Из незыблемых основ Российского государства — “православие, самодержавие и народность” — важнейшей было самодержавие, к верности дсоторому призывала официальная церковь. Главной ее задачей был поиск форм и методов деятельности, которые дали бы ей возможность с наибольшей эффективностью служить самодержавию. Православная церковь обладала громадными средствами для поддержания влияния религии в массах, для выполнения интегрирующей функции — сеть учебных заведений, многочисленные кадры духовенства, в том числе военного, печать и др. Как фактор, укреплявший и поддерживавший существующую систему социальных отношений, церковь выполняла и нерелигиозные функции — политические, экономические, правовые.
Религиозным воздействием были охвачены все слои городского населения, в том числе заключенные. По давней традиции, абсолютизм возлагал на госаппарат наблюдение за посещением церкви, этим же занималось приходское духовенство. В городе действовали российские традиции, по которым солдаты гарнизонов приносили присягу в своих полковых церквях, а мастеровые и работные люди, для которых присяга была также обязательна, имели свои домашние церкви.
Церковь принимала присягу на верность и от иностранцев, желавших принять российское подданство. Церемония принятия подданства проходила в церкви, в торжественной обстановке. В присутствии прихожан, высокопоставленных лиц от органов городской, военной и полицейской властей священник принимал клятву верности России. Она завершалась целованием креста и Евангелия принявшим подданство и молитвой священника при горящих свечах о его здравии и пользе Отечеству. Колокольный звон извещал город о принятии в состав государства нового гражданина.
В деятельности церкви основное внимание уделялось религиознонравственному воздействию на прихожан. В 1895 году церковный староста Константино-Еленинской церкви Панкратов, будучи инициатором открытия религиозно-нравственных чтений и церковно-народной библиотеки, обращался к Его Преосвященству Владимиру, епископу Владикавказскому и Моздокскому с просьбой выделить деньги на приобретение религиозных брошюр, молитвенников, Евангелий для продажи прихожанам753.
Другой священник Константино-Еленинской церкви Жуков предлагал создать комиссию по распространению дешевых книг и брошюр религиозно нравственного содержания среди простого населения Владикавказской епархии. Жуков считал долгом церкви заботу о “полезном и здоровом” чтении для грамотных простых граждан, отмечая, что их возросшими интеллектуальными потребностями пользовались торговые
книжные фирмы, распространявшие бездуховную, а иногда и сектантскую литературу. Комиссия, по замыслу священника, должна была составлять каталог книг для продажи и привлекать к книжной торговле псаломщиков и церковных старост754. Свято-Троицкое Братство имело библиотеку, бесплатную читальню. В 1913 году собрание гласных Думы выделило участок городской земли Братству для устройства народной читальни и молитвенного дома755. Православное Братство Грузинского экзархата во имя Пресвятой Богородицы при Спасо-Преображенском соборе способствовало устройству церковных библиотек, складов религиозной литературы, икон, священно-исторических картин, а также организации внебогослужебных собеседований и воскресных школ756. Большую аудиторию собирали религиозно-нравственные чтения на темы “Значение семьи в деле религиозного воспитания детей”, “Религия в делах обыкновенной жизни”, “Сила молитвы и крестного знамени”. Корреспонденты местных газет часто отмечали, что религиозно-нравственные беседы привлекали массу посетителей и производили на слушателей глубокое впечатление. Свято-Троицкое Братство в начале века стало ежедневно совершать все церковные и общественные богослужения со всенародным чтением, используя для этого свою домашнюю церковь757.
Владикавказский кафедральный собор проводил систематические беседы о повседневном богослужении, воскресные евангели, объяснительные к праздникам, а по средам и пятницам устраивал чтение акафистов758. Священники Константино-Еленинской церкви в праздничные и выходные дни устраивали в церковной школе внебогослужебные собеседования. Они и служители Вознесенского причта ввели в практику чтения и беседы с “туманными картинками”759.
“Все духовенство г. Владикавказа по мере сил и учения назидает паству”, — отмечалось в годовом отчете Владикавказской духовной консистории в 1914 Году. При этом признавалось, что религиозно-просве — тительская деятельность была поставлена не лучшим образом, что большинство священников в деле назидания паствы ограничивается произнесением проповедей и вечерей. Местное Духовное начальство требовало организовать во всех приходах внебогослужебные собеседования вне храма, например, в церковно — приходских школах. Священников упрекали в отсутствии систематических миссионерских бесед среди сектантов — молокан, баптистов и др. Отмечая, что молоканская молодежь постепенно отходит от традиционного религиозного уклада, священники пытались противостоять попыткам баптистов привлечь молокан в свою секту.
Молокане отвергали обрядовую и отчасти догматическую сторону православного учения, не носили крестов, не почитали иконы, мощи святых, не признавали монашество и традиционную православную
14 Заказ Jfe 1611 209 иерархию. Поэтому по распоряжению епархиального начальства на Молоканской слободке и Базарной площади периодически проводились беседы с молоканами о почитании священных образов, о почитании святого Креста Христова760. Традиционно молокан в России принято было считать работоспособными и сплоченными создателями крепких крестьянских хозяйств, хорошими землепашцами, не употреблявшими спиртного согласно религиозной морали. Но утрата сложившейся культуры жизнеобеспечения, плохая адаптация к городскому хозяйству, очевидно, стали причиной дурной славы Молоканской слободки, где было много хулиганов, дебоширов, пьяниц.
Церковь проявляла заботу и об этой части горожан. С 1889 года при Александро-Невской Владикавказской церкви действовало Общество трезвости в честь Божией матери — “Утоляющей наши печали” и святителя Феодосия Черниговского. К шестилетнему юбилею Общество насчитывало 6 тысяч человек-трезвенников. Возглавлял эту успешную деятельность отец Дмитрий Беляев, за что был награжден благодарными прихожанами крестом синодальной формы. Юбилей был отмечен всенощным бдением, выступлением хора певчих. По городу раздавались брошюры “Меры борьбы с пьянством”.
В 1913 году при Свято-Троицкой церкви также было открыто Общество трезвости “для борьбы с пьянством и сквернословием”761.
