Категория – На рубеже столетий

Яхь (достоинство)

Одним из ведущих принципов в поведении ингуша является так на­зываемая категория «яхь» (достоинство) — категория личности, обла­дающей лучшими, достойными качествами. Однако термин на русский язык однозначно не переводится, и потому приходится объяснять его суть описательным образом. С ингушского языка его можно перевести

как «чувство соревновательности», сорев­новательность (стремление быть лучше других) в совершении благородных, до­брых, а также общественно значимых дел. Это чистая конкуренция, добрая зависть, которая формирует динамическое разви­тие, стимулирует лучшее. В сути этого по­нятия лежит понятие о позитивном само­утверждении личности в своем социуме. Человек должен стремиться быть во всем лучше или не хуже других, в этом плане он должен обладать духом соревнова­тельности. Одна из пословиц гласит: «Да не родит мать сына, не имеющего «яхь», а если и родит, то пусть он не доживет до полудня». Про никчемного и не доро­жащего мнением окружающих человека презрительно говорили: «Это человек, не имеющий «яхь» (достоинства)». А с таким человеком предпочитали не знаться и, тем более, не заключать родство.

Довольно приближенно одной из граней понятия «яхь» можно соот­нести и русское — «белая зависть». Когда же понятие «яхь» приобретает гипертрофированные свойства и человек начинает не соревноваться на чистосердечной основе, а на первое место у него выходит неприязнь к более успешным людям, когда че­ловек стремится возвыситься через ущемление (унижение, очернение…) другого человека (допустим, соперни­ка), про такого человека говорят, что он имеет «хьаг1» (к этому понятию близко русское «черная зависть»).

Не зря существует поговорка: «Надо иметь «яхь», но никак нельзя иметь «хьаг1».

В народе говорят, что мужчина ко всем другим имеет «яхь», то есть хочет быть если не лучше, то уже, конечно, не хуже других, достойным уважения. Но вместе с тем тот же муж­чина не имеет «яхь» по отношению к своему сыну. Он является единствен­ным исключением, поскольку отец всегда желает, чтобы сын превзошел даже своего отца, не говоря уже о других. Человек, имеющий «яхь», должен успешно продвигаться впе­ред ценою своего труда, старания, но никак не стремиться возвыситься через ущемление других — это непреложное правило. Нарушающие его заслуживают осуждения.

(б/югородство)

Значимой категорией ингушского характера и поведения является «эздел» — в переводе означающая «благородство». Это понятие каса­ется как происхождения человека, так и его личностных качеств. На рубеже XIX — XX веков в ингушском быту были еще довольно сильны подразделения по значимости ингушских родов — фамилий. Эти под­разделения сошли почти на нет уже в наше время, когда о них сохраня­ется лишь память. Хотя ингуш не прочь иногда кичиться, говоря, что в его народе не было князей и холопов, все же нельзя сбрасывать со счетов, что внутри ингушского общества еще в указанное время под­разделения родов соблюдались и учитывались при заключении родства. Это деление начало отмирать как раз на рубеже XIX — XX веков, когда ингуши вновь стали осваивать равнинные земли и старые социальные подразделения, имевшие место в горах, стали нарушаться. Именно после этого и зародилась, по всей видимости, следующая старинная ингушская легенда:

Яхь (достоинство)

Дарьяльскоеущелье. Художник И. Н. Занковский

Яхь (достоинство)

Генерал-майор Сосланбек Бекбузаров

Яхь (достоинство)

— Кто?

— У-у-у… Большой человек. Сам хан.

— Ну, а выше его еще кто есть?

— Есть. Но только далеко… Сам падишах…

— Та-ак… — протянул удивленный ингуш. — Ну, а выше падишаха кто — нибудь есть?

