В рассматриваемое время чеченцы и ингуши проживали как в горах, так и на равнине. Территория Чечни занимала восточную часть Северного Кавказа. На северо-западе Чечня граничила с Малой Кабардои, далее граница шла по правому берегу реки Терек от станицы Галюгаевской до укрепления Амир-Аджи-Юрт. На северо-востоке граница Чечни проходила рядом с Горячими колодцами, неподалеку от селений Дев-летгирей-Юрт и Брагуны до земель кумыков. Восточная граница Чечни проходила рядом с землями кумыков по Качка-лыковскому хребту; река Акташ и Андийский хребет отделяли ее от дагестанского общества Салатау. На юге склоны Главного Кавказского хребта отделяли земли Чечни от Нагорного Дагестана и Грузии, а на западе — от земель ингушей рекой Фортангой до впадения ее в реку Сунжу. На западе Чечня граничила также с Осетией по Главному Кавказскому хребту, главным образом территорией между реками Терек и Камби-леевка/
Наиболее ранние и довольно-таки подробные сведения о границах расселения чеченских и ингушских обществ в ХУШ веке сообщает западноевропейский исследователь-путешественник Якоб Рейнеггс, побывавший в конце XVIII века во многих регионах Кавказа, и, в частности, в Чечне и Ингушетии. В своих описаниях Я. Рейнеггс, говоря о местах проживания чеченцев, в частности, отмечает: "… Поколение (обще
ство — Ш. А.) Басли поселилось на правом берегу реки Сиунче и сею рекою отделяется оно не только от соседей своих Алти, но и от другого соседнего народа, который щитает в себе 1200 родов и называется Четчен. Сии Четчены вдоль по горе и по реке Сиунчи весьма далеко к востоку простираются. Они бы в рассуждении множества могли занять и иные страны, но удержаны от другого поколения Кигги, состоящего из 700 дворов, и для того оба сии народы реку Витунь имеют границею между собою. Напротив того, между реками Тереком и Яксаем весьма далеко к северу они распространились и селения их названы по имени нового их поколения или по тому месту, на котором они жить расположились. Как то при реке Аргуне находятся Большая и Малая Атага, народ из 1100 дворов состоящий. Поколение Топли щитает в себе 200 дымов, а Бара-гун деревня, лежащая при теплицах, сего же имени, состоит из 300 дворов. При ручье Балсу находится деревня того же имени, кое получили они от великого множества пчел, которых там находят, а с ней граничит другое поколение Гиги, которое содержит в себе только 250 дворов. В оной стране находятся еще четыре другие поколения: Чеви, Гачиаул, Шал-ли и Сагунти, но оные произошли от татарского роду, ибо они чеченского языка разуметь не могут.
400 родов из оных живут в соседстве с деревней Гребенских казаков, состоящею из 150 дворов на берегу реки Терека".2
Якоб Рейнеггс высказывает также весьма интересные суждения о местах проживания и расселения ингушей в конце ХУШ века. Так, например, он указывает, что "на правом берегу реки Терек, на северо-западной вершине восточного Кавказа и по всем около него лежащим горам живет народ, называемый Инкучь, который из Мадшара начало свое выводит; в соседстве с ним с южной стороны обитают кисты, нежели самые суть сии народы, о которых Плиний под именем гнетов, а Моисей Хоренский под именем Хустов упоминают. По крайней мере они суть из числа древнейших кавказских жителей, ибо язык их в употреблении у большей части тех народов, которые на наружных горах к N. О. поселились. Кисты простираются до берегов Терека, а к востоку граничат они с другими народами, называемыми карабулаки; оные живут уже на
высочайших горах и распространяются к востоку по долгой долине, даже до соседнего пограничного народу, который называется билитли. Сии билитли граничат к западу с инкуча-ми и рекою Кумбалеи, между собой разделяются от правого берега реки сей даже до источников реки Сиунче продолжились поколение Алти, которое 200 дворов в роде своем считает".3
Конечно, сведения из процитированного нами источника Я. Рейнеггса, касающиеся этнических названий и происхождения отдельных вайнахских обществ, селений и рек на территории Чечни и Ингушетии в рассматриваемое время вызывают определенные сомнения, но при критическом анализе и в сопоставлении их с другими источниками и материалами о чеченцах и ингушах в XVIII в. они могут дать более достоверные и исчерпывающие ответы.
Определенного внимания заслуживают сведения о границах расселения чеченцев и ингушей в конце XVIII — начале XIX в., сообщаемые исследователем С. Броневским. Он, в частности, указывает, что "Чеченцы, называемые также от сосед-ственных народов мичкизами, граничат к северу с селениями гребенских казаков, отделяемыми Тереком; к западу с бра-гунским владением, с Малой Кабардою, и ингушами и кара-булаками; к полудни с снежным хребтом гор; к востоку с Андийским и Аварским владениями, входящими в Лезгистан, и с аксаевскими кумыками, от коих отделяются рекою Аксаем. Земли их по Тереку, заключенные между устьями Сунжи и северо-восточным изгибом Аксая, верст на тридцать расстояния, расширяются к высоким горам на полдень, имея крайними пределами на восток вершины Аксая и на запад вершины реки Фартама. Левый берег Аксая весь принадлежит чеченцам; нижняя часть сей реки, параллельно с Тереком текущая, находится во владении аксаевских кумыков. Начиная от средних и нижних частей правого берега Сунжи, заселенных чеченскими деревнями, … Сунженские реки протекают через их земли…".4
Называя данные о границах расселения ингушей, С. Бро — невский замечает также, что "ингуши, называемые также кисты, галгаи, сильное кистинское колено, имеют главные жилища свои вдоль по Кумбулеи впадающих в нее ручьям до высоких гор, также по вершинам Сунжи и по Сунженской реке Шадгир или Оссае, находясь таким образом между Малою Кабардою и Чеченцами. Селения ингушевские начинаются в нескольких верстах на восток от Владикавказской кре
пости в предгорьях, пересекаемых возвышенными равнинами, и оттуда расширяются далее на восток и на полдень по берегам Кумбулея, Сунжи и Шадгира неопределенною чертою. Они сами себя называют ламур (горный житель)".5 И далее С. Броневский указыпает, что ингуши "живут по правому берегу Терека, в высоких горах, против Осетинского колена тагауров… Бесплодные земли их, лежащие на известковых и шиферных горах, большею частью обнаженных в виде скал, простираются от Владикавказской крепости до Дарьяла, где начинается грузинская граница, и следовательно на тридцать верст расстояния".6
Одновременно С. Броневский сообщает сведения о границах расселения наиболее крупного и могущественного для того времени племени чеченцев и ингушей — карабулаков. "Кара — булаки небольшое колено, — указыпает автор, — живут у истоков Сунжи по Сунженским рекам Шадгир (Оссае) и Фонтам; граничат на западе с ингушами, на востоке — с чеченцами".
