§1. Основные причины крестьянских восстаний в Чечне и Ингушетии
В дореволюционной исторической литературе история крестьянских выступлений в Чечне в Ингушетии не являлась предметом специального исследования, хотя она затрагивалась при освещении исторического прошлого отдельных народов Северного Кавказа.
Дворянско-буржуазные исследователи XIX — нач. XX вв, касавшиеся в своих работах мотивов выступления горских масс, следовали за офшшальными документами высших правительственных кругов и военных учреждений. Дореволюционной военно-исторической науке, всецело подчиненной интересам царского самодержавия, характерны были апология захватнической политики царизма и преувеличение религиозного фактора в борьбе горцев против царизма.
В советский период история борьбы горцев 18 века нашла свое отражение в работах М. Н. Покровского, Н. И. Покровского, 3. Д. Шерипова, С. К. Бушуева, Р. М. Магомедова, М. А. Абазатова, В. Б. Скитского, Н. А. Тавакаляна, А. И. Хасбулатова, Я. 3. Ахмадова и др. В трудах этих исследователей антифеодальная и освободительная борьба горцев рассматривается как дореволюционное выступление масс.1
Как известно, крестьянские выступления в Чечне и Ингушетии носили не только антифеодальный, но и антиколониальный характер. Простые горцы, в силу объективных причин, не всегда могли видеть различия между проводниками колонизаторской политики царизма на Кавказе и русским народом в лице русских поселенцев и трудового казачества.
335
Поэтому, испытывая жестокие притеснения и преследования со стороны царских чиновников, проводивших здесь политику «разделяй и властвуй», «чеченцы и ингуши временно невольно поддавались антирусской пропаганде и, поднявшись на борьбу за свое социальное и национальное освобождение, нередко шли под флагом ислама, мюридизма и газавата»2.
В антиколониальную борьбу включались как представители трудового населения горских обществ, так и социальные верхи, которые более всех боялись потерять свои земли и феодальные права на крепостных крестьян.
Социальные верхи, как всегда, использовали в своих интересах недовольство простого народа, задавленного тяжелой нуждой и эксплуатацией. Но поскольку антиколониальная борьба горских народов тесно переплеталась с антифеодальной, то в своих выступлениях против местных феодалов и владельцев трудовое население часто надеялось получить у царских властей помощь в защите от угнетателей.3
Для того чтобы разобраться в сущности крестьянской борьбы XVIJH в, необходимо рассмотреть вкратце политическую обстановку и социально-экономические причины накануне выступления горцев Чечни и Ингушетии.
Как известно с начала XVII в, международная политическая обстановка на Кавказе принимает напряжений характер, На протяжении XVII — начала XVIII в. Кавказ становится объектом захватнических устремлений шахской Персии и султанской Турции. Несмотря на поражение в войне 1683— 1692 гг. с коалицией европейских держав, султанская Турция все же продолжала оставаться крупной державой, готовой взять реванш. После окончания войны в Европе ее взоры вновь были направлены на Кавказ. Вынашивая агрессивные планы захвата Северо-Восточного Кавказа, она стала усиленно засылать на Кавказ своих эмиссаров-агентов, главной задачей которых было привлечение на сторону Турции феодальных верхов Дагестана, Кабарды, Чечни, Ингушетии, Азербайджана. В 1707 г. подстрекательством Турции Крымский хан Каплан-Гирей вторгся в Кабарду, стремясь ее захватить и присоединить к Крыму. Аннексионистские устремления Турции особенно усилились после подписания невыгодного для Рос-
сии Прутского мира (1711 г.), по условиям которого Россия должна была возвратить Турции Азов и больше не держать своего флота на Азовском море. Стремление Турции завоевать Кавказ было продиктовано и попытками шахского Ирана также укрепить позиции на Кавказе и расширить тем самым свои владения.4
В этой чрезвычайно сложной международной обстановке Российское государство, хотя и выступало в роли освободителя народов Кавказа от вековых угнетателей — Турции и Ирана, тем не менее преследовало собственные политические и экономические цели. Оставив на время Черное море, «Россия сосредоточила свое внимание на бассейне Каспия, надеясь обратить к Каспийскому морю всю индоевропейскую торговлю и стать посредницей в торговле между Востоком и Европой».