Сектанты тоже занимались религиозно-нравственной деятельностью. Устав Общества молокан предполагал открытие школы, библиотек, читален, устройство духовно-нравственных бесед для ознакомления с “современным течением жизни”, разъяснения правовых и общественных вопросов762. С апреля 1906 года во Владикавказе стал выходить ежемесячный иллюстрированный духовно-нравственный журнал “Молоканский вестник”. Структура журнала включала духовно-нравственные статьи, беллетристику, хронику, объявления. Редакция журнала призывала к сотрудничеству, обещая публиковать статьи и письма полемического содержания763.
Российская церковь располагала мощной полиграфической и издательской базой. Официальный орган Синода еженедельник “Церковные ведомости” рассылался во все приходы, имел внушительный тираж — 42-46 тыс. экземпляров. Кроме того, в каждой епархии (а в начале XX века в России их было 66) издавались местные “Епархиальные ведомости”764, В 1894 году на основании рапорта священнослужителей Осетии от 30 ноября высшее церковное руководство разрешило издание “Владикавказских епархиальных ведомостей”. Официальная часть содержала сообщения из церковной жизни: распоряжения высшего правительства, определения и указы Святейшего Синода, распоряжения Владикавказского епархиального начальства и т. п. Вторая неофициальная часть включала поучения, речи, беседы, общебогословские, церковно-исторические и религиозно-нравственные статьи, материалы о церковнорелигиозной жизни Владикавказской епархии. Жители Владикавказа оформляли подписку на столичные журналы “Христианское чтение”, “Церковный вестник”, “Божия нива”, “Отдых христианина”, “Приходская жизнь”. Издательская деятельность не ограничивалась периодикой. Практиковалось издание брошюр, особенно для борьбы с сектантством. Например, в 1908 году по распоряжению Преосвященного Гедеона на миссионерские средства были изданы две тысячи брошюр епархиального миссионера Сквозникова “Новоизраильтяне”.
Среди горожан-мусульман были читатели единственного в России еженедельного популярного научно-литературного и общественного журнала “Мусульманин”, который стал выходить в июле 1908 года в Париже. В городе была открыта на него подписка765.
Религия как соционормативный институт поддерживает и усиливает действие принятых в обществе социальных норм поведения, осуществляет формальный контроль через деятельность церкви и неформальный, когда сами верующие выступают в качестве носителей моральных норм по отношению к окружающим людям. Любая религия предлагает своим приверженцам нормативные стандарты поведения, обусловленные религиозными заповедями и религиозной моралью. Эта регулятивная функция особенно эффективно проявлялась в первичной социализации молодежи. Этот процесс включает различные формы приобщения детей к храму, получение религиозного образования, воспитания.
Одной из форм участия детей и подростков в приходской жизни было пение в церковном хоре. Во многих духовных учебных заведениях были свои ученические хоры, особенно славился детский хор при лютеранской кирхе. Пение было средством приобщения детей и подростков не только к церковной службе, но и к музыкальной культуре. В этом заключалось социокультурное значение участия подрастающего поколения в конфессиональной жизни. Дети должны были по воскресным и праздничным дням посещать церковь. В учебных заведениях Военного ведомства даже издавали приказы о необходимости всем учащимся исполнять “первейшие христианские обязанности”766. Еврейские дети не посещали школу по субботам, в дни некоторых религиозных праздников: первый и два последних дня Пасхи, два дня Шавуот, во время поста Тшие бе Абь и некоторых других. Они принимали участие во многих обрядовых действиях: зажигали ханукальные свечи, во время Пасхи (Пейсах) сидели за праздничным столом и должны были задавать вопросы родителям о происхождении праздника, о смысловом значении ритуальных блюд и другие.
Религиозная традиция как атрибут семейного и общественного воспитания способствовала нормативной регуляции поведения людей в обществе. Интересна в этом отношении традиция евреев вести тетрадь с записью “добрых дел” каждого прихожанина. Она находилась в синагоге, а когда человек умирал, на похоронах оглашали совершенные им добрые деяния.
Большое нравственное значение имела еврейская “суббота” (“шабат”), день покоя. Соблюдение субботы — это выражение человеком своей веры в Бога, Творца Вселенной, освобождение человека и его сознания для высоких духовных мыслей, для укрепления семьи и взаимоотношений между соплеменниками. В этот день люди ходили в синагогу, молились, слушали чтение Торы. Когда синагоги в городе не было, евреи проводили субботу в кругу семьи, с близкими людьми, за совместной трапезой. Тора запрещает в этот день работать: определено 39 главных видов запретных работ и множество производных от них. Соблюдение субботы считалось отличительным признаком еврейства.
Греки, ходатайствуя об открытии своей церкви, также проявляли заботу о детях: “Церковная служба на родном греческом языке будет иметь для них благие последствия, раскрывая перед ними великие сокровища православия. Они будут участвовать в отправлении богослужения в качестве певчих, дьячков и т. п., каковое обстоятельство всегда и везде приучало детей к известной дисциплине и выдержке”767.
Все городские храмы заботились об образовании и занимались школьным строительством. Еще в крепости в 1836 году по инициативе экзарха Грузии Евгения было образовано Осетинское духовное училище. Цель воспитания детей в училище определялась “Правилами”, в которых указывалось: “Правила и поступки горцев почти во всем противоположны правилам и поступкам христиан и граждан. Поэтому — то священнейшею обязанностью смотрителя и наставников Владикавказского училища должно быть направление деятельности юных питомцев в противную сторону от примеров, их окружающих, на сторону чистой христианской нравственности… В душах этих диких надобно возродить новый мир с христианскими понятиями о коренных обязанностях и отношениях к Богу, к людям, к себе самим, ко всему обществу и правительству Российскому и государю”768.
По жалобе воспитанников Кавказскому Наместнику на плохое бытовое состояние училища, оно было закрыто в 1863 году. Архимандрит Иосиф считал это событие самым печальным за все время своей деятельности в Осетии.
В 1862 году священник А. Колиев открыл в городе осетинскую женскую школу, на базе которой через год Совет общества восстановления православного христианства на Кавказе открыл трехклассную осетинскую женскую школу. В 1866 году она была преобразована в женское училище. Священник А. Гатуев так определил цель открытия училища: “Дать религиозно-нравственное христианское воспитание дочерям осетин, извлечь народ осетинский из магометанского заблуждения, смешан — ного с язычеством и возвысить его, даровав ему христианских матерей и усердных учительниц сельских церковно-приходских школ”. К. Хета- гуров писал, что “во все времена своего существования школа пользовалась необыкновенной любовью и доверием осетин. Она не могла вмещать всех желающих учиться в ней… Она была безусловно лучшим учреждением просветительной деятельности “Общества восстановления православного христианства на Кавказе”769.