Безусловно, сведения начала XIX века, сообщаемые исследователем С. Броневским о границах расселения чеченцев и ингушей, хотя и не во всем безупречны и достоверны, однако как фактический материал, с учетом их критического анализа они представляют также определенную научную значимость.
В начале XIX в. по определению дореволюционного исследователя Д. А. Милютина территория Чечни и Ингушетии составляла в общей сложности около 14 тыс. кв. км. Из них Чечня занимала более 10 тыс. кв. км, из которых около половины ее территории была гористая, а другая половина — равнинная. Площадь^ занимаемая Ингушетией, несколько превышала 3 тыс. кв. км.
В физико-географическом отношении Чечня и Ингушетия в рассматриваемое время делились на четыре зоны: высокогорная, горная, предгорная и равнинная. В высокогорной зоне
климат суровый, горы покрыты снегами и ледниками. К северу горы понижаются, появляется растительность. Долины покрыты слоем чернозема; здесь много пастбищ. Основное занятие жителей этой зоны — скотоводство. Осенью здесь рано
9
выпадает снег, и стада спускаются в низины.
В горной зоне преобладают гряды и отроги, которые покрыты толстым слоем чернозема и лесами. В народе их называют "Іаьржа лаьмнаш" — Черные горы. Черные горы — самая живописная часть Кавказа, Перед взором человека здесь встают горы, изрезанные извилистыми балками, с речками прозрачной воды и ниспадающими водопадами с весьма значительных высот. В лесах этой зоны растут такие деревья как дуб, чинара, бук, граб, липа, ясень, высокогорный клен, карагач, орешник, а также дикие фруктовые деревья: яблоня, груша, кизил, слива. На полях горцы сеяли пшеницу, кукурузу, просо и ячмень. В лесах произрастает много разных трав и растений, среди которых есть и целебные.10
Предгорная зона Чечни и Ингушетии ровной лесистой полосой тянется до самой Сунжи. Она обильнее природными богатствами, земля здесь плодороднее нежели в горах, много фруктовых деревьев. Климатические условия благоприятствуют здешним теплолюбивым южным растениям.11
Почти третью часть территории Чечни и Ингушетии составляли леса. Леса здесь богаты строевыми породами деревьев. Лес играл большую роль в хозяйстве чеченцев и ингушей. Из него горцы изготавливали части плуга, горские бороны, сохи, лари, сапетки, санки, кадушки, вилы, грабли, повозки. Лес служил для строительства домов, а также в качестве топлива и шел на продажу. Говоря о разнообразных породах деревьев, растущих в Чечне, И. А. Гюльденштедт, в частности, указывает, что "между устьями Аргуна и Джалки находится равнина, усаженная густым лесом, состоящим большею частью из дуба, грабины, или — ма и из обыкновенного кустарника по Тереку растущего. Из илима казаки делают себе лодки для плавания по Тереку".12 Другой исследователь Я. Рейнеггс, побывавший в горной Чечне и Ингушетии, сообщает, что в горах Ишушетии он встречал "прекрасные дубовые рощи", в то время как чеченские земли вообще "наполнены дремучими лесами".13
Равнинная зона включает в себя пространство между Тереком и Сунжей и образует Терско-Сунженскую равнину, которая прерывается параллельно текущими реками Сунжей и Тереком. Земля между этими реками почти безводная, здесь нет больших рек, кроме Ачки-хи, или речки Нефтянки. Река Сунжа берет свое начало в отрогах Кавказского хребта, течет в северном направлении до Назрани, здесь поворачивает на восток, прорезая Терский хребет и в 3-х верстах ниже села Брагуны впадает в реку Терек. Длина реки Сунжи 220 км. По реке Сунже чеченцы и ингуши сплавляли лес в Кизляр. Одной из крупных рек Чечни является река Аргун, образующаяся от слияния двух рек: Чанти-Аргун и Шаро-Аргун вблизи села Дачу-Барзой и впадающая в реку Сунжу.
Кроме Сунжи, Терека и Аргуна в Чечне есть и другие реки. Так, в Малой Чечне, беря свое начало из Черных гор, текут реки Фортанга, Гехи, Мартанка и Гойта. Река Гойта делит Чечню на Большую и Малую. В большой Чечне, беря свое начало из Андийского хребта и его отрогов, текут реки Джалка, Хулхулау, Гудермес (Гумс) и Аксай.
