■ Советские преобразования на Северо-Восточном Кавказе в 20-50-е гг. сопровождались политическими репрессиями. Наиболее массовыми они стали в годы коллективизации. В 1927-1939 гг. было «раскулачено» не­сколько сотен тысяч горцев-мусульман и терских казаков. Пик «раскулачи­вания» пришелся на 1929-1931 гг. Понятия «кулак», «контрреволюционер» приобретают к этому времени политическое и крайне широкое значение врага Советской власти вообще. Их синонимом к концу 30-х гг. становится термин «враг народа». Под него подпадали в основном семьи сельских старост, мулл, преподавателей медресе, казачьих старшин, священников и других представителей деревенской верхушки.

Многие репрессированные были расстреляны, другие осуждены на разные сроки заключения в концентрационных лагерях, сосланы с конфи­скацией имущества за Урал, в Сибирь и Казахстан и другие отдаленные регионы СССР. Только в сентябре 1937 г. по просьбе Дагобкома ЦК ВКП (б) постановил увеличить количество репрессированных по Даге­стану «кулаков и антисоветских элементов» «по первой категории» (рас­стрел) с 600 до 1200 человек, а по «второй категории» (заключение на дли­тельные сроки) — с 2478 до 3300 человек. К декабрю число осужденных к расстрелу было увеличено еще на 800 человек. Такой же террор царил в Чечено-Ингушетии и Ставрополье. По статистике НКВД, за 1938-1939 гг. примерно 2,6% взрослого населения региона, т. е. трое на каждые 100 человек, были осуждены и находились в заключении.

Гонения на членов шариатских судов и насильственное прикрепление мусульманских крестьян к колхозам вызвали долго не прекращающиеся волнения. Крупнейшими из них были восстания 1930 г. в Южном и Севе­ро-Западном Дагестане: «Хновский и Дидойский мятежи», «дело шейха Штульского», бунты горцев Чечено-Ингушетии и Северного Дагестана в 1934-1936 и 1940-1942 гг. Одним из главных требований восставших было восстановление шариатских судов. Восстания были подавлены Крас­ной Армией при поддержке ЧОН и отрядов НКВД. Их руководители были расстреляны, большинство участников осуждены на разные сроки лагерей.

С 1930 г. репрессии все чаще затрагивают мусульманскую интеллиген­цию, сотрудничавшую с Советской властью, известных партийных и советских руководителей. Из известных председателей шарсудов Абу-Суфьян Акаев был осужден в 1929 г. на 10 лет лагерей и умер в 1931 г. под Котласом; Замир Али арестовывался и ссылался дважды — в 1930 и 1938 гг., в 1943 г. он умер в ссылке в г. Георгиевка Семипалатинской области. В 1931 были репрессиро­ваны сыновья и мюриды Али-Гаджи Акушинского. Участники установления Советской власти на Северном Кавказе А. Тахо-Годи и Дж. Коркмасов были расстреляны НКВД Дагестана в 1937 г. Н. Самурский, возглавлявший Да — гобком с 1921 по 1937 г., был расстрелян как «враг народа» в 1938 г. Красный партизан К. Караев был арестован органами НКВД в 1939 г. и отстранен от занимаемых им высших военных должностей. Практически все пострадавшие в годы репрессий 30-х гг. были посмертно реабилити­рованы решением Верховного Суда СССР в 1957-1963 гг.

Насильственная коллективизация, уничтожение национальной интелли­генции, борьба с религией, с традиционным укладом, обычаями не могли не вызвать сопротивления населения, принимавшего индивидуальный и групповой характер. Все эти причины и их проявления взрывоопасно сра­ботали в годы Великой Отечественной войны.

В обстановке появления гитлеровских войск на Северном Кавказе и в Калмыкии имели место факты не только уголовного, но и политического бандитизма, в ряде случаев с повстанческой окраской. Однако их масшта­бы и степень вовлеченности местного населения не были существенно отличны от картины в других оккупированных и прифронтовых регионах страны. И это не могло являться основанием для сталинской депортации ряда народов Северного Кавказа.

12 октября 1943 г. вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР «О ликвидации Карачаевской автономной области и административном устрой­стве ее территории». Часть территории бывшей Карачаевской автономной области была передана Грузинской ССР во вновь образованный Клухорский район. В марте 1944 г. из Кабардино-Балкарской автономной республики были высланы балкарцы, республика переименована в Кабардинскую авто­номную республику, а южные районы бывшей Кабардино-Балкарской АССР вблизи главных Кавказских перевалов перешли к Грузии. В целом было пере­селено более 62,5 тыс. карачаевцев и более 33 тыс. балкарцев.

В феврале 1944 г. было депортировано все ингушское и чеченское насе­ление Чечено-Ингушетии, Дагестанской АССР и г. Владикавказа (500 тыс. че­ловек). 7 марта 1944 г. Чечено-Ингушская АССР была ликвидирована, часть ее земель передана Северной Осетии и Грузии, а на другой части образована Грозненская область. Как и в случаях с другими народами, депортация сопровождалась жесткостью, смертью от голода и холода в пути и на местах выселения (Казахстан, Средняя Азия). Участвовавшие в боевых действиях на фронте бойцы — чеченцы, ингуши, карачаевцы, бал­карцы — отзывались и отправлялись вслед своим соплеменникам.

■ Послевоенный период социально-политической истории Северного Кав­каза связан с восстановлением разрушенного народного хозяйства и строительством новых крупных промышленных предприятий, для чего бы­ла организована массовая миграция квалифицированных кадров, пред­ставителей славянских урбанизированных народов. Как правило, они со­средотачивались в столицах и крупных населенных пунктах республик, ко­торые вследствие этого вскоре стали получать статус городов, где создава­лась городская социально-культурная инфраструктура, открывались выс­шие и средние специальные учебные заведения, формировались научные учреждения. Местное население, в основном представленное аграрными народами, составляло небольшой процент городского населения, и еще менее было представлено в промышленности.

Еще в довоенный период на Северном Кавказе стала складываться система «параллельной социально-культурной жизни», в послевоенные го­ды эта тенденция усилилась. Кавказское население преимущественно бы­ло занято в сельском хозяйстве (скотоводство, земледелие, виноградарст­во) и сохраняло традиционные способы социальной регуляции (адаты), внутриэтническую структуру, тип демографического воспроизводства и язык бытового общения. Русское (славянское) население заняло свою особую «социальную нишу»: оно было представлено высококвалифициро­ванными инженерно-техническими и рабочими кадрами преимуществен­но на крупных промышленных и перерабатывающих предприятиях (на­пример, завод «Красный молот» в Грозном или вольфрамо-молибденовый комбинат в Тырныаузе), имело более высокий уровень жизни, компактно проживало в специально построенных домах, как правило, характеризова­лось нуклеарной семьей и не владело языками местных народов.

Такая система социально-этнической стратификации сохранилась и в последующие периоды, но была усилена в результате депортации репрес­сированных народов (чеченцев, ингушей, карачаевцев, балкарцев, кал­мыков). У находившихся в ссылке с 1943 г. по 1957 г. в Средней Азии и Казахстане репрессированных народов в условиях социальной изоляции (они были лишены гражданских и политических прав) только укрепилась система внутриэтнической социальной регуляции, сохранилась кланово­родовая структура, вырос уровень религиозности, особую ценность приоб­рел родной язык. В то же время места проживания выселенного населе­ния заселялись в городах по целевому набору преимущественно русскими специалистами, а в сельской местности представителями других нацио­нальностей. Принудительной миграции подверглись народы Дагестана (лакцы) и казачество, территория Пригородного района, ранее принадле­жавшего Чечено-Ингушетии, была заселена осетинами.