Когда над школой сгустились тучи и ее хотели закрыть, на защиту встали К. Хетагуров, Преосвященный Петр, епископ Владикавказский, многие представители церковной и светской интеллигенции. За эту акцию Преосвященный Петр был переведен в Великий Устюг, К. Хетагуров выслан за пределы Терской области. Но школа была возвращена осетинам770.
В 1887 году во Владикавказ было переведено из Моздока открытое еще в 1764 году духовное училище. На средства Владикавказской епархии было основано Епархиальное женское училище. Духовенство Владикавказской консистории открыло его в 1894 году. Это было среднее учебное заведение, дававшее звание домашней учительницы. Там могли учиться не только дети духовенства, но и представители других сословий православного вероисповедания.
Девочки жили в пансионе и “пользовались полным содержанием”. Духовенство Владикавказской консистории не имело здания, занятия проходили в наемной квартире, поэтому неоднократно ставился вопрос об отводе земли для постройки здания, об отпуске денег на строительные работы771.
В мае 1895 года церковный староста Константино-Еленинской церкви Панкратов, обращаясь к Его Преосвященству Владимиру, епископу Владикавказскому и Моздокскому, просил разрешения на открытие школы. Он выражал беспокойство по поводу переполненности начальных городских училищ, в результате чего многие дети прихода оставались неграмотными772. Свято-Троицкое братство имело “школу для воспитания детей с обучением их церковному пению, ремеслам и рукодельным работам”. В 1895 году для этой школы было построено здание773. При Спасо-Преображенской церкви была церковно-приходская школа, где в 1895 году училось 128 человек774. Образованное при Соборе Братство грузинского экзархата во имя Пресвятой Богородицы ставило перед собой задачу строительства и содержания церковно-приходских школ. Почетными членами Братства становились лица, содержащие школы на свои средства. Они были правомочны выбирать преподавателей, которых затем утверждал епископ через Епархиальный училищный совет775.
При школах и училищах были домовые церкви: при мужской гимназии — Иоано-Богословская, при 1-м реальном училище — Николаевская, при мужском духовном училище — Кирило-Мефодиевская, при Кадетском корпусе — Алексеевская во имя святителя Алексия с одним престолом, при учительской семинарии — Кирило-Мефодиевская, при Владикавказской 1 — й женской гимназии — Рождественская Богородичная с одним престолом776.
При каждой национальной церкви была также основана своя школа. При осетинской церкви действовала школа А. Колиева. В начале 1911 учебного года в ней был увеличен учительский штат, что вызвало небывалый наплыв детей-осетин. Авторитет церковной школы значительно поднялся благодаря стараниям священника отца Цомаева и попечителя школы С. А. Андреева. Как только была построена вторая осетинская церковь — Владимирская имени Святого Георгия — ее настоятель отец Михаил Коцоев стал ходатайствовать перед Епархиальным училищным советом об открытии в районе его прихода женской церковно-приходс — кой школы. Там же была открыта и 7-я городская министерская школа777. В 1915 году имеющему звание муллы осетину X. Цораеву было разрешено открыть в городе частную школу для преподавания мусульманского вероучения778.
В сентябре 1894 года во Владикавказе официально было объявлено об открытии греческой одноклассной церковно-приходской школы. Местная пресса отмечала, что это произошло благодаря усилиям немногочисленной греческой общины и что дети будут обучаться и родному, и русскому языкам. Первый заведующий школы Федор Христофорович Граматикопуло был большим знатоком греческого языка и опытным работником просвещения, сумевшим поставить школьное образование на должном уровне. Греческое училище действовало на основе царского Положения “ О туземных школах” 1881 года, которое не предполагало никакой помощи со стороны государственных органов. Школа содержалась за счет самих греков. Помогали греческие общества из Ростова и Пятигорска. В 1901 году почетный гражданин Владикавказа купец Марадонов завершил строительство школьного здания с большим двором и подарил его греческому обществу. В 1912 году, после смерти Граматикопуло между общиной и директором народных училищ Терской области Беляевым возникла конфликтная ситуация из-за попытки последнего исключить из программы греческий язык. Городская общественность поддержала протест греческой интеллигенции, преподавание родного языка удалось отстоять. Детей стал учить священник Аристид Ка — кулидис779.
Еврейское общество Владикавказа уделяло большое внимание образованию подрастающего поколения. В 1873 году отставной военный Зурух Виницкий в собственном доме открыл начальную религиозную школу — хедер (по улице Надтеречной). В 1879 году при синагоге было открыто начальное еврейское училище. В 1890 году в трехклассном училище обучалось 76 мальчиков. Преподавание велось на русском языке, но изучали еврейский язык, письмо и Закон Божий. В 1901 году состоялась закладка здания еврейского двухклассного училища при Владикавказской синагоге780.
В архивах сохранилось множество различных прошений и ходатайств армянского духовенства об открытии школ. При армяно-григо — рианской церкви было создано “армянское для всепомощенствования учащимся общество” во главе со священником П. Кусакянц (Гусикянц), двухклассная церковно-приходская школа, армяно-григорианское начальное училище, ремесленное училище, церковно-приходское училище для девочек-армянок, одноклассное мужское училище. Все эти заведения существовали, в основном, на церковные средства и сборы прихожан. Церковь ежегодно выделяла одну тысячу рублей “Армянскому для всепомощенствования обществу” на содержание школ781. Закон Божий преподавался настоятелем армянской церкви, он был обязательной дисциплиной.
Немцы открыли в городе евангелическо-лютеранское училище, поляки и литовцы — римско-католическое училище782. По инициативе доктора М. Далгата и отставного генерала Кудинетова была устроена школа цри суннитской мечети783. В ноябре 1903 года было открыто персидское училище “Навруз” — единственное учебное заведение для персов во всей России784. Во всех этих школах основное внимание уделялось изучению особенностей своего вероучения. В этом были заинтересованы и родители. Например, в 1916 году к администрации римско-католи — ческой гимназии родители обратились со следующим заявлением: “Мы, родители — католики учащихся вверенной Вашему Превосходительству гимназии, понимая, как велико значение религии для нравственного воспитания детей и как необходимо для них изучение Закона Божия, искренне желаем, чтобы детям нашим Закон Божий преподавался в гимназии”785.