В пределах Ингушетии после впадения в нее Ассы течет река Сунжа на расстоянии 50 верст. Река Камбилеевка течет из лесистой котловины Передового хребта, образуясь из 9 потоков, сходящихся близ сел. Ангушт. Характерная особенность ее: из 72 верст 53 версты река Камбилеевка течет по территории Ингушетии и в ней полностью отсутствуют ледниковые воды. Река Асса на расстоянии 63 верст проходит по Ингушетии, беря свое начало из главного хребта в Хевсуретии и с горы Архотис-Мта, и впадает в Сунжу около сел. Закан-Юрт. Река Фортанга является притоком Ассы. По ней проходит граница между Чечней и Ингушетией.15
Разнообразны климатические условия Чечни и Ингушетии. В высокогорной части Чечни климат резко континентальный, зима зуровая. По мере удаления от снежных гор климат становится мягче, теплее. Зима на Чеченской равнине короткая и не очень холодная. В горах снег, как правило, выпадает в начале ноября, а на плоскости — в середине декабря. В середине февраля месяца обычно снег исчезает.16
Климат на равнинной и предгорной части Ингушетии так-
и Ингушетии. Самый крупный зверь — медведь. Его любимыми местами обитания служат глухие леса и узкие, заваленные
же резко континентальный. В горной же части он характеризуется коротким жарким летом, сухими сильными ветрами и благодаря высокому положению над уровнем моря, суровой, продолжительной зимой с холодными ветрами. Кроме того, в летние месяцы здесь наблюдаются резкие переходы от температуры дня к температуре ночи: дни стоят жаркие, ночи прохладные…17
Далеко неоднообразны и почвенные условия Чечни и Ингушетии. Чеченскую равнину составляет преимущественно черноземная почва (Іаьржа латта). Плодородные почвы Чеченской равнины в XVIII веке способствовали началу интенсивного развития земледельческой отрасли чеченцев. Чеченская плоскость, — сообщает К. Самойлов, — является чуть ли не самой плодородной частью всего Северного Кавказа.18 Безусловно, хорошие природно-климатические условия Чечни и Ингушетии и исключительное трудолюбие местного населения способствовали развитию здесь самых разнообразных отраслей хозяйства.
Наряду с живописнейлими и богатыми растительностью и хорошими плодородными землями равнинной частью Чечни и Ингушетии, дававшей горцу возможность успешно заниматься земледелием и скотоводством, одновременно существовала дикая горная часть, где практически отсутствовали какие-либо условия для ведения хозяйства. Так, немецкий исследователь М. Энгельгардт, побывавший в сентябре 1811 года в Ингушетии, указывает: "Чудесные долины, частично котлообразные и окруженные высокими горами, открывались к югу от наших ног: их поверхность была украшена прекрасными лугами, их склоны были покрыты буковыми и еловыми лесами".19 И далее, описывая долину, расположенную в бассейне реки Ассы, он пишет: "Эта долина самая красивая, какую я видел на Кавказе. Роскошная растительность украшает склоны, белые известковые скалы просвечивают из многообразной зелени и взгляд скользит над кольппущимися верхушками деревьев, которые закрывают шумящую Ассу, далеко в плодородную долину которая закрывается горной цепью у северного горизонта". 0
Богат и разнообразен животный мир горных лесов Чечни
буреломом, скалистые ущелья. На опушках и лесных полянах можно встретить косулю. Много в лесах диких кабанов. В глухих балках живет лесной кот. Здесь же изредка встречается рысь; в горных лесах обитают волк, лисица, заяц, олень, серна, лань, куница лесная и каменная, шакал, барсук, ласка. Один из современников грузинский царевич Вахушти, рассказывая об Ингушетии (Дзурдзукетии и Глигвии) XVIII века, в частности, писал, что из зверей здесь водятся: олени, серны, лани, рыси^ лисицы, волки, шакалы, барсуки, медведи, зайцы и др. Достаточно много водится птиц в горных лесах Чечни и Ингушетии. Здесь живут зяблики, пеночки, синицы, снегири, поползни, дятлы, дрозды, сойки, совы/
Издавна Чечня и Ингушетия славятся полезными ископаемыми, нефтяными и минеральными богатствами. Наиболее ранние сведения о наличии нефти в крае относятся к 1653 году, когда во время осады Сунженского острога персидскими войсками в качестве горючего средства была использована нефть, добытая, по-видимому, из источников недалеко от аула Мамакай-Юрт, (вблизи нынешнего г. Грозного, и, в частности, селения Брагуны и др.). Об использовании в XVIII веке местными жителями нефти свидетельствуют лейб-медик Петра I Г. Шобер (1718 г.), географ-экономист Иван Кириллов, академики И. Г. Гмелин, И. А. Гюльденштедт, П. С. Паллас и др., которые побывали в это время в Чечне и Ингушетии. Они отмечали, что местными жителями (чеченцами, ингушами и казаками) нефть используется для бытовых нужд: освещения, смазки колес телег и как лечебное средство.23
Чечня и Ингушетия также были богаты различными полезными ископаемыми. Вайнахи издревле занимались добыванием различных металлов. Еще в XVT веке русский стрелец Девятко Савельев ездил из Терков покупать свинец в горы Ингушетии.24 Академик П. Г. Бутков сообщает, что, когда в 1769 г. Российская Берг-Коллегия направила экспедицию для разведки руды в горах, то "кистинцы предлагали свои услуги в сем предприятии".25 Академик И. А. Гюльденштедт также свидетельствует, что во время его поездки "показывали ему небольшие штуфы свинцового блеска, медной лазури и медной сини, со вкрапленною серою рудою, которые, по свидетельству тамошних жителей, были выкопаны возле сего храма".26 Относительно уезда Мереджой, он сообщает, что здесь находятся медные прииски.27 "Свинцовое серебро, содержащее блески и серные колчеданы, появляются в сложной горной породе, различными, а особливо четырьмя жилами в Ки — стенской провинции в Галгаевском округе при реке Ассае, между деревнями Ассай и Жейрехи"28, — сообщает далее И. А. Гюльденштедт. Исследователь С. Броневский в начале XIX в. отмечает, что "в Ингушевских горах известны следующие руды: свинцовый блеск, медная синь, медная зелень с жилками поблеклой медной руды серебро содержащей, упоминаемые И. А. Гюльденштедтом". И далее продолжает автор, что "в архивах есть сведения, что за несколько лет прежде (1767 г.) доставленные из Кистинских и Осетинских гор пробы руд в Госу — дарственную Берг-Коллегию признаны в свинце и серебре не уступающими Нерчинским