— Кто же может быть выше падишаха? Один только Аллах и пророк Магомет…

— А-а-а… Ну, вот ваш падишах нам равный человек. У нас тоже, как и у него, кроме Аллаха, никого нет старше…» (18, 438)

В конце XIX — начале XX веков понятие «эздел», как социальное явле­ние (происхождение), стало уходить в прошлое, в новое время «эздел» осмысливается как благородное поведение личности. Теперь понятие «эзди саг», благородный человек, стало поведенческим эталоном. На­родная мудрость гласит: «Даже будучи в глухом лесу, человек обязан соблюдать «эздел» — благородство, хотя бы и перед самим собою». Ин-

«В далекие от нас вре­мена у одного ингуша го­стил приезжий. Во время ужина ингуш, услышав несколько раз от гостя слово «бек», спросил его о значении этого слова. Гость объяснил и в свою очередь спросил ингуша об их беках и князьях. Услышав гордый ответ о том, что среди ингушей господ нет, гость весьма удивился и взволнованно спросил:

— Кто же вы такие, если живете без господ?

— Мы? — переспросил ингуш. — Сейчас объяс­ню. Есть у вас кто-либо выше бека?

— Как же, есть… — ска­зал удивленный гость.

Весьма щепетилен ингуш и в отношении чести — «сий». По народ-
ным воззрениям, это то, что постоянно необходимо оберегать. Тут,
пожалуй, будет уместным вспомнить следующую народную притчу —
«Утерянную честь не вернуть».

«Когда-то дружили Вода, Ветер, Огонь и Честь. Они всегда были
вместе, но как-то им необходимо было на время разойтись, чтобы каж-

дый мог заняться
своими делами.

При расставании
стали они рассу-
ждать, как им най-
ти потом друг дру-
га. Вода сказала,
что ее можно най-
ти там, где растет
камыш. Ветер ска-
зал, что он всегда
находится там, где
трепещут листья.

Огонь отметил, что

его можно найти Семья Яндиевых, начало XXвека

гуш, желающий иметь о себе добрую славу, обязан соблюдать «эздел» всег­да и во всем: в отношениях с людьми, при приеме пищи, в соблюдении мно­гих норм этикета. «Внутреннее (не показное) благородство крепче ска­листого берега». («Сих лета эздел — бохаргбоаца лоаман берд».)

Естественно, что характеру ин­гуша присущи и такие общечелове­ческие качества, как откровенность, чуткость, дружелюбие, щедрость и др. Разница может быть только в том, что все это ингуш понимает несколь­ко по-своему, и охарактеризовать эти поведенческие нюансы довольно сложно.

Категория национальною характера

В

есьма сложной и трудно поддающейся исследованию яв­ляется категория национального характера, или, как стали говорить в последнее время, менталитета. Тут исследо­ватель натыкается на множество едва уловимых нюансов и тонкостей, которые человеку иной национальной среды нередко малопонятны и не­редко кажутся противоречивыми. Например, в далекое время некое важ­ное административное «лицо» назвало ингушей льстецами лишь толь­ко на основании того, что, когда это «лицо» садилось на коня, ингуши бросились поддерживать стремена. Откуда было тому «лицу» знать, что тут имел место самый обыкновенный обязательный обычай проявления внимания к гостю. Откуда было этому «лицу» знать, что в ингушском народе одними из самых презираемых качеств являются лесть и угод­ничество — качества, свойственные рабской натуре. Даже на простую похвалу ингуш скуп, и об этом он говорит в своей пословице: «Похвали человека с кончик иглы, как он тут же начнет портиться у тебя на гла­зах».

А насколько объективно опишет характер народа человек, сам являю­щийся выходцем из него? Ведь некоторые черты характера своего наро­да ему настолько привычны, что он их просто не замечает. Один и тот же обычай может оказаться в совершенно разных плоскостях оценок, в зависимости от того, кто взял на себя смелость описать столь слож­ную и капризную категорию, как национальный характер. Впервые о нем заговорил Чах Ахриев в небольшой статье «О характере ингушей». Исследователь отмечает, что характер ингушей сангвинический, что ин-

Категор и национальною характера

Чах Ахриев (1850 -1914) — выдающийся ингушский ученый-этнограф

гуш весьма восприимчив и впечатлителен. Посторонний наблюдатель, как отмечает Ч. Ахриев, «…может быть в восторге от ингушского гостеприимства, ему удастся приобрести нескольких приятелей между ингушами, но, вместе с тем, для него будет очень трудно узнать подробности семейно­го и хозяйственного быта своих кунаков… Ингуши, по природе своей, как и большая часть кавказских народов, очень общи­тельны, доверчивы и гостеприимны…» И далее: «Климатические и вообще физиче­ские условия местности, занимаемой ингу­шами, весьма благоприятны для развития крепкого телом и духом племени». (7, 169) Также Ч. Ахриев отмечает, что приветли­вость и добросердечие ингуш проявляет к любому человеку, какой бы веры и национальности он ни был. (7, 170).