Образованное в 1917 году во Владикавказе “Литовское общество” из местных жителей и беженцев также заботилось об обучении детей грамоте и Закону Божия на родном языке786.
Включение религиозной морали и ценностей в воспитательный и образовательный процесс приводило к тому, что в общественном поведении человека религиозные нормы и заповеди органически сочетались с требованиями общественной морали.
Епархиальное начальство использовало школьное строительство и в миссионерских целях. В октябре 1900 года “Владикавказские Епархиальные ведомости” сообщали о событии, “не бывалом в летописях епархиальной жизни”. Была открыта церковно-приходская школа на Молоканской слободке, где не было православного прихода. Детям молокан был практически закрыт доступ в учебные заведения из-за отсутствия метрических документов. Епархиальный училищный совет решил помочь обретенным на вынужденное невежество “русским людям, утратившим прародительскую веру”. Школа была открыта в наемном помещении для детей обоего пола. Но желающих учиться оказалось в два раза больше предполагаемого, поэтому обучение проходило в две смены. Церемонию освящения школы совершил сам Преосвященный владыка. Обращаясь к детям, он сказал: “Как при земной жизни матери приводили и приносили детей к Господу Иисусу Христу, и он обнимал их, возлагал свои пречистые руки и благословлял их, так и теперь вас ведут ко Христу… Здесь, в школе, вам покажут Христа, — изображение лика Его, ознакомят с Его учением, преподадут Его заветы. Молитесь же и старайтесь быть достойными того, чтобы Господь коснулся вас своею благодатью и благословил вас на всякое доброе дело”. Молокане выразили полную готовность принять участие в молебне, “произошло трогательное молитвенное общение сектантов с православными”787.
Церковь заботилась не только об образовании, но и воспитании молодежи. В январе 1911 года вышел синодальный указ о привлечении духовных установлений к делу учреждения воспитательно-исправительных заведений для несовершеннолетних преступников и к оказанию помощи правительству в борьбе с детской преступностью. В ответ на этот указ Владикавказская Духовная Консистория объяснила, что монастыри Владикавказской епархии бедны, неустроенны и сами нуждаются в поддержке благотворителей и “по сей причине не представляется возможным оказать в данном деле помощь”, но взяла на себя обязательство произвести сбор в пользу помещенных в городской приют малолетних преступников. Об этом просил и Председатель Правления Владикавказского общества воспитательного приюта788.
Городские храмы принимали участие в общественной жизни. Ежегодно в день памяти освобождения крестьян от крепостной зависимости (19 февраля) во всех местных церквях совершались панихиды. Отмечались памятные даты, связанные с императорской семьей. В память священного коронования их Императорских Величеств совершалась божественная литургия, а в 1897 года этот день был отмечен сооружением нового колокола в Константино-Еленинской церкви789.
Через храм этнические группы участвовали в общественной жизни своей родины. В церкви Владикавказской грузинской школы по случаю присоединения Грузии к России ежегодно совершались молебствия, на которые собиралась вся грузинская община. В июле 1894 года армянская церковь провела широкомасштабную акцию по сбору добровольных пожертвований пострадавшим от неурожая соплеменникам в азиатской Турции и селах Эриванской губернии. В 1914 году каталикос всех армян получил разрешение Наместника Его Императорского Величества на Кавказе произвести в пределах Кавказского края сбор добровольных пожертвований в пользу голодающих армян-беженцев из Турции. В 1912 году, когда Красный Крест обратился ко всем церквям Российской империи оказать помощь раненым и больным воинам славянских Балканских государств и Греции, вовлеченных в войну с Турцией, Успенская греческая церковь Владикавказа произвела сбор в пользу Красного Креста790.
В июле 1914 года по случаю коронования повелителя Персии — Султан-Ахмед-шаха во Владикавказе проходили “национальные торжества” персов. “Старая мечеть, куда с раннего утра начали стекаться мусульмане, была декорирована национальными флагами… собралось огромное количество мусульман в праздничных одеяниях. Представители персидской интеллигенции, купечества и проживающей в городе знати явились в мечеть, где состоялось торжественное богослужение. Ахунд Ка- сум-Заде открыл богослужение восхвалением Всевышнего за Его Промыслы, ниспосылаемые на землю правоверным и призвал присутствующих просить Всевышнего о многолетии молодому повелителю Персии и Императору Николаю Александровичу791. Также торжественно отмечали персы день дарования Конституции.
Когда городу грозила опасность эпидемии, церкви устраивали крестные ходы. 25 июля 1892 года представители армяно-григорианского духовенства совершили крестный ход по некоторым городским улицам “по случаю эпидемии”. В 1910 году в городе состоялся общий крестный ход с молебствием об избавлении от холерной эпидемии792.
В 1914-1916 годах, когда страна вела первую мировую войну, все городские храмы пытались оказать посильную помощь. С самого начала войны при церквях стали открываться попечительские советы о семьях запасных, призванных на войну. Прихожане сочувственно отзывались на призывы духовенства — церковные кружки не пустовали. Церковь при Владикавказском Духовном училище оборудовала на свои средства лазарет, заботилась о раненных793. В июле 1914 года в персидской мечети состоялось торжественное богослужение по случаю начала войны. “В жарких молитвах молящиеся просили о ниспослании победы русскому воинству и многолетия Государю Императору”. В октябре 1914 года по случаю объявления Турцией войны России в армянской церкви состоялось торжественное молебствие о даровании победы русскому оружию794.
В еврейской синагоге по просьбе георгиевского кавалера Исая Лихтенштейна было отслужено молебствие о здравии врачей города Владикавказа, находящихся на фронте795.
Осетинские церкви в 1914 году приняли решение воздержаться от устройства национального праздника в честь Св. Георгия и передать собранные для этого средства на военные нужды796. По указу Св. Синода от 6 апреля 1916 года Консистория предписывала Благочинным церквей 1-13-го округов произвести сбор пожертвований на устройство в пользу пострадавших на войне нижних воинских чинов курсов по подготовке волостных писарей, счетоводов и инструкторов797.