Восстановление законности в отношении репрессированных народов началось после XX съезда КПСС (февраль 1956 г.). 16 июля 1956 г. Вер­ховный Совет СССР принял постановление «О снятии ограничений по спецпереселению с чеченцев, ингушей, карачаевцев и членов их семей». 8 января 1957 г. Чечено-Ингушская АССР была в основном восстановлена в своих прежних границах. Только Пригородный район и часть Малгобек — ского остались в составе Северо-Осетинской АССР, а небольшая часть юж­ных земель — у Грузии. В то же время в состав вновь образованной Чече­но-Ингушской АССР вошли Наурский, Шелковской и Каргалинский районы упраздненной Грозненской области, населенные казаками и ногайцами. Дагестан же получил в 1957 г. из Ставрополья Кизлярский, Ногайский, Та — румовский и Крайновский районы.

9 января 1957 г. были изданы Указ Президиума Верховного Совета СССР «О преобразовании Кабардинской АССР в Кабардино-Балкарскую АССР». В 1957 г. Черкесская автономная область была преобразована в Карачаево-Черкесскую автономную область с присоединением к ней тер­ритории бывшей Карачаевской области. Была восстановлена прежняя граница Грузии со Ставропольским краем, в который входила Карачаево — Черкесская автономная область.

Однако процесс реабилитации депортированных народов в 50-е гг. не был завершен и был продолжен в период перестройки. 14 ноября 1989 г. Верховный Совет СССР принял Декларацию о признании незаконными всех репрессивных актов против народов, подвергшихся насильственному переселению. 7 марта 1991 г. было принято постановление об отмене законодательных актов против данных народов, а 26 апреля 1991 г. Вер­ховный Совет РСФСР принял Закон «О реабилитации репрессированных народов». Однако несовершенство законодательства, отсутствие четкого механизма претворения закона в жизнь и нежелание центра довести дело до конца повлекли шлейф нерешенных проблем.

■ Северный Кавказ отличается разнообразным рельефом, климатом, рас­тительностью, хозяйством и народонаселением. Он делится на три основ­ные природно-хозяйственные и историко-географические зоны: горы, предгорья и плоскость (включая подзону Ногайская степь). Хотя большин­ство жителей региона принято объединять под названием «горцы», основ­ная масса населения сосредоточена ныне на плоскости и в предгорьях.

Еще античные авторы отмечали этнолингвистическую дробность региона. Арабский географ X в. Масуди назвал Северный Кавказ «горой языков». Этническая пестрота населения возросла вследствие переселения в регион ряда тюркских и иранских народов в IV-XIV вв., а затем российской колонизации в XIX-XX вв. Сейчас там живет более 50 коренных народов. Их языки относятся к трем большим языковым семьям: северокавказской, алтайской (тюркская группа) и индоевропейской (иранская, славянская и армянская группы).

В конце II — начале I тыс. до н. э. господствующим типом хозяйства ста­новится земледелие и отгонное скотоводство, обусловленное вертикальной зональностью региона. В предгорьях развивается придомный тип ското­водства и пашенное земледелие. В предкавказских степях происходит вы­деление кочевых племен скотоводов.

Первыми известными по письменным источникам обитателями Север­ного Причерноморья считаются киммерийцы, вытесненные в Малую Азию в начале I тыс. до н. э. скифами. Северо-Западный Кавказ и Азово — Прикубанская территория были главным плацдармом для походов кимме­рийцев в Закавказье и Малую Азию. В Прикубанье в VIII-VII вв. до н. э. складывается культура древнемеотских племен. В VII в. до н. э. в военное столкновение с северокавказскими племенами равнин вступили заняв­шие Северное Причерноморье скифы. Массовые переселения, частые военные походы, имущественное и социальное расслоение — важнейшие явления в жизни племен региона в этот период.

С VI в. до н. э. происходит древнегреческая колонизация Северного Причерноморья. В IV в. до н. э. многие меотские племена Приазовья были подчинены Боспорскому царству. В конце I тыс. до н. э. из Северного При — каспия в предкавказские степи до предгорий продвигаются ираноязычные кочевники — сарматы. Во II в. до н. э. сарматы проникают на правобере­жье р. Кубань в среду оседлого земледельческого меотского населения. В начале I тыс. н. э. источники говорят об аланах Подонья и Кавказа. Алания упоминается как территория равнин к востоку от Прикубанья с характер­ными чертами военной демократии в организации общества.

В 70-е гг. IV в. н. э. началось массовое вторжение гуннов на Кавказ, в первую очередь на земли кочевых аланских племен, что привело к изме­нению карты региона. Были уничтожены Боспорское царство, многие ан­тичные города. В результате на Северо-Западном Кавказе была подорвана политическая роль меотских племен, аланские же отступили на правобе­режье Терека и в верховья Кубани. После распада гуннской державы в V в. в Северном Причерноморье и Восточном Приазовье вплоть до Кубани сложился союз различных тюркоязычных племен.

Переселение на Северо-Восточный Кавказ кочевых племен (главным образом тюркского происхождения) почти непрерывно шло с IV до XIV в. С IV в. до середины V в. регион находился под властью гуннов, захвативших «Каспийские ворота» и совершивших через них ряд опустошительных по­ходов в Закавказье и Переднюю Азию. Наиболее известен их поход 395 г. через Дагестан в Армению и Сирию. Равнина и предгорья Чечни и Ингу­шетии входили в VIII—ХИ вв. в Аланское царство. Вплоть до VII в. племена гуннов играли важную роль в социально-политической истории региона.

В начале 1 тыс. н. э. складываются четыре этнокультурные области: Заку — банская, Центрально-Кавказская, Дагестанская и Предкавказская, со своими доминирующими этническими группами. На территории левобережья Кубани проживали предки адыгских народов. В Центральной части Кавказа от верховь­ев Кубани доминировали аланская культура (в бассейне верхних притоков Ку­бани и предгорно-плоскостных районах бассейна р. Терек) и культура автохтон­ных племен горной зоны. Предкавказская область в степной зоне к северу от Кубани, в среднем течении Терека до низовьев р. Сулак была зоной военно­политического господства тюркских племен. Миграции тюркоязычных булгар — ских племен тесно связаны с возникновением Хазарского каганата, борьбой приазовских булгар с ним и их поражением. Оставшиеся на Северо-Западном Кавказе булгары подчинились хазарам и вошли в состав Хазарского каганата.

Усиление адыгского племени зихов с конца VI в. привело к овладению ими побережья Черного моря южнее Таманского полуострова и консолида­ции местных племен вокруг зихов. Рядом с Зихским племенным союзом воз­никают Касожский (одно из объединений адыгов) на севере и Абазгский (Аб­хазский) на юге. Центральная часть Северного Кавказа занималась алан­скими и вайнахскими племенами. В этот период происходит увеличение плотности населения степных и предгорных районов. Этнические перемеще­ния и частичный переход кочевников к оседлости в V—VI вв. способствовали росту производительных сил на базе пахотного земледелия и скотоводства.