Эта черта характера ингуша и сегодня является одной из доминантных его менталитета. Ч. Ахриев далек от приписывания своему народу каких — то исключительных качеств характера, — как уже отмечено, он его сбли­жает в основных чертах с характером других северокавказских народов. В названной статье исследователь справедливо отмечает, что на характер народа влияют не только окружающая физическая составляющая, а так­же социально-экономические условия жизни и исторически обусловлен­ные взаимоотношения с другими народами, как в положительном, так и в отрицательном плане. Для молодого человека, а Чаху Ахриеву было всего 20 лет, когда он писал эту статью, данные наблюдения довольно точны и приемлемы.

Однако при этом талантливый ученый отмечает, что ингуши до без­рассудства могут быть подвержены инонациональным и иноконфессио — нальным влияниям, которые представляются им значимыми. Так, доволь­но массовое обращение ингушей к суфийскому учению Кунта-Хаджи в 60-х гг. XIX века исследователь объясняет «легковерностью» ингушей. Учение шейха как раз отвечало широким народным чаяниям, призывало к миру, самоограничению и культовой чистоте. По-разному оцениваются исследователями и события Назрановского возмущения 1858 года. Из­вестно, что в тот год местная администрация решила сгруппировать в селения численностью порядка 300 дворов многочисленные ингушские хутора, возникшие по родовому принципу. Это мероприятие в корне под­рывало имеющееся хозяйственное устройство ингушей. Они были вы-

нуждены существенно поменять сложившиеся экономические условия и затем переходить на ранее неизвестный им общинно-передельный, свой­ственный для России, уклад ведения хозяйства.

Такая ломка социально-экономических отношений, конечно же, вы­зывала в народе стихийный протест, который, впрочем, не имел далеко идущих последствий (это отметил и сам Чах Ахриев).

Однако в этом народном протесте отдельные исследователи увидели не социально-экономические корни, а чрезмерную «доверчивость» ингу­шей оппозиционному к царскому правительству духовенству, ведущему свою пропаганду среди народа. Конечно же, такое определение некото­рых черт национального характера можно объяснить молодостью и отне­сти к недостаточному житейскому опыту практически всех начинающих исследователей того времени.

Темы национального характера ингушей, помимо Чаха Ахриева, кос­нулся и историк Мурат Базоркин (8, 82-83), но она не успела получить у него достаточного освещения.

Совершенно очевидно, что категория национального характера ин­гушей и обыденная жизнь народа в конце XIX — начале XX веков мало привлекала к себе внимание исследователей, скорее всего, из-за увле­ченности другими, традиционными для исторической науки вопросами и неразработанности методики избранных нами проблем. Вместе с тем

Категор и национальною характера

Научная экспедиция в горах Ингушетии, 1928 год. О. Мальсагов, Е. Крупнов,

М. Базоркин, Л. Семенов и др.

Категор и национальною характера

Генерал-майор Эльберт Нальгиев

Категор и национальною характера

большая заслуга в изучении истории и фольклора ингушского народа принадлежит великим русским ученым-кавказоведам Л. Семенову (31), Н. Яковлеву (37), Е. Крупнову (21), а также иностранным ученым, иссле­дователям из числа народов Северного Кавказа, в том числе и ингушей. Но именно русские ученые с огромной любовью и трепетом относились к богатейшей и самобытной культуре ингушей.

Совершенно не ставя себе целью дать полное и исчерпывающее опи­сание национального характера ингушей, попытаемся осветить некото­рые его черты.