Культурно-просветительская деятельность городского храма была шире традиционной религиозно-нравственной сферы и школьного строительства. Развивавшаяся общественно-культурная среда порождала новые формы участия церкви в культурной жизни. 6 апреля 1895 года христианские церкви города праздновали 1000-летие со дня кончины Св. Мефодия. В Спасо-Преображенском соборе состоялась литургия, затем крестный ход на церковную площадь, где состоялся молебен798. 13 октября 1913 года местное армянское общество праздновало 1500- летие армянского алфавита и 400-летие книгопечатания. В церкви состоялось торжественное богослужение, крестный ход в армянскую школу, где состоялось “Музыкальное утро”. На этом празднике присутствовал городской голова Г. Баев, вся армянская община, городская интеллигенция799. 7 ноября 1913 года обе осетинские церкви на Осетинской и Владимирской слободках провели панихиды по скончавшемся профессоре Всеволоде Федоровиче Миллере, внесшем огромный вклад в осетинскую науку и культуру800.
В 1909 году Владикавказ отмечал 100-летний юбилей Н. В. Гоголя. В этом событии приняли участие все духовные заведения. В епархиальном женском училище был устроен литературный вечер, который почтил своим присутствием Преосвященный Владыка. На вечере говорили о биографии писателя, о его литературном творчестве, декламировали фрагменты его произведений. В мужском духовном училище после гимна “Боже, царя храни” одним из преподавателей был прочитан доклад о творчестве Н. В. Гоголя, училищный хор пел кантату “Слава”, ученики читали фрагменты произведений писателя. Зал был украшен портретом Гоголя, национальным флагом, цветами. Все ученики получили в подарок произведения Н. В. Гоголя в издании Сытина. В училищной церкви состоялась панихида801.
К концу XIX века церкви города стали принимать участие и даже организовывать детские новогодние праздники. Вознесенская, Братская и Константино-Еленинская церкви устраивали новогодние елки. Священнослужители, а иногда и сам преосвященный владыка присутствовали на детских концертах, благословляли участников и гостей, дарили им иконочки, книги, сладости и т. п.802.
При кафедральном соборе был создан любительский хор из сорока человек, которым руководил отец диакон Алексей Васильевич Лосев. Он часто устраивал вокально-музыкальные вечера с исполнением церковных песен, которые пользовались популярностью у горожан. На концерты собиралось по двести и более человек803.
Без участия церкви не обходилось ни одно важное событие в общественно-культурной жизни города. Открытие любого общества, учебного заведения предполагало обязательную церемонию освящения, церковного благословения.
Особого внимания заслуживает проблема роли церкви в развитии городского варианта культуры этнических групп, в частности осетин. Они имели в городе две церкви, а Преосвященный Питирим в сослуже — нии сонма городского духовенства часто совершал литургию на осетинском языке. В 1912 году он исходатайствовал из средств Святейшего Синода 1500 рублей для издания на осетинском языке богослужебных книг, к переводу которых сразу же приступила особая комиссия под председательством городского головы Г. Баева в следующем составе: священник X. Цомаев, Н. Рамонов, М. Коцоев, учитель И. Бигаев804. В журнале “Владикавказские епархиальные ведомости” часто публиковались священники и учителя-осетины А. Гатуев, К. Токаев, X. Уруймагов, А. Цаголов. Осетинская интеллигенция накапливала опыт редакционноиздательской работы, который вскоре (в 1911 г.) понадобился для нового журнала на осетинском языке “Чырыстон цард” (“Христианская жизнь”). Глава Владикавказской епархии Преосвященный Антоний поддержал осетинскую паству и изыскал денежные средства на издание журнала. Он сам оформил годовую подписку для нескольких причтов в горных селениях. Редактор X. Цомаев привлек к сотрудничеству местную интеллигенцию. И “Владикавказские епархиальные ведомости” (особенно с 1908 г.) и “Чырыстон цард” публиковали произведения русской и осетинской литературы, у истоков которой стояла церковная литература805. Журнал сыграл большую роль в формировании осетинской городской культуры.
Армянская церковь уделяла большое внимание армянскому издательскому обществу. Все его собрания проходили в зале церкви.
Как было указано выше, религиозные организации обретали неспецифические функции, в их числе — экономическая. Она далеко не всегда была связана со сбором средств в благотворительных целях. Например, согласно Уставу “Общество владикавказских молокан” занималось вопросами аренды, купли-продажи земли, снабжало дешевым кредитом, осуществляло посредничество при приобретении орудий, семян, скота. Предусматривалось также взаимное страхование на случай смерти, нищеты, неурожая и др.806. Аналогичные функции выполнял Свято-Тро — ицкий монастырь.
Активная роль храма в жизни города и горожан, казалось бы, должна предполагать и аналогичный обратный процесс. Но анализ источников позволяет утверждать, что приходская жизнь во Владикавказе была развита слабо. Служители официальной церкви были озабочены этим обстоятельством. Они считали, что между клиром и паствой должны быть самые близкие отношения: “Отношения причта к пастве проявляются, главным образом, в исполнении троякого пастырского долга: учить, совершать таинства и руководить в духовной жизни; отношение же пасомых к причту — принимать наставления, обращаться за совершением таинств и за удовлетворением различных духовных нужд в молитве и руководстве в духовной жизни: на нравственной обязанности их лежит также заботиться о боголепии и благоукрашении своего приходского храма, равно как и возможность обеспечения своего причта. “ К сожалению, во Владикавказе среди православных приходская жизнь весьма слабо развита”, — сетовали соборные священники. Их возмущало индифферентное отношение прихожан к выборам церковных старост. В конце декабря 1896 года в Михаило-Архангельском соборе проходили выборы церковного старосты в Кафедральный собор. Несмотря на то* что об этом событии объявлялось в соборах и местных газетах, на выборы явилось всего двадцать два человека. В других российских городах выборы в кафедральный собор становились фактом общественной значимости, а должность церковного старосты котировалась довольно высоко. “Во Владикавказе же это событие приходит незаметно, им даже не интересуются… По-видимому, православные жители города не выработали себе прочных традиций общерусской приходской жизни, а руководятся таким началом: “кто-де живет ближе к какой церкви, той церкви он и прихожанин”807. Причину этого явления многие священники видели в том, что в городе военные церкви появились раньше гражданских и полковые священники выполняли обязанности приходских. Эта сложившаяся в городе традиция определила широкую сферу влияния полковых священников. Прежде их функции сводились к удовлетворению религиозно-нравственных потребностей военных, квартировавших в городе. Но со временем вокруг военных церквей выросли приходы, которые вынуждены были обслуживать полковые священники, поскольку не было других. У прихожан сложились определенные семейные традиции религиозной обрядности, а главной фигурой в ней стал военный священник. С возникновением самостоятельных епархиальных приходов появились трения между приходским и военным духовенством. Приходские священники ссылались на Устав Духовной Консистории, по которому они должны были исполнять все требы, а военные священники могли это делать только в исключительных обстоятельствах и с согласия приходского духовенства. Действительно, по “Положению об управлении церквями и духовенством военного и морского ведомства” военным священникам было запрещено совершать приходские требы808.