В VI в. в Северо-Восточном Причерноморье и Приазовье упрочились позиции Византии. Значительная часть зихов и западная группа алан в вер­ховьях Кубани и Пятигорья придерживались византийской ориентации, вос­точные аланы бассейна Терека — грузинской. Но суверенитет Византии в этом регионе сохранялся только до конца VII в. В раннем Средневековье начало распространяться христианство, особенно в причерноморских районах, в VI в. у алан и зихов. Дальнейшее распространение христианства на Северо­Западном Кавказе проходило при сохранении традиционных верований и культов — семейно-родовых и земледельческо-скотоводческих.

Как и Северо-Западный Кавказ, Северо-Восточный делился на ряд об­ластей, которые долгое время сохраняли названия, употребимые в местных языках. Наиболее известны следующие: Авария (Аваристан) — занятое авар­цами высокогорное плато в Дагестане между долинами рек Аварское Койсу и Андийское Койсу; Галгай — предгорья Большого Кавказа за р. Сунжой, насе­ленные ингушами; Лезгистан — долина р. Самур и окружающие ее горные хребты Южного Дагестана, где живут лезгины и другие народы лезгинской языковой подгруппы; Ногайская степь — низменность между р. Терек и р. Кура, где традиционно происходили перекочевки ногайцев.

Все эти названия введены в письменный оборот в XV-ХVII вв. намного позднее понятия «Кавказ», встречавшегося уже у античных авторов (на­пример, у Эсхила, Геродота, Страбона). Понятие «Дагестан» впервые упот­ребляет историк XIV в. Мухаммед-Рафи (мулла Мухаммад Рафи). Термин «Чечня» (в иранской транскрипции «Область Сасан» или «Симсим») появляется в персидских источниках XIII в. (в частности, у Рашид ад-Дина), откуда в XVI в. оно вошло в русские документы. Но вплоть до середины XIX в. область между р. Сунжа и предгорьями Большого Кавказа чаще называлась Малой Кабар — дой. В свою очередь, Чечня делилась на Большую и Малую. Современные названия народов, краев и республик окончательно утвердились при Со­ветской власти. До середины XX в. наряду с ними бытовали другие назва­ния местностей и народов, принятые в кавказских и тюркских языках.

■ С начала 1960-х гг. модернизационные процессы изменили облик Се­верного Кавказа. Не только краевые и республиканские центры, но и дру­гие города становятся сосредоточением промышленности и современной культуры. Показателями высоких темпов в модернизации стали нараста­ние удельного веса промышленной продукции в общем объеме произво­димого в регионе валового продукта, рост городского населения, повыше­ние уровня образования, развитие культурной инфраструктуры. В 1989 г. в городах уже проживало 59,9% балкарцев, 41,5% адыгейцев, 44,3% кабар­динцев, 45,4% кумыков, 44% лезгин. Несколько ниже был процент город­ского населения у ингушей (37,6%), черкесов (36,1%), чеченцев (26,8%), карачаевцев (32,6%), даргинцев (29,2%).

По числу лиц высшим и незаконченным высшим образованием на 1000 человек северокавказские народы характеризовались следующими показателями: адыгейцы — 149; балкарцы — 138; карачаевцы — 132 че­ловека; черкесы — 128; лезгины — 120; кумыки — 97; аварцы — 87; чечен­цы — 61 (для сравнения показатель русского населения равнялся 132 че­ловекам). Таким образом, во всех республиках произошло формирование этнонациональной интеллигенции. Резко вырос удельный вес представите­лей горских народов среди республиканских руководителей. В Дагестане они составили 83,8%, в Чечено-Ингушетии — 75,5%.

Имел место рост предприятий и организаций промышленности, сель­ского хозяйства, транспорта, связи и строительства. Неблагоустроенные го­родки с преобладанием одноэтажных мазанок и саманных домиков превра­тились в города с многоэтажными домами постройки 1960-80-х гг. В них возникают комплексы общественных зданий административного и куль­турно-спортивного назначения, включая Дворцы культуры, театры, филар­монии, учебные заведения, художественные и краеведческие музеи. Раз­виваются курорты, основанные на использовании минеральных вод и климатотерапии. Среди советских людей стали популярными туристические маршруты по Северному Кавказу.

Во всех краевых и республиканских центрах открываются университе­ты. Высшее образование расширяется за счет педагогических, сельскохо­зяйственных, медицинских и технических вузов, в том числе — политехни­ческих институтов в Краснодаре, Махачкале, Ставрополе. Создается сеть научно-исследовательских учреждений. В их числе — филиал АН СССР в Дагестане, республиканские НИИ истории, языка, литературы и истории культуры. Из отраслевых НИИ — Государственный институт по проектиро­ванию предприятий цветной металлургии (Владикавказ), Грозненский неф­тяной НИИ и Государственный институт по проектированию предприятий нефтеперерабатывающей и нефтехимической промышленности, Красно­дарский НИИ по технологии тракторов и сельскохозяйственного машино­строения, Высокогорный физический НИИ в Кабардино-Балкарии и др.

В то же время в регионе имелись и негативные процессы, отражающие общие тенденции общественного развития советского государства. Имели место приписки, взяточничество. Клановые отношения в ряде республик ор­ганично слились с партийно-советской номенклатурной системой. На фоне массированного насаждения атеистической интернационалистской идеоло­гии имели место совсем иные отношения в духовной жизни общества.

Следствием возвращения представителей репрессированных народов стал значительный рост численности населения и резкое обострение ситуации на рынке труда. Подготовка профессиональных «национальных» кадров и формирование советских этнических элит в условиях трудоизбыточности и этни­ческой конкуренции способствовали тому, что с середины 60-х гг. начинается снижение численности русского населения в республиках Северного Кавказа.

Если добровольных трудовых этнических миграций до начала 70-х гг. практически не было, то в этот период «избыточное население», в основ­ном трудоспособные мужчины — представители кавказских народов, не вписавшихся в сложившуюся в советский период социальную структуру, было вынуждено в поисках средств существования выезжать в другие ре­гионы «на заработки». Стала складываться система «отходничества» — се­зонных трудовых миграций, позволяющих одному из членов семьи обеспе­чивать остальных. В этот же период стали складываться многочисленные этнические общины на территориях краев и областей Юга России.

В 80-е гг. «отходничество» как преимущественно мужская миграция пере­стало обеспечивать потребности большой многопоколенной семьи и дополни­лось «челночеством» — мелкой торгово-закупочной предпринимательской дея­тельностью, которой преимущественно занялись женщины. Таким образом, трудоспособные члены семьи с целью заработка стали систематически выез­жать в другие регионы и страны, знакомиться с другими культурами, языками и социальными нормами. Но при этом традиционная структура семьи, систе­ма ценностей, язык общения оставались неизменными. Так, по данным пе­реписей населения 1979 г. и 1989 г. степень владения родными языками северокавказскими народами была одной из самых высоких в СССР. В то же самое время молодое поколение все больше переходило на русский язык, на котором функционировала вся система высшего образования.

Дальнейший рост населения и массовой безработицы в республиках Северного Кавказа (например, в 1989 г. в Чечено-Ингушетии насчитыва­лось около 200 тыс. безработных мужчин трудоспособного возраста) при­вели к новой волне этнических миграций — трудовым миграциям достаточно больших групп населения, как правило, нескольких семей, принадлежащих к одному родственному или поселенческому клану, в сельские районы Ставро­польского и Краснодарского краев, Ростовской, Волгоградской и Астрахан­ской областей. В этих регионах быстро росла этническая мозаичность населе­ния, практически все они становились полиэтничным, появились первые ме­жэтнические конфликты на бытовом уровне. Напротив, в республиках в этот период явно обозначилась тенденция вытеснения представителей нетитульно­го (т. н. «некоренного») населения, в первую очередь русскоязычного, что непосредственно отражалось на уровне конфликтности в регионе.

