К. Ф. Сарматские катакомбные погребения Южного Приуралья-Поволжья и их отношение к катакомбам Кавказа // МАДИСО. Т. III. Орджоникидзе, 1975. С.16-17.

105. Смирнов К. Ф. Сарматы Нижнего Поволжья и Междуречья Дона и Волги в IV в. до н. э. — II в.

н. э. // СА. № 3. 1974. С.37; Абрамова М. П. К вопросу о раннеаланских катакомбных погребениях

Восточной Европы // Вопросы древней и средневековой археологии Восточной Европы. М., 1978. С

.70; Мошкова М. Г. К вопросу о катакомбных погребальных сооружениях как специфическом этническом определителе // История и культура сарматов. Саратов, 1983. С. 23.

106. Мошкова М. Г. К вопросу… С.24.

107. Абрамова М. П. К вопросу… С. 67-70.

108. Абрамова М. П. К вопросу… С.65, 67-70.

109. Смирнов К. Ф. Сарматы… С.19.

110. Абрамова М. П. Исследование Нижне-Джулатского могильника в 1967 г. // КСИА. Вып. 124.

1970. С.94.

111. Скрипкин А. С. Позднесарматское… С.63.

112. Смирнов К. Ф. Дромосные могилы ранних кочевников Южного Приуралья и вопрос происхождения сарматских катакомб // Вопросы древней и средневековой археологии Восточной Европы. М.,

1978. С.56, 64.

113. Железчиков Б. Ф., Кригер В. А. Катакомбные… С.226.

114. Кузнецов В. А. Аланская культура… С.25.

115. Смирнов К. Ф. Сарматы… С.15.

116. Мошкова М. Г. К вопросу… С.29.

117. Кузнецов В. А. Аланские… С.14; Он же. Аланская… С. 25; Ковалевская В. Б. Кавказ… С.91; и др.

118. Кулаковский Ю. Две керченские катакомбы с фресками // МАР. Т. 19. 1896. С.2; Абрамова М.

П. Катакомбные и склеповые сооружения юга Восточной Европы (Середина I тыс. до н. э. — первые века н. э.) // Археологические исследования на юге Восточной Европы. М., 1982. С.9; и др.

119. Советский энциклопедический словарь. М., 1980. С.564.

120. Советский… С.418.

121. Нечаева Л. Г. Могильник Алхан-Кала и катакомбные погребения сарматского времени на Северном Кавказе. Автореф. канд. дис. Л., 1956. С.17-18; Она же. О генетической связи аланской и осетинской культуры позднего средневековья // МАДИСО. Т. III. Орджоникидзе, 1975. С.38-39; Кузнецов В. А. Очерки истории алан. Орджоникидзе, 1984. С.289; и др.

122. Нечаева Л. Г. Могильник… С.17-18.

123. Кузнецов В. А. Аланская… С.39; Марковин В. И. О возникновении склеповых построек на Северном Кавказе // Вопросы древней и средневековой археологии Восточной Европы. М., 1978. С.124-125; и др.

124. Марковин В. И. Культура племен… С.178.

125. Нечаева Л. Г. О генетической… С.39; Даутова Р. А., Мамаев Х. М. Новые данные… С.34-43, 50-52.

126. Советский энциклопедический словарь. С. 1230.

12 7. Абрамова М. П. Катакомбные… С.9.

128. Мунчаев P. M. Кавказ… М., 1975. С.170-171, 284-285; Чубинашвили Т. Н. К древней истории

Южного Кавказа. Тбилиси, 1971. С. 69-71; Чеченов И. М. Гробница эпохи ранней бронзы в г. Нальчике // СА. № 2. 1970. С.109-124; Махарадзе 3. Новые открытия… С.91-92.

12 9. Марковин В. И. Культура племен… С.17 8.

130. Ковалевская В. Б. Кавказ… С.152-153.

131. Марковин В. И. Склепы эпохи бронзы у с. Эгикал в Ингушетии // СА. № 4. 1970. С.85-89. Рис

. 2, 3, 7, 8; Он же. О возникновении склеповых… С.124.

132. Массон В. М. Древние гробницы вождей на Кавказе. (Некоторые аспекты социологической

интерпретации) // Кавказ и Восточная Европа в древности. М., 1973. С.105.

133. Марковин В. И. Культура племен… С.122-126.

134. Марковин В. И. Культура… С.127; История народов Северного Кавказа. С.56; Магомедов Р. Г., Гаджиев Ш. М. Великентские катакомбы… С.92-94.

135. Абрамова М. П. К вопросу об аланской культуре… С. 74-75; Виноградов В. Б., Рунич А. П. Новые данные… С.100-101.

136. Алиев И. Г., Асланов Г. М. К вопросу о проникновении на территорию Азебайджана племен сармато-массагетского круга в первые века нашего летоисчисления // МАДИСО. Т. III. Орджоникидзе, 1975. С. 72 — 88; Раминишвили P. M., Джорбенадзе В. А., Каландадзе З. А., Рчеулишвили Г. М., Гогерия Д. Д., Марчвелашвили М. Г., Циклаури И. Д., Чихладзе В. В., Глонти М. Г., Церетели К. Б., Робакидзе Ц. В., Циклаури Д. К., Жинвальская экспедиция // АО — 1977. М.,

1978. С.489.

137. Марковин В. И. О возникновении… С.124-125.

138. Даутова Р. А. Некоторые аспекты изучения позднесредневековых склепов Северного Кавказа // Вопросы истории и исторической науки Северного Кавказа и Дона. Грозный, 1980. Вып. 2. С. 175 .

139. Виноградов В. Б., Марковин В. И. Археологические… С.27, 35, 51.

140. Абрамова М. П. Вопросы историографии… С.15.

141. Ковалевская В. Б. Северокавказские… С.88.

ПАМЯТНИКИ АЛАНСКОЙ МАТЕРИАЛЬНОЙ КУЛЬТУРЫ ТЕРРИТОРИИ ЧЕЧЕНО-ИНГУШЕТИИ

Спонсор проекта:

Солнечная электростанция 30кВт - бизнес под ключ за 27000$

Рубрики

Свежие записи

Приветственные бонусы в казино

Казино для iPhone

Теплый пол Thermo

Продажа снегоболотоходной спецтехники в Самаре

Что нужно знать о шаговом двигателе?

Архивы