Ситуация в городе не изменилась даже с появлением Владикавказского Кафедрального Собора. В отчете настоятеля Собора протоиерея Иоанна Беляева за 1895 год отмечалось, что многие из соборных прихожан обращались за требоисправлением к соседским священникам, а не к соборным. Размышляя над причинами такого состояния, протоиерей
Иоанн указывал, что Собор находится в неудобном для горожан месте на окраине города, что у членов причта не было церковного дома. Важным обстоятельством, препятствующим развитию добрых приходских отношений между причтом и прихожанами, он также считал действия военных священников, которые пользовались популярностью среди горожан809.
Численность паствы определить довольно сложно. По исповедным книгам в 1894 года значилось 648 дворов или 1069 человек, а в 1895 году — 837 дворов или 1540 человек. Известно также, что в 1895 году к приходу присоединились пять магометан, два иудея, два субботника, один лютеранин, один кальвинист, семь старообрядцев810.
В 1896 году в Кафедральном Соборе на исповеди было отмечено 1034 человека при общей численности прихожан в 10 тысяч человек811.
Отношение горожан к официальной церкви характеризует “Ведомость о людях православного исповедания, бывших и не бывших на исповеди и святом причастии”, составленная в 1914 году на основании сведений по восьми православным церквям города. Из 9893 прихожан исповедовались и причастились 7018 человек (более 71%). Из 2875 не исповедовавшихся большая часть — 2267 человек приходится на купцов, мещан, цеховых мастеров и других горожан. В среде духовного ведомства, военных и статских не причастившихся было всего 208 человек из 1342 (около 15%)812. Более внимательное отношение этой части горожан к важнейшим христианским обязанностям было связано, прежде всего, с контролем над ними со стороны начальства. В отчете о состоянии 1-го Благочиннейшего округа Владикавказской епархии за 1914 год указывалось, что перед Великим постом у исповеди и святого причастия бывало сравнительно немного прихожан. Говел преимущественно простой рабочий бедный народ. Большинство городской интеллигенции не исповедовалось и не причащалось. Из говевших редко кто посещал храм на седмицу. Большая часть прихожан говела только со среды. Многие пропускали пятничное причащение, являясь в церковь только в субботу. Большей религиозностью отличались женщины. Они собирались по средам и пятницам на чтение акафистов. Между соборными священниками и прихожанами были установлены такие формы взаимодействия как систематические беседы о повседневном богослужении, воскресные евангели, “объяснительные” к наступающим праздникам. В дни церковных праздников Владыка посещал церкви. Кроме литургии он проводил нравоучительные беседы, учил благочестивым песнопениям. В воскресные дни Великого поста для жителей Владикавказа был предложен ряд бесед религиозно-нравственного характера. Городская публика сочувственно относилась к чтениям: “ на иных беседах народу было больше тысячи”813.
Статистические источники фиксировали только формальную принадлежность к религии, не учитывая уровня религиозности и внеиспо — ведного состояния. Но есть материалы, позволяющие более детальное изучение отношения горожан к церкви.
В 1908 году на пастырском собрании священноиереев города Преосвященный Агапит отмечал “необычайное развитие неверия и упадок нравственности”, развитие сектантства в простом народе, религиозный индифферентизм в интеллигентных кругах, неудержимую погоню за материальными благами, стремление умалить значение духовенства. Тяжесть пастырского служения усугублялась секуляризацией церковных школ и экспроприацией церковного имущества Развитие атеизма было общероссийской тенденцией. Исследователи объясняют это антигосударственной и антиклерикальной пропагандой левых партий, негативным отношением к войне 1914 года, когда антивоенные настроения сливались с антицерковными. Известно, что Временное правительство отменило обязательное приобщение святых тайн для военнослужащих православного вероисповедания. В результате численность приобщившихся сократилось со 100% в 1916 году до 10% в 1917 году814.
Среди жителей Владикавказа было много “теплоохладных” к вере и церкви, совершенно не посещавших храмов. В дни религиозных праздников многие горожане охотнее посещали театр, “синематограф” приобщались к городским культурным формам. Горожане, видевшие в церковных богослужениях форму свободного времяпрепровождения, с развитием городской общественно-культурной среды получили массу альтернативных способов проведения досуга. Некоторые городские при — чты с целью сохранения своей паствы стали использовать в религиозных беседах “волшебный фонарь”, “туманные картины”815.
Наметившаяся тенденция просматривается в истории строительства церкви при здании Владикавказской ремесленной управы. В 1896 году Владикавказское ремесленное общество решило ознаменовать священное коронование Их Императорских Величеств государя Николая Александровича и государыни Александры Федоровны постройкой церкви на доброхотные пожертвования членов общества и других лиц. Был разрешен сбор средств, который затянулся на несколько лет. В итоге в 1907 году вместо церкви ремесленная управа построила клуб816.