В сфере национальной политики период конца 50-х — середины 80-х гг. характеризуется усилением межэтнических противоречий на Северном Кавказе. Противоречия усложнялись острыми территориальными пробле­мами между народами, дальнейшим наступлением на ислам и «этнические пережитки» в связи с переходом к «развитому социализму». Кризис насту­пил в начале 70-х гг. и остро проявился в событиях в Чечено-Ингушетии (1972 г.) и Северной Осетии (1981 г.), где от имени местных национально­стей были предъявлены претензии официальным органам власти, которые силовыми методами добились ситуации внешнего благополучия, но не разрешили межэтнических противоречий.

Новый этап характеризуется попыткой разрешения кризиса в межэтни­ческих отношениях на Северном Кавказе посредством сочетания госу­дарственного контроля (прежде всего, кадрового) с идеологическим воз­действием в общем контексте формирования новой исторической общно­сти — советского народа. Государственная политика по отношению к наро­дам строилась на принципе унификации всей общественной жизни и при­знании культуры, которая имела право быть только «социалистической по со­держанию, национальной по форме». В условиях «развитого социализма» был взят курс на сближение наций, углубление интернационализации обществен­ной жизни народов. В связи с этим особое внимание уделялось конструиро­ванию у титульных народов типовой социальной структуры советской нации, чтобы через расцвет наций и их культур максимально сблизить их на основе общности идеологии, самосознания, экономического и информационного единства. Опорами этого единства были «возрастающая роль КПСС» и по­вышение роли русского языка. Любые отклонения от этой политики жестко пресекались по обвинению в национализме. В духе вечной дружбы наро­дов изображалась история Северного Кавказа, исключались негативные страницы взаимоотношений горских народов и России. Официальная про­паганда говорила о фактическом решении национального вопроса в СССР.

Однако, несмотря на формирование наднациональной общности — со­ветского народа — полного вытеснения этнического самосознания севе­рокавказских народов не произошло. Это объясняется значимостью для личности этнической принадлежности, которая обеспечивала включенность в систему социальных связей. Этническая группа через общинно-родовые структуры формировала и транслировала нормы и ценности повседневной жизни. Результатом сосуществования двух ценностных систем являлось ут­верждение двойной морали: в быту следование традиционным этническим нормам, в политической сфере — официальной советской идеологии. Перенос этнических норм с бытового уровня на политический влек за собой жесткие санкции. Принципы национальной политики советского государства в услови­ях тоталитарного общества казались эффективным механизмом регулирова­ния межэтнических отношений на Северном Кавказе; но в условиях демокра­тизации политической системы обнаружилось, что используемые в советский период меры, направленные на огосударствление и жесткий контроль этнич — ности, привели к сохранению и укреплению этнической структуры.

В условиях демократизации и гласности в годы перестройки (1985­1990 гг.) возрождение этнического самосознания нашло свое проявление в стремлении к суверенизации бывших автономий и в распространении идеи сепаратизма. Разработка в 1989 г. «Платформы ЦК КПСС по нацио­нальной политике» была запоздалой и не спасла ситуации. С принятием Декларации о суверенитете Российской Федерации и распадом СССР на­чался новый этап социально-политической истории Северного Кавказа.

■ Для античных авторов весь Кавказ был еще далекой полусказочной страной, куда они помещали скалу, на которую Зевс приковал Прометея, златоструйную реку Фасис, племя амазонок-воительниц. Первые досто­верные сведения по истории Северо-Восточного Кавказа дают ранне­средневековые христианские и мусульманские историки и географы из Закавказья, Ирана, стран Ближнего Востока. Они описали государствен­ные объединения, существовавшие в IV-XI вв. на территории Нагорного Дагестана. Некоторые из древних наименований сохранились в названиях местностей и селений республики. Крупнейшим государством был Серир (иначе Бет-Даду, известен с VI в.) на территории Аварии. Согласно преда — нию, его основал последний правитель сасанидского Ирана Йезигерд III (сер. VII в.), укрывшийся в горах вместе со своим золотым троном. Прави­тели Серира носили титул филан-шахов или «владетелей трона». Их столицей был город, стоящий на месте с. Хунзах.

Крупным государственным образованием на землях современных дар­гинских районов был Кайтаг (Хайдак) со столицей на месте с. Калакорейш. К XII в. из него выделились город-государство Зирихгеран (Зерехгиран), а также ряд других более мелких горных княжеств — Шандан, Филан, Зуклан, Карах на землях Центрального и Южного Дагестана. Другими государствами в Нагорном Дагестане были Гумик (или Туман, известен с VI в.) в долине р. Казикумухское Койсу со столицей на месте современного с. Кумух; Табасаран (Табарсаран) в предгорьях Южного Дагестана; Лакз в верховьях р. Самур (известны с IV — V вв.). Гумик не имел единого правителя и управлялся выборными старшина­ми. В других государствах власть принадлежала наследным монархам.

Раннесредневековые государства Нагорного Дагестана испытывали сильное влияние великих держав того времени (сасанидского Ирана и Кавказской Албании), то попадая в полную зависимость от них, то вновь освобождаясь. Первое из этих государств активно распространяло на Се­веро-Восточном Кавказе зороастризм, второе — христианство армяно­григорианского толка. В IV-VI вв. для защиты от нападений кочевников и гор­цев с севера персы построили грандиозную 40-километровую систему оборо­нительных сооружений, расширенную арабами и сельджуками в VIII-XIII вв. и получившую название Горной стены. Центром ее был Дербент — древнейший город Северо-Восточного Кавказа, уже в V-VII вв. ставший важным торговым и культурным центром региона. Город с крепостью на его месте существо­вал еще в скифский и албано-сарматский период (III в. до н. э. — V в. н. э.). Персы дали ему имя Дербент (иранск. Дарбанд, т. е. «узел ворот»). Разва­лины Горной стены сохранились до настоящего времени.

Крупными торгово-ремесленными и политическими центрами того времени были города Зирихгеран (на месте с. Кубачи), основанный персами Семендер и Варачан (Вараджан), в начале VIII в. служивший ставкой князя гуннов Алп-Илитвера. Зирихгеран в переводе с персидского означает «масте­ра кольчуг». Зирихгеранцы прославились как искусные оружейники и ювели­ры; искусство металлообработки унаследовали от них современные кубачин — цы. Семендер сначала входил в состав царства гуннов, а затем временно стал столицей Хазарского каганата. Кроме них на территории региона существова­ло еще около десятка городов — Беленджер (Баланджар), Атиль и др.

■ VII-Х вв. прошли под знаком арабо-хазарских войн с участием горцев Северо-Восточного Кавказа. Начало мусульманского периода в истории региона положил поход 642-643 гг. Сураки ибн Амра на Дербент, пред­принятый по приказу второго «праведного халифа» Омара. Вскоре после этого другой арабский полководец, Салман ибн Рабиа, совершил поход из Закавказья против хазар и горцев Южного Дагестана. В первой половине VIII в. арабы завоевали Дербент и оттеснили хазар на север. Используя город как свой опорный пункт, они продолжали бороться с хазарами, об­ращая в ислам жителей Дагестана и облагая их данью (джизья, харадж). Вдоль Горной стены были построены «исламские центры» — крепости, на­селенные гази — бойцами за веру.