рудам".29 Иностранный исследователь Я. Рейнеггс замечает, что кистинские, ингушские горы состоят из дикого гранита и камней, покрытых железистой, глинистой и мергелевой землей; недалеко от кистинских границ находится отверстие шириною в 260 футов, наполненные серой и окаменелой глиной. Из глины горцы "изготавливали всякого рода водяные и питейные сосуды…". На востоке Ингушетии существовали яшмовые пещеры, где встречались весьма хорошие "яшмы с черными, зелеными и желтыми пятнами". Более того, в Ингушетии Я. Рейнеггс видел свинцовую руду, вышедшую наружу.30 По утверждению того же автора, горы Чечни содержат в себе чистую известь, а в длину по всей гористой цепи находятся весьма верные признаки твердого каменного угля. К западу же, на левом берегу р. Сунжи, — замечает далее Я. Рейнеггс, — находятся несколько "изобильных черных ключей горного масла (нефти-Ш. А.), которые смогут быть весьма полезны для доходов государственных"; в 25 верстах от реки Сунжи находится "весьма горячий серный ключ", имеется здесь также сера и т. д.31
В рассматриваемое время в Чечне и Ингушетии имелись еще и соляные копи. Об этом сообщает один из западноевро-
пейских путешественников — исследователей П. С. Паллас. В земле ингушей, — говорит он, — есть очень мощный соляной источник; его вода, как говорят, столь насыщена солью, что два ведра воды из него дают ведро соли; этот источник небольшим ручейком впадает в реку Фортангу".32
Точных данных о количестве населения Чечни и Ингушетии как в горах, так и на равнине за XVIII век практически не представляется возможным назвать из-за отсутствия цифровых сведений. Однако дореволюционные источники первой половины XIX века называют различные, а порой и противоречивые сведения и цифровые данные о численности чеченцев, ингушей и других вайнахских этнических групп, проживавших в различных обществах Чечни и Ингушетии в XVIII веке. Особенно это касается горных обществ Чечни и Ингушетии, о которых русские и зарубежные источники, по всей вероятности, не располагали более или менее точными сведениями о численности населения вплоть до начала Кавказской войны. Поэтому данное обстоятельство приводит нас к необходимости пользоваться в данной работе сведениями источников за первую четверть XIX века.
Как известно, в прошлом среди определенной части жителей отдельных этнических групп чеченцев и ингушей как в горах, так и на равнине, исторически, географически и экономически тяготевшие друг к другу, происходил динамический процесс их ассимиляции. Ввиду этого местным исследователям представляется чрезвычайно сложным и трудным определить, какие именно из известных нам горных обществ Чечни и Ингушетии явились главной основой складывания в дальнейшем как чеченского, так и ингушского этносов. Известно, что таким путем одно из вайнахских обществ — карабу — лаки (орстхоевцы) в прошлом частью растворились среди чеченцев, а частью — среди ингушей. Большое количество кара — булаков в 60-х годах XIX века, после окончания Кавказской войны, переселилось за границу. Поэтому не случайно, что дореволюционные исследователи обоснованно считали, что всякое деление между чеченцами и ингушами условное, ибо в сущности это один народ, который в силу исторических условий и политических устремлений царских властей на Кавказе оказался изолированным в некоторой степени друг от друга (в частности, в пору движения горцев Северного Кавказа под предводительством шейха Мансура в 1785-1791 гг. и имама Шамиля в 1834-1859гг.).
Наиболее ранние сведения о численности чеченцев и ингушей в рассматриваемое время мы находим у западноевропейских путешественников-исследователей, членов Российской Академии наук И. А. Гюльденштедта, И. Г. Георги, Я. Рейнег — гса и др., побывавших на Северном Кавказе, и, в частности, в Чечне и Ингушетии. Так, И. А. Гюльденштедт отмечает, что "округ ингушевцев и кистов… может выставить по примерному исчислению около 5000 военных людей".33 Я. Рейнеггс сообщает по этому поводу следующее: "Во время военное, когда они обыкновенно совокупляются вместе…, чечены, считая со всех их поколений, выставляют против неприятеля 10000 человек…, сила ингушей состоит в 4000-х воинах, кисты имеют 1800 человек, а карабулаки — 1000 человек".34 Исследователь И Г. Георги также указывает, что "чеченги (чеченцы — Ш. А.) живут в кистинской чеченской округе по Аргуну и Тереку, и могут поставить до 5 000 конницы".
Конечно по данным И. А. Гюльденштедта, И. Г. Георги и Я. Рейнеггса вообще невозможно определить общее количество чеченцев и ингушей. Но если исходить даже из того, что на семью из 5-7 человек населения мог приходиться один воин, то вряд ли и в этом случае число чеченцев и ингушей могло составлять 35-50 тысяч человек.
Более правдоподобные сведения о численности ингушей в XVIII веке можно считать у дореволюционного исследователя П. Г. Буткова, хотя и по нему также трудно судить о точном количестве данного народа. Так, например, автор сообщает, что равнинные ингуши, жившие по берегам р. Камбилеевки и известные в русских источниках как Большие или Старые ингуши, составляли 19 деревень, а Малые ингуши, расположенные на реке Шалха — 5 деревень, Все они составляли 24 деревни с общим числом 2000 дворов, рассеянных маленькими деревнями от 20 до 30 домов в каждой. Позже они переселились в урочище Назрань и стали известны в русских источниках под названием "назрановцы". Галгаи, жившие в горах, имели 12 деревень. Джераховцы жили в 15 деревнях, количество которых в каждой деревне составляло по 5 дворов. В 1802г. джераховцы могли выставить до 300 человек вооруженных. Карабулаков было 300 дворов, и обитали они при вершинах Сунжи, по рекам Осай или Васай-су и Бал-су, в Черных горах, а аккинцев — около 200 дворов в 5 деревнях…36
В Актах, собранных Кавказской археографической комиссией (АКАК), также содержатся некоторые сведения о численности ингушей в начале XIX века. Они, в частности, сообщают о том, что всего населения ингушей составляло в 1810 году более 7 тысяч душ.37 При этом приходится считаться с возможностью, что здесь называется численность т. н. Галгай — чие, т. е. жителей Ассинского ущелья. В это число, по всей вероятности, не включались ингуши Джераховского ущелья, т. е. назрановцы.
