|
Чтобы лучше разобраться в социальной природе сельскообщинной верхушки, необходим небольшой экскурс в прошлое. Известно, что жители башенных комплексов Эгикала, Таргима, Хамхи образовывали так называемый «Галгаевский двор» («Палг1ай коашке») и все вместе назывались галгаевцами. Они имели сравнительно лучшие угодья, получали пошлину с провозимых по Ассинскому проходу товаров и облагали данью некоторые племена. Историк Т. Мартиросиани отме- |
|
|
|
Анзор Дудаевич Боров, участник русско — турецкой войны 1887-1888 гг., проявил доблесть и отвагу в знаменитом сражении на Шипке |
|
чал: «Эти семьи, принадлежащие к родам, владевшим входом в Ас — синское ущелье (роды общества Галга), само собою разумеется, извлекали немалые выгоды из своего положения. Они производили обмен своих продуктов на привозные предметы иноземной промышленности (украшения, ткани, металлические изделия и т. п.) и затем сбывали товары среди соседних племен: фяппинцев, чулихоевцев, цоринцев и др.». (24, 65) Возвышение общества Галгай достигло того предела, когда его члены уже стали подумывать об избрании князя из своей среды. Избрание князя сорвалось, но все же видно, что в определенный период ингуши подошли к тому, чтобы образовать в своей среде некие феодальные формы правления. Хотя форма княжения так и не была создана, но некую организующую роль среди своих соседей стали занимать представители именно Галгаевского общества. Это видно и из другого предания, действие которого предположительно относится к XVI-XVII вв.: «Некогда именитые мужчины фяппинцев, чулхоев, галга — ев и цхоев собрались у Места трех крестов. Все они с сожалением говорили, что каждый шахар (общество) определился жить обособленно, что нет между ними согласия. В то время в Фяппинском обществе мужчин называли «хурхал», а женщин «гарбаш». О многом говорили собравшиеся, потом от галгаевцев сказал слово некий умный мужчина. Он был хорошо одет. Подпоясывался ременным поясом, а фяппинцы поверх таких же поясов носили еще и широкие матерчатые пояса (кушаки). Галгаевец говорил очень толково и убедительно: — Из-за того что мы разобщены, враги часто нападают на нас; если мы объединимся, то каждый из нас станет сильнее; нам нужно забыть слова «хурхал», «гарбаш»; нужно убрать широкие матерчатые пояса; если мы |
|
объединимся в один народ, то, подобно другим, сможем поселиться на плоскостных землях. — О многом таком говорил он. После его слов все, кто был на Месте трех крестов, решили забыть слова «хурхал» и «гарбаш», убрать широкие матерчатые пояса и всех называть одним словом «галга». На память об этом событии они и установили эти три каменных креста. Вскоре на этом месте состоялось объединение всей страны. И люди в полном согласии стали обживать равнинные земли». (18, 339-340) Памятник «Место трех крестов» в народной памяти символизирует единение галгаевского, цоринского, чулхоевского и фяппинского обществ*. Из преданий становится ясно, что фяппинцы, в отличие от галгаевцев и других ингушей, скрывали свои кожаные пояса под кушаками, являвшимися, видимо, символом свободного человека. Звучат в этом предании и мотивы признания всех упомянутых обществ равноправными членами консолидируемой национальной общности. Инициаторами исторического освоения предгорно-равнинных земель, как уверенно говорят предания, выступали галгаевцы. Именно в XVII веке началось продвижение галгаевцев и фяппинцев на предгорные земли, на которых образовалось новое общество — так называемые «Большие ингуши», с центром в селе Ангушт, а позже и «Малые ингуши», с центром в селении Шолхи. Фамильное деление на первых порах продолжало сохраняться и вне гор. Это видно из того, что в Ангуште имелись два кладбища: одно — для представителей фяппинцев, другое — для галгаевцев (с ними же в единстве считались цоринцы и чулхоевцы). Представители Галгаевского общества оказались