Черное и Каспийское моря являлись для России естественным продолжением торговых путей в Азию и Южную Европу. Б течение 16-17 в. Русское государство развивало торговые связи с Ираном по Волге, а также с азербайджанцами и армянами в Закавказье. В то же время оно создавало себе политическую опору в центре Закавказья — в царствах Восточной и Западной Грузии — с целью укрепления своего политического влияния и отпора захватническим устремлениям Турции и Ирана.6
Обстановка этого периода складывалась так, что основное внимание России на Кавказе было обусловлено защитой и укреплением ею своих юго-восточных границ от постоянных нападений турок. Так же как Дагестан, Кабарда и другие северокавказские районы, Чечня и Ингушетия в рассматриваемое время в политическом отношении представляли области, раздробленные на ряд феодальных владений и феодализиру-ющихся обществ, находящихся в постоянной междоусобной борьбе. Какого-либо самостоятельного политического объединения с общим центром, либо в Чечне, либо в Ингушетии не было. Кроме того, они не располагали своими внутренними политическими силами и средствами, необходимыми для защиты и сохранения своей национальной самостоятельности и целостности в условиях внешней угрозы.
В рассматриваемое время часть чеченцев, ингушей, карачаевцев, балкарцев, а также осетин в отдельные периоды находились в вассальной зависимости от князей, дагестанских феодалов и грузинских царей. В отношении чеченцев и ингушей соперниками кабардинских князей часто выступали также дагестанские феодалы и грузинские цари.7
Политические влияние Дагестана, Кабарды и Грузии на народы Северного Кавказа было обусловлено как военной силой, так и социально-экономическими причинами. «Карачаевцы, балкарцы, осетины, чеченцы и ингуши имели свои интересы, которые в известной мере отличались от интересов Кабарды, Дагестана и Грузии. Эти народы — отмечает Т. Д. Боцвадзе, — находившиеся в вассально-подданнической зависимости от Кабарды, Дагестана и Грузии, в свою очередь стремились освободиться от этой зависимости при помощи России, что, конечно, вносило определенные коррективы в кабар-дино — русские, дагестано-русские и грузино-русские отношения. Кроме того, вступлением под покровительство России эти народы хотели избавиться от угрозы и порабощения со стороны Турции, Крымского ханства и Ирана».
Были и другие важные обстоятельства, склонявшие северокавказские народы к России: с одной стороны, с помощью России они хотели улучшить свое экономическое положение путем получения права беспрепятственно расселяться на равнине с последующим населением их земельными участками и сенокосными угодьями, а с другой — приобрести льготные права для торговли с жителями русских городов, крепостей, терских и гребенских станиц.9
В то же время кабардинских князей, которые получали подати от находившихся в вассальной зависимости чеченцев, ингушей, карачаевцев, балкарцев и осетин, не удовлетворяло желание этих народов принять покровительство России, ибо в этом случае они лишались своих доходов. «Поэтому кабардинские князья всячески стремились помещать установлению непосредственных отношений между этими народами и Россией, считая, что они могли установить свои отношения с Россией лишь через их посредничество.10
С активизацией политики на Кавказе в 18 веке не слу — чайно совпало обострение социальных противоречий между князьями ( Кабарды и Кумыкии) и феодализирующейся знатью в Чечне и Ингушетии, с одной стороны, и с горской массой — с другой. Под влиянием развития торгово-экономических связей с Россией сословные верхи усиливали эксплуатацию зависимых горцев, захватывали земли крестьян и увеличивали размеры поборов и податей, стремясь к расширению своей власти, почти все горские феодалы (по старой терминологии «владельцы») — кабардинские, аварские, кумыкские, чеченские и др. — вели между собой ожесточенную борьбу за земли, вовлекая в свои кровавые распри подвластные им народы.11
Произвол со стороны царской администрации, строительство укреплений и крепостей — все это создавало для горцев тяжелые условия жизни. Уместно отметить, что у местных верхов, как мы отмечали выше, также были свои причины недовольства некоторыми аспектами политики царских властей на Северном Кавказе. Прежде всего, горских владельцев сильно возмущало стремление царских властей взять под свой контроль горцев, а главное — их земли. Поэтому они иногда становились в оппозицию к царским властям, а отдельные феодалы вступали даже на путь прямой борьбы с царизмом. При этом горские владельцы были не прочь заигрывать с находившимися на Кавказе турецкими и Крымскими агентами, поскольку их правители не желали примириться с усилением на Кавказе влияния России.