На основе сведений, собранных из различных устных и письменных источников, исследователь С. Броневский в начале XIX века называет приблизительное количество чеченцев, кистин — цев, ингушей и карабулаков, а именно: чеченцев мирных и независимых — 20000 дворов или семей, а кистин-ингушей-кара — булаков и пр. — 15000 дворов или семей.38 И далее С. Броневский указывает, что все ингушские общества, отдельно взятые, могут выставить пять тысяч вооруженных людей. "Следовательно, — говорит он, — население Ингушевской земли должно быть не менее 5000 дворов и вероятно несколько более".39 Правда, через несколько страниц тот же автор называет другие, несколько противоречивые цифры. Так, в частности, по Ингушетии он сообщает, что "все вышеупомянутые Кистинские колена (общества — Ш. А.), вместе с неизвестными, за исключением чеченцев, собрать могут до 12000 худо вооруженных воинов".40 Относительно сведений по Чечне С. Броневский указывает следующее: "Из всех чеченских отделений (обществ — Ш. А.) собраться может до 15000 вооруженных людей; из чего заключить должно, что население чеченской области простирается до 20 000 дворов".41 Если принять в расчет, что на один двор или семью приходится 5-7 человек, то общее число чеченцев и ингушей по подсчетам С. Броневского составляло соответственно: чеченцев — 100000-140 000 человек, а ингушей — 75000-105000
человек. По видимому, автор ошибочно называет здесь в общем количестве ингушей всех жителей кистинских обществ и карабулаков.
Другой дореволюционный исследователь А. М. Буцковс — кий, говоря о численности дворов отдельных ингушских обществ в начале XIX века, в частности, указывает, что ингуши составляли в это время 1 367 дворов, кистинцы — 482 и кара — булаки — 488 дворов.42 Если исходить из расчета 5-7 человек на одну семью или двор, то общее число населения ингушей, кистин и карабулаков должно было насчитывать от 11 ООО до 16 ООО человек, что, безусловно, на наш взгляд, не могло соответствовать действительности.
В значительной мере более полные и относительно достоверные сведения о численности чеченцев и ингушей в рассматриваемое время мы обнаруживаем в официальных источниках царской администрации на Кавказе в 20-3 0-х годах XIX века. Это был период активного продвижения царизма на Северный Кавказ, и, в частности, в Чечню и Ингушетию. Так, царский офицер Д. А. Милютин, который служил в это время в отдельном Кавказском корпусе в качестве офицера Генерального штаба и по долгу службы бывал в это время в Чечне, называет 1829 г. в Надтеречье и Затеречье 16 селений чеченцев, в которых находилось от 1700 до 1900 дворов с общей численностью до 5,5 тысяч человек мужского пола. По берегам реки Сунжи, не считая ингушских селений, было расположено 70 чеченских селений. Менее населенными, считает автор, являлись равнинные земли за рекой Сунжей, где находилось 10 селений и более 30 хуторов.43
В восточной части Чечни 17 чеченских селений находилось на Кумыкской плоскости. Качкалыковские селения вайнахов располагались на восточной стороне Качкалыковского хребта и насчитывали до 3 тысяч человек мужского пола. По соседству с ними в 12 селениях проживали мичиковцы с числом до 6 тысяч человек мужского пола. В горных районах Чечни, в основном в верховьях рек Ярыксу, Ямансу, Аксай и Хулху-лау в 34 селениях жили ичкеринцы и насчитывали до 5 тысяч человек мужского пола. Более или менее крупными населенными пунктами, кроме главного Веной, являлись Зандак,
Аллерой, Центорой, по 30-40 дворов насчитывалось в селениях Белетли (Билты — Ш. А.), Саясан, Ахшипатой, Эрсен, Ведень, Черми, Гуна. Менее 30 и более 10 дворов насчитывалось в чеченских селениях Гендерхой (Гендергеной — Ш. А.), Дар-го, Белгатой, Гурдали (Гордали — Ш. А.) и др.44
"К западу от ичкеринцев в горах по ущелью Джалки и Аргуна, — сообщает далее Д. А. Милютин, — жили Чарбили (Чеберлой — Ш. А.), Шубурды и Шатойцы". Автор называет весьма приблизительное число жителей данных горных обществ. К примеру, чеберлойцы составляли около 3 тысяч человек мужского пола. Значительная часть чеберлойцев проживала в хуторах, которые близко располагались друг от друга, составляя как бы одно селение под общим названием.45 Основной недостаток сведений, сообщаемых Д. А. Милютиным, заключается в том, что автор совершенно не учитывает и не анализирует численный состав женщин и детей как в горах, так и на равнине Чечни.
Довольно краткие сведения о численности населения горных обществ Чечни дают источники 30-х годов XIX века. Так, в обществе Напгхо в это время насчитывалось 200 дворов и 1 тысяча жителей; в обществе Терело было 13 населенных пунктов с 200 дворами; в обществе Митхо было сосредоточено 16 селений с 161 двором; в обществе Майсты — три населенных пункта и 72 двора; в обществе Чанти по р. Аргуну — 7 селений
1 л г 46
и 135 дворов.