Будущий халиф Мерван, выступив в 737 г. из Сирии, разбил войска Се — рира и Гумика, глубоко проник в земли Хазарии и в 739 г. вышел к Дону, где захватил в плен 20 тыс. славян. Разбитый им хакан обязался принять ислам, но так и не выполнил своего обещания. В IX-X вв. Арабский хали­фат распался на ряд самостоятельных государств. Хазарский каганат ока­зался долговечнее своего противника. Он просуществовал до второй поло­вины XI в. и перестал функционировать как политическая единица после поражения от хорезмийских войск.

Эпоха арабских завоеваний и арабо-хазарских войн на Северо­Восточном Кавказе составляет важный рубеж, с которого средневековые мусульманские авторы начинали историю Кавказа. Дагестанские хроники утверждают, что население Северо-Восточного Кавказа приняло ислам при арабах. Исламизация Дагестана (а порой и Чечни) приписывается извест­ному политическому и религиозному деятелю Абу Муслиму (Абд ар-Рахман ибн Муслим). Это один из любимых народных героев мусульман Кавказа, Ирана и Средней Азии. Восстание, поднятое им в Иране в 748 г., помогло свергнуть династию Омейядов и посадить на престол Аббасидов (750­1258 гг.), прямых потомков ал-Аббаса, дяди пророка Мухаммеда. Аббаси — ды же и убили в 755 г. Абу-Муслима, увидев в нем своего соперника.

Ученые XX в. опровергли легенду об исламизации Северного Кавказа Абу-Муслимом. Известно, что он никогда не был на Кавказе. Большую часть приписанных ему походов на Дагестан на самом деле совершил его старший современник Маслама. В хрониках же имена их слились. Из пер­са Абу-Муслим превратился в араба из рода Пророка. В то же время нель­зя утверждать, что никакого Абу-Муслима на Кавказе не существовало. В средневековом Дагестане это имя носили несколько миссионеров. Один из них проповедовал в X в. в Дербенте, другой (родом из Аравии) был по­хоронен в XI в. в Хунзахе, где сохранился его мавзолей. Скорее всего, под именем Абу-Муслима скрывается обобщенный образ героя-исламизатора, возникший благодаря слиянию биографий нескольких исламских миссио­неров арабского, иранского и местного происхождения, действовавших на Северо-Восточном Кавказе в VIII-XVI вв.

В действительности исламизация края затянулась почти на тысячеле­тие. К X в. ислам утвердился только в Юждаге (вокруг Дербента). На втором этапе (конец X-XVI вв.) ислам распространяли местные миссионеры. К XIII-XIV вв. мусульманами стало большинство горцев Дагестана. Ислам утвердился на всей территории региона, вытеснив прежние религиозные верования, включая христианство и иудаизм. Предки андо-цезских наро­дов и чеченцы были обращены в ислам только в XV-XVI вв. Но только на третьем этапе (XVII — начало XIX вв.) все современные мусульманские на­роды региона постепенно отошли от домусульманских обычаев. Еще в 1-й половине XIX в. Шамиль долго боролся с противоречащими шариату пра­вовыми нормами и обычаями (адат).

■ В VII-X вв. Северный Кавказ находился в сфере владений Хазарского каганата. В течение почти трех веков Хазарский каганат был самой могу­щественной державой региона. С начала X в. возникло управлявшееся князьями из рода Рюриковичей разноплеменное Тмутараканское княже­ство, располагавшееся на территории Таманского полуострова. В XI в. сложились союзнические отношения князя Мстислава Владимировича с касогами. Тмутараканское княжество играло огромную роль в процессе укрепления русско-северокавказских контактов.

Вторжение кипчаков (половцев) и захват ими южнорусских и северо­кавказских степей во 2-й половине XI в. нанесли сильный удар по Тмутара — канскому княжеству, которое в начале XII в полностью лишается самостоя­тельности. Тюркоязычные кипчаки на Северном Кавказе заняли низмен­ную территорию от Нижнего Дона до Дербента.

Граница между кипчаками, адыгами, аланами и вайнахами определя­лась по течению Кубани, Нижней Малке, Тереку. В этот период происходит этническая и политическая консолидация алан. Гегемония Алании в цен­тральной части Северного Кавказа усилилась в XI в. при царе Дорголеле, имевшем династические связи с Византией и Грузией. В это время усили­ваются позиции христианства у части адыгов и в Алании.

Общественное устройство средневекового Кавказа окончательно сло­жилось после нашествия монголо-татар и завоеваний Тимура. Монголы совершили на Северный Кавказ два похода. В 1220-1223 гг. они разори­ли мусульманские и христианские страны Закавказья, обошли Дербент, кото­рый так и не смогли взять, и, пройдя через предгорья Дагестана, разбили алан, а вскоре и объединенные силы половцев и русских князей. Второй поход состоялся в 1238-1240 гг. Покорив Русь и сокрушив Аланское царство, мон­голы приступили к планомерному завоеванию поселений и на плоскости и в горах. В 1239 г. монгольское войско под командованием Джебе и Субудая после ожесточенной осады захватило Дербент и разрушило укрепления Гор­ной стены. Сделав Дербент своим форпостом, монголы захватили к середине XIII в. весь Северо-Восточный Кавказ, обложив местное население данью. В Дербенте, на берегах Терека и в крупнейших селениях на плоскости и в предгорьях были поставлены монгольские гарнизоны.

За четыре года монголы завоевали ключевые позиции в горной полосе Северного Кавказа, разорив регион и истребив множество жителей, но в горных ущельях сопротивление продолжалось и после 1239-1240 гг. Вос­станавливались оборонительные укрепления адыгов, аланов, вайнахов и народов Дагестана.

Изменилась этническая карта региона. Перестала существовать Алания как политическая единица, население ее частью было уничтожено, многие вовлечены в военные походы, выселены, загнаны в горы, где они смеша­лись с другими племенами. Из-за выросшей плотности населения в горных районах Центрального Кавказа усилилась миграция части алан на южные склоны Главного Кавказского хребта. Произошли изменения в экономике, культуре, быте значительной части предгорно-плоскостных районов Севе­ро-Западного Кавказа: многие адыги, традиционно оседлые земледельцы и скотоводы, перешли к полукочевому образу жизни и экстенсивному ско­товодству, что обусловило продвижение их групп на север от Кубани и в верховья Терека, где к концу XIII-XIV вв. они расселились на значительной части предгорно-плоскостных районов Центрального Кавказа, высвобо­дившихся от алан. Тем самым началось обособление части адыгов в са­мостоятельную народность — кабардинцев, но численность их до начала XV в. была небольшой. Началось массовое переселение абазинских пле­мен на Северо-Западный Кавказ, вплоть до верховьев Кубани.

Если глубинные горные районы вскоре оправились от разрушений, причиненных им монгольским нашествием, то Семендер и другие ранне­средневековые города на плоскости и в предгорьях так и не смогли возро­диться. Продолжавшиеся переселения кочевников, а также частые столк­новения Золотой Орды и государства Хулагидов, образовавшегося в Иране и Закавказье, на много веков вперед предопределили экономический упадок и политическую нестабильность на Северном Кавказе.