Заметим, что от далеко не бескорыстных сделок местных владельцев с турецкими и иранскими агентами, с одной стороны, и царскими властями — с другой, больше всего страдали беднейшие горские массы.12
Всегда одним из самых животрепещущих для чеченцев и ингушей являлся земельный вопрос. Горцы сильно страдали от недостатка земли в горах, и еще с 16 века шло перманентное заселение ими плодородных равнинных земель. В связи с ростом численности населения и земельной теснотой чеченцы и ингуши в поисках новых мест для поселения стали спускаться с гор на равнину (впоследствии ее стали называть Чеченской равниной), образуя со временем ряд самостоятельных
обществ (тукумов), которые, судя по источникам, мало чем отличались по своему внутреннему устройству от аварских «вольных» обществ.»13 Местный исследователь А. А. Саламов высказал мнение, что усиленное освоение чеченцами и ингушами равнинных земель с середины 17 века и особенно в 18 в. было обусловлено социально-экономическими причинами: земельной теснотой и тяжелыми условиями жизни в горах, социальной дифференциацией, начавшейся с развитием производительных сил и захватом пахотных участков и пастбищ, отпочковавшимися в лице старшин феодальными элементами из своей среды, а также усиливающимся давлением со стороны кабардинских, кумыкских и аварских князей и ханов. Зачастую пособниками в поселении чеченцев, ингушей, кабардинцев на Притеречной и Кумыкской плоскостях выступали сами кабардинские и кумыкские и князья и феодалы в целях крепостнической эксплуатации их.14
В то же время расширение экономических связей с Россией и развитие торгово-денежных отношений приводили к обострению внутренних социальных противоречий среди чеченцев и ингушей. В течение всего 18 в. в адрес царских властей шли многочисленные письма с прошениями от чеченского, кумыкского и других народов на разрешение свободной торговли в Кизляре, Моздоке и в других местах. Частые жалобы поступали от чеченцев и ингушей на таможенные запреты властей или же на чрезмерно высокие пошлины на привозимые ими предметы торговли для русских поселенцев и казаков. Так как с привозимых ими в Кизляр товаров, как-то: меду, воску, бурок и леса, писали жители Брагунов на имя Кизлярского коменданта в 1797г., равно как и с ввозимых в Бурканг (по-видимому, название села Брагуны — Ш. А.)15 товаров берут подати и из Кизляра вывоз соли запрещен, «то просили бы исходатайствовать у ее величества о небрании с них подати и о вывозе соли из Кизляра «милостивого» дозволения ее…)16 Чтобы усилить свои таможенные выгоды в этом районе, царские власти расширяли пределы торгового обмена, причем часть чеченцев лишена была торговых привилегий. В то время как на некоторые продукты питания при торговле внутри России вообще не распространялась пошлина, с чеченцев же она взималась в больших размерах. «Когда мы удостоены, будем… принятия по-прежнему в вечное подданство, — писали старейшины и трудовой народ Большой Чечни и Аджи-Аула на имя Кизлярского коменданта в 1781 г, — то это должно позволить нам невозбранно проезжать для торгу в Кизляр, Моздок и прочие Российские места и никаких обид не чинить, считать и принимать нас везде так, как вечно и верноподданных…»17
Одной из серьезных причин недовольства горцев являлось то, что царские власти насильно заставляли влиятельных местных феодалов и старшин отдавать своих детей или других ближайших родственников в качестве заложников — «аманатов». Широко распространенный между Россией и кавказскими народами добровольный обычай аманатства, который считался первоначально признаком особого внимания со стороны московских царей к горским князьям, в период усиления влияния царизма на Кавказе сделался принудительным обычаем, а также орудием нейтрализаци горской организованности против политики царизма.18
С начала 18 века царизм вынуждает горцев выдавать аманатов которые, по существу, являлись заложниками и содержались в Терском городе, Кизляре, Моздоке в целом ряде тогдашних пограничных крепостей. В одном из писем от алдып — ских жителей Больших и Малых селений на имя Кизлярского коменданта И. А. Потапова и князя Бековича-Черкасского от 25 мая. 1767 г. по поводу нежелания их давать властям аманатов читаем следующее: «мы, алдынские народы, все покорно Вас просим аманатчика нашего выпустить из аманат и отправить к нам, как чеченские народы (по-видимому, с. Чечен — аул — Ш. А.) содержатся без аманат, дабы так им содержан были, ибо чрез того аманатчика могли люди наши из жилища выехать на другое место, а когда пред сим от нас не было взято аманат, и тогда от нас к стороны вашим никакие обиды не причинено, впрочем обо воем податель сего вам объявить может…»19
Боясь открытого недовольства и выступления горских масс, местные владельцы и старшины добивались у царских властей разрешения к переселению вместе со своими подвластными на реки Сунжа и Терек. Так, на прошение Герменчукс — кого владельца Девлетгирея Черкасского о разрешении ему переселиться ближе к расположению царской администрации астраханский губернатор Брылкин в специальном донесении от 28 февраля 1750 г. указывал, что «согласно представления Кизлярского коменданта следовало бы все-таки переселить чеченцев (видимо, жителей с. Чечен-аул — Ш. А.) и герменчук — цев на реку Сунжу, поблизости казачьего Червленского городка и — Брагунской деревни или ещё в других местах для столь наилучшего воздержания и прекращения чинимых ими
of)
своевольства.