Ценные сведения на основе анализа источников 30-х годов XIX века о двух чеченских горных обществах Малхиста и Майсты сообщает современный исследователь Н. Г. Волкова. Так, в Малхистах находилось 11 селений со 174 дворами, численность которых достигала 1,5 тысячи человек. . По сравнению с Малхистами в Майстах значительно меньше было и число населенных пунктов, и соответственно число жителей в них. Все села Майсты располагались по правому берегу реки Аргуна — ручью Майсты и число жителей в них составляло 200 человек. В горном обществе Нахаша имелось 6 селений с общей численностью 75 дворов, в Терлоевском обществе насчитывался 21 населенный пунк со 163 дворами.48
Будучи начальником 21-й пехотной дивизии и левого флан-
цев, проживающих в горах, т. е. ичкеринцев — 15000 человек, чабуртлинцев (чеберлоевцев — Ш. А.) — 7000 человек, шубу-зов
га Кавказской Линии в 1830г. царский генерал барон Р. Ф. Розен также предпринял попытку собрать сведения о численности равнинных и горных чеченцев. Так, говоря о чеченцах, живущих на Тереке и по обеим сторонам реки Сунжи, а также на других вытекающих из гор реках и впадающих либо в Сунжу, либо в Терек, автор делит их на ряд обществ под названием: собственно чеченцы, или мичигизы, качкалыковцы, мичиковцы, ауховцы и карабулаки. "Число жителей мужского пола, покорных и непокорных, — указывает Р. Ф.Розен, — примерно по собранным сведениям, полагать можно до 35000 душ, в сем числе покорных правительству до 22000 душ. Число вооруженных простирается: покорных до 9000 человек и более, непокорных — до 7000; конных в том числе более половины. Горные чеченцы — ичкеринцы — составляют особенное общество, — сообщает далее автор, — и имеют около 5000 душ мужского пола…, число вооруженных их простирается до 2000 человек, в числе коих больше половины конных, а общество племени чабуртлы (чеберлой — Ш. А.), расположенное по соседству с ичкеринцами и Андиею, состоит из 3000 душ жителей мужского пола".49
Почти в это же время подсчеты численности населения Чечни произвел другой дореволюционный исследователь, офицер царской службы И. И. Норденстамм. Он, в частности, отмечает, что по среднему исчислению из разновременно собранных им сведений в Чечне проживало в это время от 110 до 120 тысяч человек. При этом автор указывает, что данное исчисление (подсчет) весьма условное и, надо полагать, что на самом Д^еле фактическое количество населения должно быть больше.
Более подробные сведения о численности всех наиболее крупных обществ как горной, так и равнинной Чечни и Ингушетии приводятся в специальной "Ведомости о численности народонаселения Кавказа и степени их покорности царскому правительству", составленной кавказской администрацией в 1833 году. Согласно данной "Ведомости…" общее количество чеченцев и ингушей составляло 218 тысяч человек. Из них чеченцев, проживающих на равнине, насчитывалось 86000 человек, качкалыковцев и ауховцев — 14000 человек, чечен —
(шубутов — Ш. А.) — 5000 человек, пшехоицев (пешхоицев — Ш. А.) — 4000 человек, аккинцев — 6000 человек. Всего чеченцев 157000 человек. От общей численности населения Чечни и Ингушетии ингуши, проживающие как в горах, так и на равнине, составляли 46000 человек. Из них кистинцев -27000 человек, цоринцев — 1200 человек, галгаев — 4800 человек, галашевцев — 2000 человек, назрановцев — 11000 человек. Общество карабулаков насчитывало 15000 человек.51
По все вероятности, в данную "Ведомость.." не вошли некоторые чеченские и ингушские горные общества, не выразившие своей лояльности царской администрации. Кроме того, надо полагать, что под кистинцами в данном случае официальные власти в равной мере подразумевали как представителей отдельных горных обществ Чечни, так и Ингушетии, ибо строгого этнического деления кистинцев на чеченцев и ингушей, по-видимому, в рассматриваемое время не существовало.
Известный современный этнограф Н. Г. Волкова, исследовавшая динамику численности вайнахских народов до начала XX века, сообщает, что население Чечни (горной и равнинной части) в 1830г., кроме жителей брагунского и ауховского обществ, составляло примерно 131 000 человек.52 Конечно, эти сведения также являются приблизительными.
С древнейших времен коренными жителями Чечни и Ингушетии являются чеченцы и ингуши с их локальными группами, а также карабулаки. За пределами Чечни и Ингушетии, на территории нынешней Грузии в рассматриваемое время проживали родственные вайнахам народы "бацбийцы", переселившиеся "на южные склоны Кавказского хребта не позднее XVI столетия и в течение длительного времени развивавшиеся в русле культурно-экономической и политической жизни Грузии",53 а также группа чеченцев под названием "кисты". Все эти народы в прошлом имели общие исторические корни, а отсюда — общий язык, культуру, быт и религию.
Чеченцы и ингуши принадлежат к восточной (дагестанонахской) группе иберийско-кавказской языковой семьи Последние достижения науки позволяют говорить о более глубоких культурных корнях происхождения общекавказского этнического субстрата, уходящего своими основами еще в неолитическую эпоху. Если происхождение вайнахского народа, — указывает известный кавказовед Е. И. Крупнов, — не отрывать от всей проблемы происхождения иберийско-кавказско-го этноса, то с большей долей уверенности можно говорить о местном, автохтонном_развитии всех народов на Кавказе уже с Ш тысячелетия до н. э.
Наиболее ранние свидетельства о далеких предках чеченцев и ингушей-гаргарах (гегарах — Ш. А.), живших на северных склонах Кавказского хребта в Керавнских горах, приводятся в "Географии" Страбона (I в. до н. э.) и в "Естественной истории" Плиния Секунда (1в. н. э.). Страбон пишет, что "… амазонки живут рядом с гаргареями, на северных предгорьях Кавказских гор, называемых Керавнскими".