На рубеже столетий

На рубеже столетий

На рубеже столетий

Всадники Ингушского полка Кавказской Туземной конной дивизии, сентябрь 1914 г

На рубеже столетий

оссия обладает богатейшим и великим духовным наследием, разнообразием уникальных культур, языков, обычаев и тради­ций, ведь в нашей многонациональной Российской Федерации проживают представители более ста национальностей. В этой большой семье братских народов и ингуши, история которых неразрывно связана с Россией.

Еще в марте 1770 года ингуши добровольно избрали путь союза и еди­нения с судьбой Великой России, причем этот акт был совершен в резуль­тате исторически мотивированного выбора всего этноса.

События, даты, факты, отдельные документы являются отражением, как правило, текущей истории народа. Для глубинного понимания того или иного народа как явления и дискурса этого феномена необходимо, прежде всего, окунуться в его духовный мир (этнопсихологию), в мир его культу­ры и быта, т. е. во все то, что составляет само существо во многом потаен­ного внутреннего мира народа.

Важнейшим условием сохранения нашей страны, ее устойчивого и по­ступательного развития во многом является бережное отношение к нацио­нальной самобытности народов России. Однако о тех же ингушах, хотя их история уходит далеко в глубь веков, знают не все. В то же время с древних

На рубеже столетий

времен многочисленные источники свидетельствуют о тесных контактах
русских с народами Кавказа, в том числе и с ингушами. И именно благо-
даря российской науке о них существует немало исторической, научной и
художественной литературы. В этой работе речь также пойдет об Ингуше-
тии и ингушах в определенный период времени: конец XIX — начало XX
веков. Но вначале — небольшой исторический экскурс.

Вместе с чеченцами ингуши принадлежат к нахской (восточно-
кавказской) группе большой иберийско-кавказской семьи языков. К
ней также относятся современные абхазо-грузинские, иберийские
(картвельско-грузинские) и древнейшие (ныне мертвые) языки перед-
ней Азии (к примеру, хурритские). Не зря Кавказ называют еще и «горой

языков». Среди этого мно-
жества народов имеются
довольно многочисленные
этносы (грузины, чечен-
цы, аварцы, лезгины… ) и
представители, числен-
ностью до десятка тысяч,
одноаульных языков Даге-
стана. На Кавказе ингуши
не самый многочисленный
народ. По переписи 2002
года они составили более
полумиллиона человек.

Государственными язы-

ками Республики Ингушетия являются русский и ингушский.

Издревле ингуши проживали по Дарьяльскому ущелью реки Терек
и далее на восток от него. На востоке ингуши соседствуют с этнически
родственными им чеченцами, на юге — с грузинами, с осетинами и кабар-
динцами — на западе.

Россия во многом защищала и помогала ингушам, они же принимали
самое деятельное участие во всех внешних войнах России и никогда не вы-
ступали против нее, соблюдая свою стародавнюю клятву. В конце XIX —
начале XX веков Ингушетия административно входила в Терскую область,
в составе которой она называлась то Назрановским, то Ингушским округом.
После гражданской войны 1918-1920 гг. ингуши, вместе с рядом других се-
верокавказских народов, объединились в Горскую Автономную Советскую
социалистическую республику, которая просуществовала всего несколько
лет, до 1924 года. Именно в этом году Ингушетия обрела свою собственную
государственность в виде Ингушской автономной области, первым руково-
дителем которой стал Идрис Бейсултанович Зязиков.

На рубеже столетий

Л

4 июня 1992 года Верховным Советом Российской Федерации был при­нят закон «Об образовании Ингушской Республики в составе Российской Федерации». Ингушетия, как и прежде, в начале XX века, стала самостоя­тельной республикой. Многонациональный народ Ингушетии безмерно благодарен выдающимся сынам нашей страны: Патриарху Московскому и Всея Руси Алексию II, академику Д. С.Лихачеву, сотням лучших представи­телей многонациональной России, сделавшим так много для восстановле­ния исторической справедливости и поступательного развития республи­ки.