“Уважения к духовенству во Владикавказе мало, — признавалось в отчете о состоянии 2-го Благочиннейшего округа Владикавказской епархии. По отношению к священникам и дьяконам здесь установилось ка — кое-то странное, необъяснимое, презрительное, пренебрежительное и брезгливое отношение. Священнику во Владикавказе нет другого названия как “поп”. Здесь широко распространен возмутительный и в высшей степени отвратительный обычай плевать при встрече с духовным лицом. Случается, что встречающиеся плюют не в сторону, а под ноги священнику или дьякону. Иные плевок в сторону духовенства сопровождают возгласом: “Тьфу, поп идет! Плюй скорее!”… Мне известен случай, что двое-трое священников, оскорбленные плевком проходивших мимо студентов, принуждены были обратиться в полицию для выяснения личности их, причем оказалось, что это были сыновья известных во Владикавказе и даже в Терской области местных прихожан, людей уважаемых и почтенных. Обиднее всего то, что обычая плеваться в сторону духовенства держатся не туземцы, не иноверцы, а чисто русские православные, что неоднократно приходилось наблюдать. Особенно укрепился этот обычай среди учащейся молодежи, гимназистов, реалистов и др. Требуется неотложно бороться с этим злом. Для этого, прежде всего, необходимо обратить внимание начальствующих лиц местных учебных заведений на существование среди учеников этого дикого обычая. Только при содействии их можно будет если не искоренить, то по крайней мере сократить развившееся зло”817. Описанная ситуация может быть объяснена действительно “русским” суеверием, а также наметившимися в городской среде атеистическими тенденциями.
В то же время среди прихожан было немало расположенных к духовенству, уважающих духовный сан, приглашающих и с радостью принимающих их в своих домах на Пасху, Рождество, Крещение и другие праздники. Посещение священниками домов прихожан было довольно распространенным явлением, особенно при крещении младенцев, а также во время крестных ходов или так называемого славлення в святую четыредесятницу для прочтения установленных молитв, для сбора приношений от прихожан, для разъяснения таинств или священнодействия церковного праздненства, для “назидания” и “напутствия” больных818.
Неотъемлемой чертой конфессионального быта были богомолья и крестные ходы, имевшие не только религиозные, но и познавательноразвлекательные цели. Самым крупным и значимым для горожан был крестный ход по поводу прибытия в город Моздокской Иверской Чудотворной иконы Божией Матери. По ходатайству Его Преосвященства, Пре — освященнейшего Владимира, Епископа Владикавказского и Моздокского Святейший Синод разрешил ежегодно приносить икону из Моздока во Владикавказ в середине сентября сроком на два месяца. Моздокс — ко-Иверская икона Божией Матери была подарена осетинам грузинской царицей Тамарой в конце XII — начале XIII века. Известно, что царица ревностно заботилась о насаждении христианства среди горцев Кавказа — устраивала храмы, украшала их иконами. Один из храмов получил в подарок образ Богоматери. По преданию, он был написан придворным иконописцем, человеком благочестивым, который в течение шести недель готовился к своему труду молитвой и постом. Со временем икона прославилась чудесными историями. Неоднократно во время пожара в церкви, где она находилась, ее обнаруживали невредимой на одной из гор. Икона обрела ареол таинственности и чудотворности. В 1793 году
осетины, переселившиеся в Моздок, привезли икону с собой. По преданию, икона сама избрала место для своего нахождения за пределами города и чудесным образом известила об этом епископа, Преосвященного Гайя, который соорудил для нее часовню. Впоследствии прихожане построили на этом месте деревянную церковь во Имя Успения Божи — ей Матери, а затем по ходатайству наместника Кавказского правительство разрешило сбор денег на постройку Моздокского Успенского собора, который был освящен в 1898 году. Кроме осетин, икону почитали и другие горцы, даже мусульмане, пораженные совершаемыми ей чудесами. Поклонялись ей армяне-григориане, казаки, тысячи верующих из внутренних губерний — Екатеринославской, Харьковской, Астраханской.
В 1895 году икону Божией Матери впервые сопроводили крестным • ходом во Владикавказ. Сохранилось описание этого события. “ 17 число сентября было желанным и благословенным днем для всего Владикавказа. В этот день состоялось прибытие Моздокской Иверской Чудотворной иконы Божией Матери в город… Дня за три до прибытия иконы многие из жителей города выбыли, чтобы далеко за пределами города, в одной из станиц, чрез которые должна была проходить Чудотворная икона, встретить дорогую Небесную гостью! Накануне воскресенья под 17 сентября город украсился флагами по предложенному пути шествия иконы Божией Матери, и большинство жителей, особенно женщин, вышло из города навстречу Богоматери… К шести часам утра собралось в церковь Тенгинского полка, ближайшую к месту встречи иконы, городское духовенство, среди которого был и армянский священник г. Владикавказа. Были подняты священные хоругви и иконы Тенгинской церкви, открылся крестный ход по направлению к месту, назначенному для встречи иконы. Войска и учащиеся в светских и духовных заведениях были расставлены шпалерами… С церквей зазвучали колокола. Сопровождаемая массой народа, убранная цветами, в блеске солнечных лучей, игравших на богатой ризе, показалась пред ожидавшим ее народом Чудотворная икона Божией матери… Церковное пение, звон колоколов, звуки военной музыки, игравшей “Коль славен”, молитвенные вздохи и возгласы окружающих — все это составляло торжественную и умилительную картину встречи”819. Только к девяти часам утра крестный ход подошел к Кафедральному собору, где должна была храниться икона. Не все желающие могли присутствовать на литургии и молебне, даже соборная ограда не могла вместить всех участников крестного хода. Вечером после акафиста Преосвященный обратился к пастве с назидательным словом о вере и великой силе молитвы и призывал обращаться за помощью и утешением к Чудотворной иконе. С тех пор ежегодно в сентябре икону доставляли в город. Бывали и незапланированные визиты, как, например, во время пребывания во Владикавказе императора Николая II в декабре 1914 года.
Организация крестных ходов способствовала укреплению позиций церкви в обществе. Эти процессии имели для духовенства и прямую материальную выгоду, поскольку в это время прихожане охотнее жертвовали в пользу церквей. В 1905-1906 годах на Епархиальном съезде, затем в церковной печати ставился вопрос об отмене ношения иконы по епархии. Часть духовенства обвинялась в меркантилизме и “торгашеских целях”, вызывал нарекания порядок крестного хода, который в бедных станицах задерживался не более двух часов, а в городе икону оставляли месяцами. Многие священники считали, что паломничество в Моздок было покаянным шествием, а ежегодное созерцание иконы постепенно притупляло религиозное чувство и превращалось в холодное равнодушие. В ходе полемики часто обращалось внимание на факт наличия среди горожан массы атеистов: “городской и сельский обыватель — две вещи разные. Насколько первый неверен, настолько второй верует и чтит иконы вообще и в частности Моздокскую”820. Но крестные ходы сохранились вплоть до революции.