весьма предприимчивыми и мужественными людьми, именно они выступили пионерами в освоении равнинных земель по берегам рек Камбилеевка и Назранка. Ориентировочно освоение Назрани произошло в 1781 году. Представителем этих колонистов выступил Карцхал Орцхоевич Мальсагов, предки которого являлись выходцами из аула Таргим Галгаевского общества. О том, что именно галгаевцы были инициаторами и предводителями возвращения горцев на земли предков, сначала на предгорные равнины, а затем и на земли далее к северу, красноречиво говорит присяга вновь образовавшегося Назрановского общества о принятии российского подданства. Начинается она словами: «По взаимному и обоюдному е. и.в. (его императорского величества) всероссийского г. и. (государя императора) и кр. Владикавказской коменданта Дельпоцо и всего ингушевского народа соглашению, мы, нижепо- |
|
*К сожалению, в 80-х гг. ХХ века при прокладке автомобильной дороги этот памятник был снесен. |
|
|
|
Аул Лялах, горная Ингушетия. Фото Дж. Бэдли, 1901 г. |
|
|
|
именованные шесть фамилий ингу- шевского вольного и никому не подвластного народа, лучшие и почетнейшие люди, с каждой фамилии по 10 человек, с доброй нашей воли и общего согласия между собою условились и согласились е. и.в. Всероссийскому г. и. вступить вечно на верность подданства…» (1, 84-90) Как бы в народе и в некоторых записях различных авторов, побывавших в Ингушетии, ни культивировался миф о том, что ингуши все равноправны, факты свидетельствуют об обратном. Хотя феодальные отношения, завязавшиеся в горах, стали расшатываться с выходом народа на равнины, все же, как красноречиво об этом говорит присяга назрановцев от 1810 года, верховодящими в народе предстают не какие-то общенародно признанные люди, а именно «древние» фамилии общества Галга. Так, и в течение всего XIX — начала XX веков эти фамилии, правда уже по инерции, продолжали считаться почетнейшими. Не зря, когда в 1858 году стали создаваться крупные села, старшинами в них назначались именно представители тех же шести родов. В конце XIX — начале XX веков представители этих фамилий вошли в наиболее тесные взаимоотношения с местной властью. Большая часть воинской элиты из ингушей состояла из них, хотя уже было много в ней и выходцев из других известных родов. Со второй половины ХХ века первенство отдельных фамилий начало сходить на нет — они уже не верховодили в общественных делах, хотя с ними считались, особенно при заключении родства. На рубеже XIX — XX веков огромный авторитет среди ингушей имели представители родов, отличившиеся своими примечательными качествами — благородством и любовью народа, такие, как Магомет и Висангирей Джабагиевы, Эльберд Нальгиев, Заурбек Боров и его сыновья Султанбек и Исмаил, Мурцал Шадиев, Ахриевы (Чах, Саадул и |
|
В большинстве своем ингуши рубежа XIX — XX веков были крестьянами. Небольшой слой составляли духовенство, офицерство и еще меньшую часть — чиновничество. В этот период развивалось отходничество. Ингуши, работая на фабриках и заводах крупных городов России, на промыслах Баку, нанимались охранниками. Причем сторожа из ингушей настолько славились своим мужеством и честностью, что их охотно брали на эту работу. Всем народам Северного Кавказа царская историография на все лады приписывала хищничество. Действительно, отдельные факты набегов на табуны, стада и на «царскую почту» имели место, впрочем, как и по всей России. Но глубоко ошибались эти историографы, когда начинали |
|
Гапур), Мустаби и Мурцал Куриевы, Шаухул Зязиков, Султан Дудаев, Хизир Орцханов, Заам Яндиев и многие другие. Уже в советское время фамильно-родовое деление в общеингушских делах стало анахронизмом и продолжало существовать лишь в народной памяти. Но во внутрисемейных делах фамильное братство еще продолжает существовать и поныне, хотя оно уже далеко не так прочно, как в стародавние времена. |