Постоянно растущая алчность князей, владельцев и старшин вызывала недовольство, и сопротивление крестьян, усиливалась «взаимная злоба и ненависть между» подвластными и их владельцами. По своему характеру это была социальная, антифеодальная борьба. Формы проявления социального протеста носили различный характер: от индивидуального пассивного ропота и неповиновения до более или менее организованных крупных массовых волнений и вооруженных стычек. В условиях Кавказа и, в частности, Чечни распространены были захват земли феодалов и убийства их, отказ от выплаты им ясака и выполнения других повинностей, потрава господских посевов и пастбищ, поджоги владельческих имений, бегство крестьян в русские города, увод (кража) скота и. т. д. Поэтому не случайно официальные дореволюционные документы пестрят выражениями о «наглостях» и «дерзостях» чеченцев, которые не хотят слушаться своих владельцев.21
Усиление феодальной эксплуатации горского крестьянства встречало с его сторону растущее сопротивление, важнейшей формой которого, как мы отмечали выше, сделалось бегство его в пределы России. Бегство крестьян от своих господ было в период феодализма одной из самых распространенных форм крестьянской борьбы с гнетом и произволом. Убежищем крестьян становились русские города и укрепления, сыгравшие большую роль в социально-политической жизни кавказских народов того времени. Открывшаяся для горских крестьян возможность в случае недовольства своими владельцами уйти в русские города и крепости и таким образом получать свободу сделала их более решительными в борьбе с угнетателями
и еще больше обострила социальную борьбу в горской дерев-
не.
Поэтому уже с самого начала XVIII в. чеченские владельцы неоднократно просили царское правительство не принимать бежавших от них крепостных и холопов. Царские власти были заинтересованы в увеличении численности населения развивавшихся городов Северного Кавказа, поэтому они охотно принимали выходцев из Чечни и других горских областей, предоставляя им земли для поселения и зачисляя их на военную службу. Так, горячевские и брагунские владельцы выражали свое недовольство тем, что бежавших от их гнета подвластных горцев принимали в гор. Кизляре.
Вайнахские крестьяне подвергались тяжелому гнету не только со стороны феодалов, но и старшин. Об этом красноречиво говорится в присяге старшин Большой Чечня и Аджи — Аула от 1781г. на имя Кизлярского коменданта Куроедова: «Ежели будут наши холопы магометанского закона от нас убегать и являться в российских границах, оных нам отдавать обратно..»