В конфессиональной жизни города были й другие знаменательные события. 12 июля 1909 года с разрешения и благословения Его Преосвященства епископа Агапита с вокзала г. Владикавказа последовало торжественное перенесение в Свято-Троицкий монастырь святыни, прибывшей из г. Кашина — образа благоверной великой княгини Анны Кашинской, в киоте, и частицы ее святых мощей. Это было знаком внимания и благословения Свято-Троицкого монастыря от Высокопреосвященного Алексия, архиепископа Тверского, лично знавшего устроителей обители и интересовавшегося их судьбой. Святыню встречали и сопровождали крестным ходом, при этом присутствовала многочисленная публика821. Массовые богомолья создавали этноконтактные ситуации, способствовавшие межконфессиональному общению. Ярким примером такого взаимодействия может считаться крестный ход в честь иконы Богоматери, которой поклонялись не только осетины — и христиане, и мусульмане, но и казаки, горожане других национальностей.
Изучение истории городских храмов приводит к выводу о специфике национальных церквей. Они выполняли для своих прихожан не только традиционные функции религиозной просветительности и культовой практики, но и были центрами этнокультурного развития. Для представителей диаспорных групп, национальных общин большое значение имела психотерапевтическая функция религии, актуализировавшаяся в ходе адаптации к иноэтническому и иноконфессиональному окружению. Религиозная принадлежность горожан в этих условиях становится этноопределяющим признаком, способствующим сохранению этнической самобытности.
В стенах храма решались важные для национальных общин вопросы. Священнослужители хорошо знали проблемы своей паствы и были
15 Заказ №1611 225
готовы оказать помощь — утешение, добрый совет, материальную поддержку. Храм становился центром благотворительности. Состоятельные прихожане часто делали пожертвования в пользу общины. Местная пресса зафиксировала множество таких эпизодов. Например, в 1903 году Благочинный владикавказской армяно-григорианской церкви Акоп Сар — кисянц получил от Г. И. Евангулова сторублевую государственную ренту с процентами на учреждение в городе бесплатного приюта для бедных армян822. Церковная и мирская жизнь национальных общин были тесно переплетены. Это определило активную роль храма во многих сферах городской жизнедеятельности. Национальные церкви проводили широкомасштабные акции по сбору средств для участия в общественной и культурной жизни своей родины. Армянская община Владикавказа оказывала помощь пострадавшим от эпидемий, неурожаев, военных действий, отмечала национальные и юбилейные торжества, связанные с историей армянского народа. Персы отмечали кроме традиционных праздников дни “дарования” конституции, дни коронации персидских правителей и т. п. Также поступали другие национальные общины города.
Храм возникнув на основе общности религиозных верований и культовых действий, а со временем приобретал относительную самостоятельность и становился социальным институтом, выполнявшим не только религиозные, но и экономические, политические и другие функции.
Изучение деятельности национальных храмов приводит к выводу, что их основной функцией была не религиозно-культовая, а внутриком — муникационная. Храм для этноконфессиональных групп был, прежде. всего, средством этнического самоутверждения и сохранения национальной самобытности в иноэтническом окружении. Очевидно, этим обстоятельством следует объяснить конфликтные ситуации в суннитской и шиитской мечетях, нежелание прихожан разных национальностей посещать одну мечеть. Татары, ингуши, кумыки и осетины не хотели быть прихожанами одной (суннитской) мечети вовсе не из-за конфессиональных столкновений. Татары хотели строить вторую мечеть, иметь свой приход не из-за обрядовых различий ханифизма и шафиизма. В городе с утвердившимся европейским принципом веротерпимости и высокой степенью этноконтактности эти небольшие различия не могли стать серьезным основанием для конфликтных ситуаций. Известно, что даже в степных исламских регионах эти различия не становились проблемой.
Персы и азербайджанцы тоже не хотели обслуживаться в одной (шиитской) мечети, у них не было и конфессиональных различий. Но были другие — этнокультурные. Именно это стало основанием для этнической обособленности. Национальная церковь нужна была для сохранения этнических и социокультурных нормативов. И с этой функцией она хорошо справлялась. Дезинтеграционные мотивы следует объяснять не
особенностями вероучения, а стремлением к этнической самостоятельности, этнической консолидации.
Нормы традиционной культуры защищали духовенство национальных церквей от проблем, испытываемых русскими православными священниками — неуважение к сану, теплоохладность к вере”, индифферентное отношение к делам общины. Известно, что религиозный символизм, обряды и обычаи способствуют социальной сплоченности, а принятие определенной системы верований, символов включает человека в религиозную моральную общность и служит интегративной силой, сплачивающей людей. Религиозное поведение, культовые действия верующих — это часть религии, которая больше всего связана с традиционной духовной культурой этноса. Религиозный комплекс вплетен в этническую культуру, поэтому религия играет интегрирующую роль в пределах этнической группы. Эта функция реализуется в деятельности религиозных учреждений. Почти весь комплекс обрядовой жизни связан с храмом. Общественные богослужения, крестные ходы, праздники выполняли коммуникативную функцию.
С церковью были связаны все основные события жизненного цикла людей. Она становилась местом удовлетворения людей в национальном, земляческом общении; в праздничные и воскресные дни после окончания службы прихожане не спешили расходиться по домам. Они поддерживали тесные контакты и за пределами церкви. Мусульманские мечети были местом проведения досуга для мужчин, своего рода “мужским домом”.
Но внутриэтническая коммуникация не повлекла за собой взаимного отчуждения. История города не знает серьезных межконфессиональ — ных и межэтнических столкновений. Городские власти не препятствовали храмовому строительству национальных общин, понимая, очевидно, что разрушение структур повседневности ведет к этнопсихологическому дискомфорту и межэтнической напряженности. Политика городских властей в сочетании с цивилизованными методами обустройства своей жизни национальных групп создавали в старом Владикавказе атмосферу высокой культуры межконфессионального общения.
Толерантные отношения между адептами различных религиозных и культурных систем были детерминированы веротерпимостью, характерной для менталитета горожан. Этот процесс был оптимизирован и высоким уровнем развития культурной жизни. Этноконтакные ситуации формировали положительные стереотипы и способствовали развитию городской культуры национальных общин. Церковная интеллигенция, создавшая свою литературу, журналистику, издательскую деятельность, занимавшаяся школьным строительством, стояла у истоков национальной культуры.