Несмотря на тяжелые последствия депортации, Ингушетия твердо стала на путь созидательного социально-экономического и культурного строи­тельства, прежде всего с помощью русского и других народов Российской Федерации. Есть надежда, что уже ничто не собьет Ингушетию с этого пути и никогда не возвратятся времена лишения ее своей государственности, раз­ного рода потрясений и неурядиц.

Таковы краткие исторические выкладки. В книге же речь пойдет о реа­лиях этнографического характера, а именно: о трудовой деятельности, жи­лище, семье, воспитании (этнопедагогике), традициях, народном искусстве, обычном праве, этикете, т. е. обо всем том, что характеризовало ингуша, жившего в конце XIX — начале XX веков. В мировой науке это еще называ­ют «обыденной жизнью» народа.

Довольно активный социально-экономический и культурный рост
Ингушетии был прерван волею «отца народов» Сталина: Ингушская ав-
тономная область была ликвидирована. В 1934 году была образована
Чечено-Ингушская автономная область, которая через два года была пере-
именована в республику.

Тяжелейшим трагическим испытанием для двух братских народов яви-
лись годы депортации в Казахстан и Среднюю Азию (1944-1957 гг.).

Старики говорят, что выжить и выстоять в лишениях народу помогли
вера и трепетная любовь к своему очагу, который они должны были вновь
разжечь в родном доме для будущих потомков. И это действительно было

так!

M. M. Зязиков

На рубеже столетий

Ингушетия при своей терри­ториальной стесненности весьма богата природными ландшафта­ми. Если идти с юга на север, то от Главного Кавказского хребта, по­крытого вечными снегами, перей­дем в предгорную, богатую лесами и ручьями зону, далее идут слегка холмистые и кое-где изрезанные хребтами довольно плодородные равнинные земли, которые далее к северу переходят в степную зону.

Издавна Ингушетию принято делить на две части: равнинную и горную. Сегодня и там, и тут имеются все блага цивилизации: хорошие дороги, электричество,

газ, водопровод, телевещание и пр. Однако совсем другая картина была в описываемый период рубежа двух веков. В экономическом отношении горная зона всегда отставала от равнинной, и потому естественным было стремление горцев обосноваться «на плоскости». Но зато в горах лучше сохранялись разного рода народные традиции.

Новые поколения человечества живут, зачастую сами того не понимая, на той, незыблимо твердой и одновременно подвижной базе традиций, обычаев, устоев, которые достаются им в наследство от предков. Есте­ственным образом на эту базу наслаиваются новации, многие из которых в будущем тоже приобретут статус традиций и устоев.

Невероятно сложно и очень ответственно найти точки отсчета исто­рического или тематического времени для обозначения традиционного, устоявшегося, обычного в жизни человечества и отделения новационного, вновь приобретенного от ранее существующего; то есть ту временную гра­ницу, которая разделяет «традиционное» и «новое» в жизни отдельного че­ловека или общества в целом. Как правило, такой хронологической точкой или границей исторического времени в жизни общества является тот или иной переломный момент в истории и жизни общества, выделяющийся из повседневной рутины его существования.

В древности ингуши слово «родина» произносили «няначе» — от слова «мать». Это сегодня появились неологизмы «даьхе», «даьй-мохк» — каль­кирующие русский термин «отчизна». «Любовь к родному пепелищу, любовь к отеческим гробам» (А. С. Пушкин) свойствена ингушам, как и представителям всех других национальностей. Живая связь ингуша с пре-

На рубеже столетий

Горная Ингушетия, река Асса. Фото 1913 г

красными ландшафтами своей родной земли отразилась в примечательной ингушской легенде, повествующей о святой для ингушей горе Маьтлоам (Столовая гора).