Золотоордынские ханы, заинтересованные в развитии торговых связей с мусульманскими странами Передней Азии и Ближнего Востока, уделяли большое внимание Северному Кавказу. Во главе региона стояли ближай­шие советники или родственники ханов: при Батые его брат Берке, а при Берке-хане — Ногай (Нагай), выдающийся полководец, при котором сфор­мировалось ядро будущей Ногайской Орды. Они щедро раздавали земли монгольским воинам и местным правителям на правах условного владе­ния (икта) за охрану южных границ Орды. При хане Узбеке (правил в 1312-1342 гг.) ислам стал государственной религией Золотой Орды. Исто­рические предания ногайцев и других народов плоскости называют Узбека одним из главных распространителей ислама в регионе.

В конце Х^ в. Северный Кавказ стал ареной борьбы Тимура с золото­ордынским ханом Тохтамышем. В отместку за поход Тохтамыша в 1386 г. через Дербент в Восточное Закавказье Тимур совершил в 1395-1396 гг. набег на Прикаспийские области Золотой Орды. В 1395 г. он уничтожил на Тереке войска Тохтамыша, а затем начал планомерный захват региона.

Разорив земли современной Чечни и Ингушетии, он дошел до Дербента, взял и укрепил его, а затем разграбил и захватил территории Кайтага, Зи — рихгерана, Гумика, Аварии, кумыкские земли в междуречье Терека и Су — лака. Северной границей созданной им державы стал Главный Кавказский хребет. Это нашествие оказало сильное влияние на последующее развитие народов Северного Кавказа.

Отношение к Тимуру на Северном Кавказе было двойственным. Почти повсюду его встречало ожесточенное сопротивление. Местные хроники и устные предания рассказывают о совершенных им жестокостях и грабе­жах. С другой стороны, в мусульманской историографии Тимур нередко пред­стает в образе благочестивого мусульманина, завершившего исламизацию ряда горских народов, таких, как кумыки, андийцы и аварцы. Этот образ, ве­роятно, создан местной мусульманской знатью. Дело в том, что Тимур нигде не смещал прежних правителей, добровольно покорившихся ему. Эмир ши­роко поддерживал восточную форму ленных пожалований — союргал. Со­гласно ей местные правители получали от Тимура в наследное владение земли с правом взимания государственных налогов с местных жителей.

Вскоре после смерти Тимура его держава распалась, и Северо­Восточный Кавказ вышел из-под власти его наследников Тимуридов. Но Золотая Орда уже не смогла оправиться от нанесенного ей поражения. В начале XV в. она разделилась на Казанское, Ногайское и Крымское ханст­ва. На Северном Кавказе образовалось несколько мелких мусульманских государственных образований. Их развитие шло крайне разнообразно и неравномерно. Если одни из них слабели и распадались на части, то другие все более расширялись и крепли. Большинство раннесредневековых госу­дарств региона перестали существовать еще в начале послемонгольской эпохи. В XII в. Лакз, Серир и Аланское царство распались и исчезли с поли­тической карты региона. К XV в. потеряли самостоятельность Карах, Фи — лан, Шандан и Зирихгеран, поглощенные Кайтагом.

Вместе с тем к XV в. постепенно восстанавливает силы Табасаран, раз­делившийся на северное майсумство и южный казият. В Нагорном Даге­стане появляются новые крепкие мусульманские государства — Аварское нуцальство, Кайтагское уцмийство, Казикумухское шамхальство, Дербент­ский эмират. Первое возникло на развалинах Серира и охватывало земли современной Аварии. Кайтаг и Казикумух (на месте Гумика) поделили ме­жду собой не только горы, но и плоскость Центрального и Северного Даге­стана. Дербент контролировал равнину Юждага. Наиболее сильным госу­дарством стало Казикумухское шамхальство, заставлявшее остальные владения платить себе дань. Правившие в Казикумухе, Кайтаге и Аварии наследные князья возводили свои роды к потомкам пророка Мухаммеда, пришедшим на Кавказ с легендарным арабским полководцем Абу — Муслимом. Арабские генеалогии этих владык в большинстве своем не от­ражены в раннесредневековых источниках, а сами титулы — уцмий, нуцал, майсум, кроме шамхала, — появились только в послемонгольское время.

Во внутренних районах Нагорного Дагестана и Чечни началось усиле­ние сельской общины или джамаата. К XV-XVI вв. тут появилось несколько десятков союзов сельских общин, такие, как Акуша-Дарго, Цудахар, Сала — тавия, Ункратль («Четырехмиземье»), Нохчмахчкой, Галгай и др. По традиции в литературе такие союзы обычно называют «вольными обществами». Не все из них были самостоятельны. Большинство дагестанских вольных обществ зависело от казикумухских шамхалов, другие — от кайтагских уцмиев или аварских нуцалов. Они выплачивали им ежегодный поземельный налог (ха — радж) и выставляли ополчение из всех взрослых мужчин в войско своих сюзеренов на случай войны. Укрепление общины и некоторая стабилиза­ция политической обстановки происходили на фоне подъема экономики региона. В эту эпоху восстанавливается волго-каспийская торговля. Растут старые и появляются десятки новых селений в горах и на плоскости.

■ Начиная с XIV-XV вв., более развитые северокавказские общества дели­лись на ряд сословий. Основное население региона было представлено сословием узденей. Как и на Северо-Западном Кавказе, в Дагестане, Чеч­не и Ингушетии этим тюркским словом называли не только горских дво­рян, но и свободных общинников. Они делились на богатых, средних и бедных; родовую знать и менее родовитых; коренных и пришлых и т. д. Все уздени участвовали в народном собрании общины, служили в ополчении своих джамаатов. В районах, зависевших от шамхалов, нуцалов или более мелких князей (беков), предводителями ополчений выступали ханы. По­следние стояли на самом верху сословной иерархии. Беки и потомки от браков беков с узденями, носившие имя чанков, считались ниже их по положению. В период наибольшего могущества Казикумухского шамхаль — ства беки и чанки из Казикумуха проникли в ряд высокогорных джамаа­тов. Только в Северо-Западном Дагестане, Чечне и Ингушетии так и не сложилось ханско-бекского сословия.

В положении крепостных пребывали райяты, прикрепленные к землям, находившимся в частной собственности (мульк) или пожалованным на ус­ловии несения военной службы бекам и служилым узденям (икта). На плоскости на землях ханов находились целые райятские поселения. В при­морском Дагестане весь тюркский народ терекеме считался райатами кумыкских беков. В горах Чечни и Северного Дагестана райатов было не­много. Низшую ступень сословной иерархии занимали рабы (лаги, кули, караваши). Они принадлежали отдельным кланам (тухумам, тейпам). Ис­точниками формирования лагского сословия были военные походы и ра­боторговля на невольничьих рынках. В высокогорной части региона рабов было немного. Зато в центральной, предгорной Аварии, в Лакии, у даргин­цев и кумыков лагское сословие занимало видное место и играло большую роль в хозяйственной жизни общины. Описанное выше социально­политическое устройство региона с незначительными изменениями про­существовало до присоединения региона к России.