Гай Плиний Секунд также локализует гаргареев на Северном Кавказе, но называет их "Гегарами".55 В 80-х годах XIX в. и в начале XX в. Этот тезис был высказан П. К. Усларом и К. Миллером, а в советское время — Н. Ф. Яковлевым, Е. И. Крупновым, Л. А. Ельницким, И. М. Дьяконовым, В. Н. Гамракели и др. Так, например, Н. Ф. Яковлев писал: "Я думал, что в этих гаргареях и были представлены элементы, имевшие некоторое отношение к чеченцам. Это видно из того, что у чеченцев сохранилось самое слово "гаргар нах" — близкие люди, родственники.56 Местные ученые В. Б. Виноградов и К. 3. Чокаев в специальной статье, посвященной данной проблеме, отмечают, что "гаргареи" — несомненное производное от нахского термина "гергара" — близкий, соседний, родственный.57 Эти же авторы другой этнос под названием "хамекиты", впервые названный Страбоном в "Географии", локализуют в верховьях Ассинско- го ущелья, недалеко от нынешнего села Хамхи.58
Наиболее удачные и важные свидетельства о предках вайнахов донесли до нас и закавказские письменные источники раннего средневековья. Так, в известной "Армянской географии VII века" автора Анания Ширакаци содержатся древнейшие известия о прямых предках вайнахских племен — чеченцев и ингушей — "нахчаматьянах" и "кустах" ("кистах)", названных в "Географии" среди других народов, некогда обитавших в Азиатской Сарматии". Исследователь К. П. Патка — нов высказал предположение о том, что в слове "нахчамать-ян" может быть заключен древний вайнахский этноним -"Нахчо — мохк" — "Земля Нахчо" (легендарный предок чеченцев).60 В настоящее время данного положения придерживаются
профессора Ю. Д. Дешериев61, В. Б. Виноградов, К. 3. Чока-
ев и др.
В этой связи нельзя не обратить внимание на имеющее место в исторической литературе мнение весьма авторитетных и известных грузинских ученых академиков И. А. Джавахиш — вили и Г. А. Меликишвили об одном древнем вайнахском этнониме. Так, они считают, что известное в урартских источниках государство Цупани (Supani), к названию которого восходит позднее этноним "Софена", в древнеармянских источниках называется "Тсоп-к", что очень близко совпадает с названием одного из северокавказских племен — тсов. "Это — одно из чеченских племен, — утверждает Г. А. Меликишвили. Территория, занимаемая племенем "тсов"и локализуемая в центральной части Кавказского хребта, в древнегрузинских источниках упоминается под названием " Тсобена". "Ясно, что название этого северокавказского племени,- указывает далее Г. А. Меликишвили, — почти полностью идентично названию… области Софена — Supani (Sopani)". Таким образом, область "Цупани ("Цоп-к" по древнеармянским источникам и "Софена" — по античным источникам), расположенная к востоку от Малатии, на левом берегу Евфрата, близка с названием одного из северокавказских (чеченских) племен Цов".64
В более ранних письменных источниках прошлого и, в частности в грузинских летописях, также известны различные этнонимы собирательного характера, обозначающие чеченцев и ингушей в прошлом. Таким, например, является термин "дурзуки" (дурдзуки), который хронологически предшествует этнониму кисти (кистины). Первое упоминание имени "дурдзуки", согласно сочинению арабского писателя Ибн ал-Фа- киха и ал-Баладзори, относится к первой половине VI века, в котором сообщается "о строительстве Хосровом Ан^ширва — ном (VI) в Дурзукие 12 ворот и каменных укреплений".
Исследователь А. И. Шавхелишвили отмечает, что "дурд — зуки" обитали в районе ущелья р. Ассы и в верховьях рек Аргуна и Армхи, где употреблялся этот этноним до XVIII века.66 Профессор А. Н. Генко называл дурдзуков предками ингушей, а Е. И. Крупное высказался в пользу того, что этот этноним может в равной мере относиться ко всем нахским народам.68 Есть мнение ученых о том, что в силу исторической особенности кавказских племен в прошлом "дзурдзуки" и "ди — дойцы" были тесно связаны с обществом, занимавшим северные склоны гор.69 Грузинский источник ("Картлис Цховреба") прямо указывает о том, что дзурдзуки являлись данниками хазар.70
В VI веке упоминается название "дурдзуки" другим арабским писателем ал-Баладзори. Якут, написавший "Географический словарь" в 1227 г., использовав сведения из более ранних трудов (IX в.) об Ануширване, повторил те же сведения: "Он (Ануширван) построил также ^урдзукию с 12 воротами и на каждом из них каменный замок".
В XI веке этноним "дурдзук" впервые упоминается в трудах грузинских исследователей Леонтия Мровели и Джуан — шера, а позднее — в исторической хронике начала ХТТТ века. Леонти Мровели часто называет дудзуков, которые совместно с осами (аланами), дидойцами и леками (дагестанцами) выступали в качестве участников событий, происходивших на территории Картлии. Безусловно, между дзурдзуками и аланами существовали в те времена тесные связи и контакты, а потому их совместная борьба против арабов за овладение горными проходами Центрального Кавказа было общим стремлением как дзу^дзуков и алан, так и других этнических племен этого региона.
Сведения о дзурдзуках, приводимые другим грузинским исследователем Джуаншером, в целом совпадают с известиями арабских географов IX-XI вв. Так, в хронике 1204 года, в которой сообщается об отправлении царицей Тамарой войск для подавления восставших горцев, перечисляются области Дидоети, Пшав-Хевсурети и Дурдзукети. "Поскольку не подлежит сомнению, — пишет исследователь Н. Г. Волкова, — что в ХТТТ в. эта часть Кавказских гор была заселена вайнахами,
то, следовательно, термин "дурдзук" в грузинских источниках этого времени обозначал именно чечено-ингушское племя…"73
Наиболее ранние сведения еще об одном ингушском этнониме, являвшемся в свое время самоназванием народа, известны также в грузинских источниках первой половины XI века. Это этноним "глигви". Для нас представляют определенный интерес события, описываемые в это время в «Картлис Цхов — реба" — «Жизнь Грузии". Так, например, в грузинской хронике этого времени повествуется о грузинском царе Квирике (1010- 1029), который в это время назначил правителей в Ти-анети, Тушети, Дидоети, Дзурдзукети, Глигвети. Вахушти Баг-ратиони локализует Глигвети к востоку от Кист-Дзурдзуке-тии. Глигвов и кистов называет в своих документах и царь Вахтанг VI74. Как видим, разнообразные исторические свидетельства, сохранившиеся в древних исторических документах и источниках с названиями чеченских и ингушских племен — "нахче", "кусты", "дзурдзуки", "глигви", "галгай", позволяют говорить о вайнахах, как об одном из древнейших народов Кавказа.