«Всевышний Бог Дяла, сотворив нашу землю, с небес глянул вниз и залюбовался своим творением. Все было ладно: и горы, и долины, и леса — все, видимое на земле. Гордый своим творением, Дяла решил: «Поставлю — ка я на земле метку, по которой будет видно, что Земля есть мое создание!» Взглядом с небес поискал он наиболее красивое место внизу, нашедши его, опустил руку и ладонь прижал к земле. Затем Всевышний поднял руку вверх, на земле должен был остаться след руки творца. Однако произо­шло совсем другое: земля, обласканная тем, что великий Дяла коснулся ее дважды, потянулась вслед за рукою и, вспучившись высоко в небо, стала прекрасною. Так образовалась священная для ингушей гора Мятлам. Не зря Всевышний оставил метку именно на нашей земле — ведь он посчитал ее краше всех других мест!» (17, 3)*

Знакомясь с этой легендой, необходимо знать некоторые древние ин­гушские традиции. Так, у ингушских строителей башен, храмов, склепов существовал обычай — по завершении строительства мастер на оштукату­ренной поверхности оставлял след своей руки — своего рода фирменный знак. Поэтому нет ничего удивительного в том, что и всевышний бог Дяла, имя которого восходит к далекой домусульманской эпохе ингушей, упо­добился в легенде обыкновенному труженику — строителю-каменщику. А святость горы Мятлам очевидна хотя бы тем, что на ее вершине имеются три древних храма, в которых поклонялись Всевышнему в домусульман — ский период. И еще, с горою Мятлам связан и древний ингушский миф, напоминающий древнегреческий миф о Прометее. И это не случайно — по своей конфигурации гора схожа с лежащим на горах гигантом. (2, 113)

Известно, родину не выбирают. Она может быть и цветущим краем, и ледяной тундрой, и знойной пустыней. Но какой бы она ни была, она мила для тех, кто родился и живет в своем краю. Хорошо эту мысль, понятную для представителя любого народа, выражает небольшая ингушская притча «Здесь моя Родина».

«Пророк Сулейман, как известно, знал языки всех людей и всех живот­ных. Однажды он решил очистить место, которое заросло бурьяном и было загажено.

Пророк Сулейман приказал всем тварям, проживающим там, покинуть это место, потому что он хочет пустить по этой местности огонь, чтобы он все очистил. Все животные разбежались. Пророк Сулейман пустил огонь по этой местности.

*Первая цифра в скобках (здесь — 17) указывает на порядковый номер приводимой в конце книги использованной литературы, вторая цифра (здесь — 3) указывает на номер страницы этого библиографического источника.

Когда все сгорело, Сулейман вдруг услышал в кустах стенание, оттуда выползла полуобгоревшая змея.

— Почему ты не покинула это место? — возмутился пророк Су­лейман.

— Слышала я твои предупре­ждения, но в этом месте прожили семь поколений моих предков.

Как же я могла покинуть свою родину? — ответила змея».

Мораль сей притчи прозрач­на: даже всеми презираемой змее дорога своя родная, пусть и зага­женная, земля. Что же тогда говорить о человеке? В притчу введен и всеми уважаемый пророк Сулейман (библейский Соломон), что призвано было освятить особым авторитетом заключенную в притче мысль. И что харак­терно, хотя здесь действующим лицом и предстает пророк, но ни в одной священной книге нет подобного сюжета — это чисто местное творение.

Любовь к отчему краю выражена и в целом ряде пословиц. Известно, что они, передаваясь из уст в уста в течение сотен лет, настолько отшлифо­вались и по форме и по содержанию, что в комментариях не нуждаются. Приведем некоторые из них:

«Счастье человека невозможно без счастья своей родной страны», «Истинную цену своей Родины узнает тот, кто лишается ее»,

«Лучше быть рабом на родной земле, чем быть князем на чужбине», «Лучше умереть на своей Родине, чем жить на чужбине»,

«Родная земля милее всех, даже если это клочок, на который едва обеи­ми ногами станешь»,

«И кости ноют, когда вспоминают Родину». (24)

Родина — это не только горы, поля и леса, Родина — это, прежде всего, на­род. Это хорошо сознавали и понимали наши мудрые предки. И тут будет уместно привести некоторые пословицы, которые также в комментариях не нуждаются:

«Кто против народа идет, того и бог не любит»,

«Поссорился с народом — потух твой очаг»,

«Горе, пережитое вместе с народом, не горе»,

«Сила народа — бездонное озеро»,

«И падишах (царь) не является падишахом, если за ним народ не сто­ит». (24)

На рубеже столетий

На рубеже столетий