В XVI-XVII вв. на Северо-Западном Кавказе происходит складывание более крупных этнических объединений и их консолидация в народности. Сосредоточение власти происходит в руках знати: у адыгов — князья (пши), уорки, у абазин — ахи и агмиста, в Осетии — бадиляты и алдары, в Кара — чае — бии, чанки и сырма-уздени трех разрядов. Более мелкие владетели находились в вассальной зависимости от них. В XVII в. в Кабарде утвердил­ся ислам. В ходе междоусобной борьбы сильные владетели подчиняли себе сельские общины, вводя для них обязательную повинность — ясак. Часть сельских обществ нагорной зоны не имела зимних пастбищ и зависела от владельцев соседних пастбищ. Основная часть сельского населения при этом оставалась лично свободной. Наиболее эксплуатируемыми были лич­но зависимые крестьяне, оказавшиеся на положении крепостных. Рабство имело патриархально-домашний характер. Сохранялись родственные ор­ганизации и патриархально-родовые порядки.

Во время войны и угрозы нападения извне по горским адатам все мужское население было обязано участвовать в защите владетельных тер­риторий, уклонявшиеся наказывались крупным штрафом или изгонялись. Низовой административной единицей были общины, некоторые из кото­рых объединялись в военно-политические союзы. В осетинских обществах административная власть находилась в руках феодалов-бадилят, господство­вал территориальный принцип расселения при усилении политических прав сильных семей, когда определенные тухумы получали исключительное право на должности старшин. В мирских сходах — органах самоуправления — участ­вовало все мужское население. Осетины и карачаево-балкарцы были разде­лены на мелкие политические объединения, которые постоянно дробились на более мелкие и управлялись княжескими сословиями, а также их вассалами из числа узденей. Нормы поведения в обществе, внутренняя жизнь определя­лись обычным правом с большим влиянием норм родового строя (присяга, соприсяжничество, кровная месть). Низовая общественная ячейка в гор­ских обществах (сельская община — джамаат, вотчина, крупное селение — кабак) имела свои обычаи и органы управления.

В начале XVI в. во главе Кабарды находился старший князь, избирае­мый по очереди из княжеских семей. Борьба за получение данного досто­инства приводила к кровопролитным столкновениям. Во 2-й половине ве­ка при старшем князе Темрюке Ильдаровиче была предпринята неудачная попытка объединения, в 1580-е гг. не смог решить этот вопрос и общека­бардинский съезд. В итоге к XVII в. произошло разделение Кабарды на Большую и Малую, которые в дальнейшем были мало связаны.

В Большой Кабарде было пять княжеских уделов, в Малой — два. Каж­дое удельное княжество состояло из нескольких десятков деревень. Главой удела автоматически становился старший по возрасту из князей, в управ­ленческий аппарат входили казначей, дворецкий, сборщики податей, лич­ные телохранители — «ближние уздени» и др. Высшая исполнительная власть в Большой Кабарде принадлежала Верховному князю, избираемо­му на собрании представителей уделов из удельных князей, а законода­тельная — Совету удельных князей (Хаса). Низовой административной еди­ницей была деревня, владелец которой выполнял административно­полицейские функции. В частых междоусобных войнах знать прибегала к помощи со стороны Крымского ханства. В начале XVII в. вне пределов Ка — барды в районе г. Терки при содействии Русского государства возникло Кабардинское княжество Сунчалевичей Черкасских.

На территории западных адыгов наиболее сильные позиции имело Жа — неевское княжество Кансуковых в нижнем течении Кубани, а также объе­динение хатухайцев. Ближайшую к Кабарде гористую территорию занима­ли бесленеевцы. В XVII в. их оттеснил улус Малого Ногая. В горах прожива­ли «вольные черкесы» — общества натухайцев, шапсугов, абадзехов и др., объединявшиеся в сельские общины. Абазины были разделены на две группы — таланта и шкаруа, которые также делились на более мелкие и назывались по имени фамильных владетельных князей («аха»). В середине XVII в. верховным правителем «Абазинской землицы» считалась феодаль­ная семья во главе с «большим братом» — цекой-мурзой. Они были зави­симы от кабардинских князей. К середине века кабардинские феодалы контролировали значительную часть северокавказской территории.

К концу XVII в. между левобережьем Кубани и Главным Кавказским хребтом до р. Сунжа на востоке проживали адыги и кабардинцы. Соседями западных адыгов и кабардинцев были абазины, проживавшие по рекам Большой и Малый Зеленчук, Баксан, Малка, Кума, в прибрежных и горных районах Причерноморья, а также убыхи. На северных склонах централь­ной части Главного Кавказского хребта в ущельях проживали карачаевцы и балкарцы, в горной части Центрального Кавказа — осетины. Границы расселения были неустойчивы.

■ В XVI-XVII вв. Северо-Восточный Кавказ стал предметом борьбы между Османской империей и Ираном, оспаривавших господство в Передней Азии и на Ближнем Востоке. Эпоха иранских завоеваний в Закавказье и на Северо-Восточном Кавказе связана с деятельностью иранских шахов из династии Сефевидов. Их главной опорой были воинственные тюркские кочевники Закавказья, принадлежавшие к военно-религиозному братству сефевийя, созданному предком Сефевидов шиитским шейхом Сефи ад — дином Исхаком Ардебили. Походы на Северный Кавказ проходили под ло­зунгом распространения шиизма. Потомки обращенных в шиизм даге­станцев до сих пор живут в Дербенте и горных селениях Мискинджа и Лгар.

В свою очередь, турецкие султаны вели завоевания на Кавказе под пред­логом обращения в ислам еще не ставших мусульманами горцев Кабар­ды, Чечни и Северо-Западного Дагестана, а также борьбы с шиитской «ересью». Они использовали войска крымских ханов из династии Гиреев.

Правители и «вольные общества» Северо-Восточного Кавказа вынуж­дены были лавировать между двумя державами. Кайтаг традиционно при­держивался проиранской ориентации. Чеченские и ингушские тейпы, аварский хан и кумыкские беки признавали над собой власть крымских Гиреев. Казикумухское шамхальство обычно поддерживало турок и крым — цев. К концу XVI в. шамхалы все больше отходят от союза с Османской им­перией и Крымским ханством. Позднее шамхальство отказалось выступить вместе с крымцами на войну с Ираном, за что Кази-Кумух был разрушен турками. В конце XVI в. шамхал Сурхай (Суркай) признал себя вассалом иранского щаха Аббаса I. В 1642 г. шамхальство распалось на Казикумух­ское ханство и Тарковское шамхальство. Шамхалы перенесли свою столи­цу в кумыкское с. Тарки.

Со 2-й половины XVI в. на политической арене Северного Кавказа поя­вилась еще одна сила — Московское царство. Южная граница России ста­ла проходить по Северному Кавказу. В 1556 г. хан Большой Ногайской орды Исмаил принял русское подданство вместе с большинством ногай­цев. Ногайцы, не пожелавшие оказаться под русским владычеством, ушли в Приазовье с ханом Казыем, образовав Малую Ногайскую орду (Казыев Улус присоединен к России в конце XVIII в.).

В правление Ивана IV Грозного многие кабардинские князья, не имея возможности самостоятельно противостоять натиску Турции и Крымского ханства, владевших тогда Северным Кавказом (кроме Карачая, Осетии, Ингушетии, Чечни и части Дагестана) ориентировались на Москву. В нояб­ре 1552 г. с просьбой принять их в русское подданство в Москву прибыли два черкесских князя. В августе 1555 г. приехала делегация во главе с князьями Сибоком, Ацымгуком и Тутарыком, от имени всех жителей земли Черкесской просившая о помощи против турецких и крымских властителей и о вступлении в русское подданство. В подданство России таким образом вступили кабардинцы, северо-западные адыги, абазины, жанеевцы и др. Обещая помощь в противостоянии крымской агрессии, Иван Грозный, однако, отказался вступать в конфликт с Турцией, сославшись на заклю­ченный с ней мир.