Чеченцы и ингуши издревле называют себя общим объединяющим два этноса термином "вайнах" — "наш народ". В то же время чеченцы называют себя "нохчи", ингуши — "гіалгіа", аккинцы — "аьккхи" и карабулаки — "орстхой". Современные этнические названия — чеченцы и ингуши — под которыми данные народы стали известны в последние столетия, считаются относительно молодыми. Впервые термины чеченцы и ингуши появляются в русских источниках XVII-XVIII веков, а впоследствии они становятся известными в западноевропейских и грузинских источниках того же периода.
Считается, что этноним "чеченцы" происходит от названия селения "Чечен-Аул", образовавшегося, по всей вероятности, в результате переселения сюда части чеченцев с гор на плоскость, на р. Аргун.75 Самое раннее упоминание этнонима "чечен" встречается в русских документах за 1665 год, которые сообщают о том, что грузинское посольство, направлявшееся в 1665 г. в Москву, проезжало через владение Чечень, находившееся при выходе р. Аргуна из ущелья. "И чеченское же
(подчеркнуто мною — Ш. А.) владение царевича пропустить было не хотело",76 — сообщается в документе. Упоминание этнонима чеченцы встречается и в русских исторических актах в договоре калмыцкого хана Аюка с Астраханским губернатором Апраксиным в 1708 году.77 Однако на карте Северного Кавказа первое упоминание слова чеченцы приводится в 1719 году.78
В первой четверти XVIII века сведения об этнонимах Чечня и чеченцы часто употребляются в грузинских источниках и, в частности, в документах царствования Вахтанга VI — в 1720 и 1730 гг., а в 1728 и 1770 гг. — в историко-географи-ческих работах И. Гербера и И. Гюльденштедта. Впоследствии же термином чеченцы называется население, проживающее на территории "от р. Аксай на востоке и до р. Фор-танги на западе". 9
Этноним "ингуш" связывается с названием селения "Он — гушт" или "Ангушт" — одного из первых крупных ингушских селений в Тарской долине, фиксируемого русскими источниками начала XVIII века. Гипотеза о происхождении русского названия этноса "ингуш" впервые была высказана, как об этом указывает исследователь Н. Г. Волкова, профессором Н. Ф. Яковлевым. Вот что сообщает по этому поводу сам Н. Ф. Яковлев: "Само это слово, (ингуш — Ш. А.) по-видимому, происходит от названия селения Онгушт, которое находилось при выходе из ингушских гор. Оно было большим аулом, и жители плоскости, первыми вступившие с ним в торговые сношения, название этого селения перенесли на весь находившийся в экономической связи с этим селением нагорный народ".80 Впоследствии точку зрения Н. Ф. Яковлева приняли известные российские ученые А. Н. Генко, Е. И. Крупнов, Б. А. Калоев, Е. Н. Кушева и др.
В грузинских документальных материалах первой половины XVIII века наравне с терминами "глигви" и "кисти" фигурирует термин "ингуш". А в работах западноевропейских авторов (И. А. Гюльденштедт, Л. Штедер, П. С. Паллас, Я. Рейнеггс и др.) этноним ингуш выступает в качестве синонима имени "галгай". В русских источниках XVIII века этноним "ингуш" становится общим для обозначения живущих в западной части всех вайнахов. В это время другой этноним "калканцы" (от самоназвания "гіалгіай"), употреблявшийся в русских документах до этого времени, начинает исчезать.81
В рассматриваемое время ранее известные отдельные чеченские и ингушские общества (мичиковцы, кистинцы, кач-калыковцы, ичкеринцы, чеберлоевцы, шатоевцы, пгубуты, гал-гаевцы, джераховцы, галашевцы, цоринцы, назрановцы, бац-бийцы, аккинцы, карабулаки и др.), полностью теряют свои этноплеменные названия и приобретают общие этнические названия — чеченцы и ингуши.
Как видим, так же как и многие другие народы, чеченцы и ингуши вошли в историю не под самоназванием, а с названиями этносов, данными их соседями, в данном случае — русскими.
На сегодняшний день учеными неоспоримо доказана древность происхождения этнонима "нохчо" (нахчаматьяне), "кисти" (кусты), которыми в настоящее время называют себя чеченцы и ингуши.
Дореволюционный исследователь Кавказа С. Броневский в начале XIX века отмечал, что еще совсем недавно ингуши — горцы называли себя "ламур" или "ламаро", что значит — горный житель (от "лам" — гора).82 Отдельные группы чеченского и ингушского этносов, очевидно, некоторые племенные общества, которых мы называли выше, имели в прошлом различные самоназвания. Со временем, по все вероятности, в силу сравнительно высокоразвитых социально — экономических отношений, как, например, в галгаевской племенной группе, проживавшей в Ассинском ущелье — древнейшем центре ингушской культуры, — название племени "галгай" было перенесено на все другие ингушские племена…, в результате чего и поныне все ингуши называют себя "галгаями".83 Идентичным образом происходило, по-видимому, образование этнического самоназвания собирательного термина чеченцев -"нохчи", "Нохч-мохк".
Таким образом, совокупность некоторых исторических, этнографических, археологических, антропологических и лингвистических свидетельств о чеченском и ингушском народах говорит о древнем и сугубо местном, автохтонном происхождении их наравне с другими народами Кавказа, о принадлежности чеченцев и ингушей к восточной, дагестано-нахской группе иберийско-кавказской языковой семьи.