То обстоятельство, что местные старшины называют крестьян «холопами» и требуют у властей их выдачи, говорит о том, что они были лично зависимы от них и жестоко эксплуатировались своими старшинами, а поэтому вынуждены были от них бежать в российские пределы.25
Отказ от выдачи беглых холопов мотивировался царскими властями обычно ссылкой на то, что они приняли христианство. Горские же князья и владельцы утверждали, что принятие христианства происходило вовсе не по причине религиозного характера, а лишь для того, чтобы избавиться от крепостного гнета. Владельцы просили, чтобы их рабов и слуг не крестили, а крещеных им возвратили. Бегство крестьян в российские города не только непосредственно избавляло все более увеличивающуюся часть зависимых сословий от своих угнетателей, но, что было еще более серьезным, вызывало массовое неповиновение им горского крестьянства, которое усматривало в возможности уйти в соседние с горцами владения России гарантию своего полного освобождения.26
Ни в одном из районом Северного Кавказа князья и владельцы не чувствовали такой неуверенности своего положения, боязни перед подвластными крестьянами, как в Чечне. В переписке с царскими властями князья и владельцы постоянно выражали свое бессилие удержать в повиновении подвластных горцев, просили помощи в борьбе с восставшими крестьянами или разрешения переселиться вместе с подвластными под защиту царских властей ближе к крепостям и укреплениям Кавказской Линии. Так, в рапорте коменданта г. Кизляра Куроедова на имя князя: Г. А. Потемкина от 19 апреля 1781 г. сообщалось о том, что «чахкерин-ский владелец Алихан Нурмаматов, состоящий в родстве с чеченскими владельцами Алисолтаном Алибековым и Арас-ланбеком Айдамировым», доносил ему (коменданту) о том, что из подвластных ему чеченцев, насчитывающих в Чахке-ринской деревне около двухсот дворов, «некоторые по легкомыслию своему, смотря на другие народы, сообщаясь с без-дельническими людьми, к российской стороне до сего време-ни делают шалости»/’
Другие чеченские владельцы Казбулат Топлинский и Альбек Батырханов в 1784 г. обратились также к царским властям с просьбой разрешить им пересилиться вместе с подвластными людьми на плоскостные земли по Тереку, «где бы они были под ближней защитой российского начальства».28
Царские власти охотно пошли навстречу желаниям местных владельцев. В своем рапорте по этому поводу генерал Те — келли указывает, что «лучшие способы удалить всех их непокорных (горцев — Ш. А. ) от реки Сунжи и водворить (их — Ш. А.) против Моздокского казачьего полку». И далее в том же рапорте читаем: «…как между Сунжою и Тереком Девлет — гиреевская деревня владельца — Бамата незаменяющая нам ничем, но делающая вред связью со всеми деревнями чеченскими, то предписал сию уговорить ласковостью и также переселить к Тереку, хотя ниже Моздокского полку, надеясь
посему, что много зла прекратиться».
Часто случалось и так, что обездоленные крестьянские мац — сы становились невинными жертвами всевозможных споров и тяжб между чеченскими князьями и владельцами из-за торгово-экономических выгод. Особенно алчным и жестоким не только к своим подвластным, но и к другим владельцам, судя по документальным источникам, предстает чеченский владелец Девлет-Г ирей Черкасский, так, во время разбора в Кизляре ссоры между чеченскими владельцами Девлет-Г иреем Черкасским, с одной стороны, и Арасланбеком, Бардыханом и Маматом Айдемировыми — с другой, которая возникла из-за того, что Девлет-Гирей брал с их крестьян пошлины и чинил другие обиды, комендант Кизлярской крепости потребовал от горских владельцев слушаться во всем Девлет-Г ирея Черкасского, между тем, чеченские владельцы указывали поэтому в письме к Кизлярскому коменданту от 9 апреля 1763 г. на то, что Девлет-Гирей … через дорогу в урочище, называемое Келзели (по-видимому, нынешнее село Герзель — Ш. А.), их не допустил и от кунаков наших купцов с каждой лошади требует по 20 коп, а ездить нас через Червленскии городок не допустил
И еще один документ подтверждает факт тяжелого гнета, которому подвергал подвластных крестьян чеченский владелец Расланбек Айдемиров. Так, в письме кизлярскому коменданту чеченский владелец Девлет-Гирей Черкасский отмечал, что Расланбек Айдемиров просил его возвратить к нему «непослушных чеченцев», которые ушли от него якобы в Кабарду.31
Выдвигая свои укрепления в предгорную зону, царская администрация отрезала горцев от удобных для хлебопашества равнинных земель и степных пастбищ, которыми они пользовались в зимнее время, и таким образом, снова вытесняла горцев в горы, что, естественно, подрывало их хозяйство. Одновременно в различных горских обществах происходило усиление социальных противоречий, вызванных требованием от крестьян тяжелых податей и повинностей. На противодействия чеченцев и ингушей своим владельцам и старшинам царские власти отвечали разрушением и сожжением целых аулов, уничтожением посевов хлеба, садов и. т. д. в ходе карательной экспедиции.