Укреплению связей России с Кабардой способствовала женитьба Ива­на Грозного в 1561 г. на дочери Темрюка Идарова Кученей, крещеной Марии. В 1557 г. кабардинские князья Темрюк и Тизрют обратились к Ивану IV с просьбой о содействии в борьбе против шамхала Тарковского, и в 1559 г. впервые московские войска были направлены на Кавказ. В ито­ге между кабардинскими князьями и шамхалом был заключен мир. В 1563 г. Иван Грозный вновь направляет на Кавказ отряд для защиты сво­его тестя князя Темрюка от изменивших ему черкесов. В 1566 г. из Кабарды в Москву за военным содействием прибыл шурин царя князь Матлов Темрю — кович. По его просьбе 2 февраля 1567 г. в Астрахань и на Терек вместе с ним были направлены русские воеводы, и на правом берегу Терека у впадения в него Сунжи была построена первая в Кабарде русская крепость с постоянным гарнизоном — Терки. Однако слабость позиций России на Северном Кавказе после неоднократных набегов и вторжений крымского хана в Кабарду за­ставила царя согласиться на требования турецкого султана снести кре­пость и вывести гарнизон. Но уже в правление Бориса Федоровича Году­нова были построены крепость на притоке Терека Тюменке, Койсынский острог в устье р. Койсу-Сулака и Сунженский острог. В 1604-1605 гг. вое­вода И. М. Бутурлин захватил кумыкские селения Эндирей и Тарки, но вскоре был разбит соединенными силами турок, дагестанских и кабардин­ских князей. Русские крепости на Тереке и Сулаке были сожжены, а гарни­зоны их частью выведены в Россию, а частью погибли.

Несмотря на военные неудачи России, местные властители все чаще стали посылать посольства в Москву за посредничеством и поддержкой в случае военных столкновений и споров с соседями. В 1-й половине XVII в. продолжались междоусобные войны и попытки Крымского ханства овладеть Кабардой. В 1614-1615 гг. царю Михаилу Федоровичу присягнули западные черкесы, в 1643-1645 гг. — абазины. В 1645 г. царю Алексею Михайловичу принесли присягу Малая и Большая Кабарда. Кабардинские князья играли роль посредника в связях русских властей с другими народами региона. Алек­сей Михайлович, Иван Алексеевич и Петр Алексеевич назывались царями «кабардинской земли, черкасских и горских князей». В 1671 г. почти 8 ме­сяцев продолжалось вторжение войск крымского хана в Кабарду, ставшую ареной соперничества Турции и России. В русско-турецкой войне 1676­1681 гг. небольшая часть кабардинцев участвовала на стороне России. В этот же период посредническую роль между Османской империей и наро­дами региона начинают играть карачаевские и абхазские князья.

В XVII в. многие государственные объединения региона не раз вступали в союз или вассальную зависимость от православных правителей России, видя в ней противовес частым нашествиям на Дагестан турок и персов. Так поступали шамхалы Тарковские, аварские нуцалы, некоторые южнода­гестанские ханы, чеченские и ингушские «вольные общества».

■ Нестабильность организации казачьих отрядов, частые смены мест оби­тания не позволяют точно установить время складывания терских и гре — бенских казаков. Первые сведения о них относятся к 2-й половине XVI в. Как уже отмечалось выше, в 1567-1568 гг. при впадении в Терек р. Сунжи была построена русская крепость Терки. В ней были поселены казаки, получившие с того времени название терских. В XVI-XVIII вв. каза­чье население на левобережье Сунжи и правобережье Терека росло. В 1582 г. 300 донских казаков под предводительством атамана Андрея пе­решли Терек и поселились в предгорьях Чечни на р. Акташи («на Гребнях»), отчего их потомки стали называться гребенскими казаками. Здесь они жили до 1685 г., когда бежали от нападений чеченцев и ингушей на Терек, где основали станицы Павлово и Кошлаковское. Влившиеся в состав гре — бенских казаков переселенцы с Дона и Кумы поселились в с. Кажоровцы в Большой Кабарде и с. Татартул в Малой Кабарде (Чечне). Позднее гребен — ские казаки основали станицы Новогладкую и Червленую.

Казачьи станицы одновременно были военными поселениями и само­управляющимися сельскими общинами. Они жили по преимуществу за счет рыбной ловли на Тереке и в Каспии. Ядро терских казаков составляли беглые крепостные крестьяне с Волги и из Центральной России, гребен — ских — беженцы с Дона и Украины. Большинство из них исповедовало пра­вославие. Реже встречались старообрядцы и представители нехристиан­ских конфессий: ногайцы и кумыки — мусульмане, изредка — калмыки- буддисты. В состав терского казачества вошли также выходцы из аварцев и кумыков, а гребенского — чеченцы, ингуши и кабардинцы. Они укрыва­лись в казачьих станицах от кровной мести или преследований горских князей. Большая часть из них приняла крещение. Крещеные горцы обра­зовали под Терками Черкасскую и Новокрещенскую казачьи слободы.

В XVII в. завершилось складывание самоуправляющейся хозяйствен­ной и военно-политической организации терских и гребенских казаков. Все взрослые мужчины общины или станицы выбирали на сходах (станич­ных сборах) станичного атамана, его помощников (есаула и хорунжего), писаря и совет старшин. Старшины также играли роль суда, разбиравшего тяжбы между жителями станицы. Как в городе-крепости Терки, так и в ка­зачьем войске, представлявшем собой совокупность всех станиц, управ­ление копировало станичное. Высшим органом казачьего самоуправле­ния был войсковой круг, избиравший наказного атамана.

Отношения казаков с их соседями из мусульманских горных и предгор­ных селений чаще всего были враждебными. Обе стороны при этом при­меняли одни и те же методы ведения войны. Они совершали набеги, уго­няя у своих соседей скот и сжигая их поселения. Эти столкновения проис­ходили между гребенскими казаками и большими кланами (тейпами) че­ченцев. Дело в том, что наряду с образованием казачьих станиц происхо­дило одновременное заселение плоскости чеченцами, спускавшимися с Аккинских и Ичкерийских гор. В долинах Сунжи и Терека бок о бок друг с другом возникли казачьи и горские селения. Но наряду с ожесточенными столкновениями известно и о мирных торговых и культурных связях каза­ков и горцев-переселенцев.

С расширением Российского государства на Кавказ власти начали все чаще использовать терское и гребенское казачьи войска как иррегуляр­ное войско для охраны южных границ и в войнах с горцами. Договоры с казаками заключались через наказных атаманов. Взамен правительство обещало признавать их самоуправление и безвозмездно даровать им заня­тые их предками на Кавказе земли. Однако вплоть до начала XVIII в. связи казаков с российскими властями не были прочны. В периоды ослабления Мо­сковского царства казацкие шайки вместе с горцами грабили южные преде­лы Руси, совершая набеги до Астрахани и Кубани. Затем выборные от них являлись с повинной в Москву. Иной раз казачьи круги отказывались по­могать российским властям в походах на своих соседей-мусульман.