Яхь (достоинство)

Одним из ведущих принципов в поведении ингуша является так на­зываемая категория «яхь» (достоинство) — категория личности, обла­дающей лучшими, достойными качествами. Однако термин на русский язык однозначно не переводится, и потому приходится объяснять его суть описательным образом. С ингушского языка его можно перевести

как «чувство соревновательности», сорев­новательность (стремление быть лучше других) в совершении благородных, до­брых, а также общественно значимых дел. Это чистая конкуренция, добрая зависть, которая формирует динамическое разви­тие, стимулирует лучшее. В сути этого по­нятия лежит понятие о позитивном само­утверждении личности в своем социуме. Человек должен стремиться быть во всем лучше или не хуже других, в этом плане он должен обладать духом соревнова­тельности. Одна из пословиц гласит: «Да не родит мать сына, не имеющего «яхь», а если и родит, то пусть он не доживет до полудня». Про никчемного и не доро­жащего мнением окружающих человека презрительно говорили: «Это человек, не имеющий «яхь» (достоинства)». А с таким человеком предпочитали не знаться и, тем более, не заключать родство.

Довольно приближенно одной из граней понятия «яхь» можно соот­нести и русское — «белая зависть». Когда же понятие «яхь» приобретает гипертрофированные свойства и человек начинает не соревноваться на чистосердечной основе, а на первое место у него выходит неприязнь к более успешным людям, когда че­ловек стремится возвыситься через ущемление (унижение, очернение…) другого человека (допустим, соперни­ка), про такого человека говорят, что он имеет «хьаг1» (к этому понятию близко русское «черная зависть»).

Не зря существует поговорка: «Надо иметь «яхь», но никак нельзя иметь «хьаг1».

В народе говорят, что мужчина ко всем другим имеет «яхь», то есть хочет быть если не лучше, то уже, конечно, не хуже других, достойным уважения. Но вместе с тем тот же муж­чина не имеет «яхь» по отношению к своему сыну. Он является единствен­ным исключением, поскольку отец всегда желает, чтобы сын превзошел даже своего отца, не говоря уже о других. Человек, имеющий «яхь», должен успешно продвигаться впе­ред ценою своего труда, старания, но никак не стремиться возвыситься через ущемление других — это непреложное правило. Нарушающие его заслуживают осуждения.

(б/югородство)

Значимой категорией ингушского характера и поведения является «эздел» — в переводе означающая «благородство». Это понятие каса­ется как происхождения человека, так и его личностных качеств. На рубеже XIX — XX веков в ингушском быту были еще довольно сильны подразделения по значимости ингушских родов — фамилий. Эти под­разделения сошли почти на нет уже в наше время, когда о них сохраня­ется лишь память. Хотя ингуш не прочь иногда кичиться, говоря, что в его народе не было князей и холопов, все же нельзя сбрасывать со счетов, что внутри ингушского общества еще в указанное время под­разделения родов соблюдались и учитывались при заключении родства. Это деление начало отмирать как раз на рубеже XIX — XX веков, когда ингуши вновь стали осваивать равнинные земли и старые социальные подразделения, имевшие место в горах, стали нарушаться. Именно после этого и зародилась, по всей видимости, следующая старинная ингушская легенда:

Дарьяльскоеущелье. Художник И. Н. Занковский

Генерал-майор Сосланбек Бекбузаров

— Кто? — У-у-у… Большой человек. Сам хан. — Ну, а выше его еще кто есть? — Есть. Но только далеко… Сам падишах… — Та-ак… — протянул удивленный ингуш. — Ну, а выше падишаха кто — нибудь есть? — Кто же может быть выше падишаха? Один только Аллах и пророк Магомет… — А-а-а… Ну, вот ваш падишах нам равный человек. У нас тоже, как и у него, кроме Аллаха, никого нет старше…» (18, 438) В конце XIX — начале XX веков понятие «эздел», как социальное явле­ние (происхождение), стало уходить в прошлое, в новое время «эздел» осмысливается как благородное поведение личности. Теперь понятие «эзди саг», благородный человек, стало поведенческим эталоном. На­родная мудрость гласит: «Даже будучи в глухом лесу, человек обязан соблюдать «эздел» — благородство, хотя бы и перед самим собою». Ин-

«В далекие от нас вре­мена у одного ингуша го­стил приезжий. Во время ужина ингуш, услышав несколько раз от гостя слово «бек», спросил его о значении этого слова. Гость объяснил и в свою очередь спросил ингуша об их беках и князьях. Услышав гордый ответ о том, что среди ингушей господ нет, гость весьма удивился и взволнованно спросил: — Кто же вы такие, если живете без господ? — Мы? — переспросил ингуш. — Сейчас объяс­ню. Есть у вас кто-либо выше бека? — Как же, есть… — ска­зал удивленный гость.

Весьма щепетилен ингуш и в отношении чести — «сий». По народ- ным воззрениям, это то, что постоянно необходимо оберегать. Тут, пожалуй, будет уместным вспомнить следующую народную притчу — «Утерянную честь не вернуть». «Когда-то дружили Вода, Ветер, Огонь и Честь. Они всегда были вместе, но как-то им необходимо было на время разойтись, чтобы каж- дый мог заняться своими делами. При расставании стали они рассу- ждать, как им най- ти потом друг дру- га. Вода сказала, что ее можно най- ти там, где растет камыш. Ветер ска- зал, что он всегда находится там, где трепещут листья. Огонь отметил, что его можно найти Семья Яндиевых, начало XXвека

гуш, желающий иметь о себе добрую славу, обязан соблюдать «эздел» всег­да и во всем: в отношениях с людьми, при приеме пищи, в соблюдении мно­гих норм этикета. «Внутреннее (не показное) благородство крепче ска­листого берега». («Сих лета эздел — бохаргбоаца лоаман берд».) Естественно, что характеру ин­гуша присущи и такие общечелове­ческие качества, как откровенность, чуткость, дружелюбие, щедрость и др. Разница может быть только в том, что все это ингуш понимает несколь­ко по-своему, и охарактеризовать эти поведенческие нюансы довольно сложно.