Вольные общества в горной Чечне и Ингушетии в XWI — начале XIX века

Территориальное и политическое устройство вольных обществ

На территории современной Чечни и Ингушетии в XVIII — нач. XIX в., как известно, не сложились единые централизо­ванные государственные образования. Политическая карта Чечни и Ингушетии в это время оставалась довольно пестрой. Здесь наряду с политическими образованиями, как, например, феодальные владения или княжества на равнине, одновре­менно в горах продолжали сосуществовать так называемые «вольные» общества или союзы сельских обществ вайнахов, в которых шел интенсивный процесс социальной и имущест­венной дифференциации.

Говоря о формах политического устройства горной Чечни и Ингушетии в XVIII веке, авторы обобщающего труда по ис­тории народов Северного Кавказа замечают о крайней раз­дробленности и наличии здесь в это время множества незави­симых друг от друга обществ чеченцев и ингушей. Раздроб­ленность и разобщенность вайнахских обществ, пишут авто­ры, более всего заметна была в горах, где формой объединения тайпов являлись союзы или ассоциации (тукхумы, джа-мааты) обществ.1

Как известно, в XVIII-XIX вв. терминами «общества», «ок­руга», «республики» и т. д. в дореволюционной русской кав­казоведческой литературе называли различные политические образования или объединения типа союзов сельских общин, существовавшие в горах у народов Дагестана, Чечни и Ингу­шетии. Известный дагестанский ученый М. А. Агларов заме­чает, что дореволюционный исследователь И. Гербер в самом начале XVIII века «впервые ознакомил читателя и открыл для русской исторической науки так называемые «вольные обще­ства» как управляемые выборными представителями и имею­щие самостоятельный статус политической единицы».2

Проблема экономического развития и политического уст­ройства вольных обществ или союзов сельских обществ, чечен­цев и ингушей. Как таковая, в историографии истории Чечни

и Ингушетии, к сожалению, до последнего времени, вообще не ставилась и не рассматривалась. Исключение составляют работы местных ученых Т. А. Исаевой и Я. 3. Ахмадова, в кото­рых данные авторы касаются этой проблемы лишь вскользь, в контексте анализа отдельных вопросов проблемы социально — экономического развития и политического положения чеченцев и ингушей в XVII-XVIII веках. Так, исследователь Т.

А. Исаева замечает, что «политическое устройство чечено­ингушских обществ было во многом схоже с дагестанскими вольными обществами».3 Профессор Я. 3. Ахмадов указывает, что «на территории Чечено-Ингушетии существовал «ряд со­юзов сельских общин или, как определяют историки, «воль­ных обществ», которые управлялись народными собраниями и старшинами».4

В начале 70-х годов XX столетия исследователь В. П. Дза — гурова отмечала, что союзы сельских обществ — это особый тип политических образований, сложившихся в период сред­невековья. Таких союзов сельских обществ в период и нака­нуне присоединения Дагестана к России насчитывалось до 60. Среди них были небольшие, объединявшие несколько обществ или даже ограничивавшиеся пределами джамаата, и крупные, объединявшие несколько таких обществ, как, например, Аку — ша-Дарго. Союзы сельских обществ расположены были в ос­новном в горах, в данном случае в западном, центральном и южном Дагестане, в условиях, которые как в географическом, так и в стратегическом плане способствовали правильной ор­ганизации обороны, «что имело огромное значение для про­тиводействия захватнической политике феодальных властей».5

Вслед за отдельными дореволюционными исследователя­ми, утверждавшими о союзах сельских общин (вольных об­ществ) как о демократических и федеративных республиках горцев (С. Броневский), данный тезис без критического его анализа был взят на вооружение некоторыми советскими ис­следователями. Так, в конце 40-х годов XX столетия совре­менный исследователь Л. А. Брюханов в работе, посвященной государственному устройству и административному уп­равлению «вольных» обществ Дагестана в XVIII в., указывал, что вольные общества Дагестана являлись чуть ли не демок­ратическими республиками.6 Однако известный ученый-кав­казовед, профессор Р. М.Магомедов решительно не согласен с подобными утверждениями автора. Он, в частности, замечает, что вольное общество — это не племя и не союз племен, а осо­бая политическая организация сельских общин-джамаатов.7 И далее, развивая и углубляя свою мысль по данной проблеме, Р. М. Магомедов сообщает, что объединение населения вокруг вольного общества происходило на основе племенного родства, и в каждом вольном обществе или союзе вольных обществ сохранялись границы их прежнего племенного деле­ния, свой отличительный язык или диалект, и, наконец, каждое такое вольное общество состояло из определенного числа джамаатов (сельских общин). Возражая точке зрения Л. А. Брюханова о его характеристике вольных обществ Дагестана, Р. М. Магомедов прямо указывает, что вольное общество Дагестана не являлось никакой демократической республикой.8

«Неточным термином «вольное общество» (введенным рус­скими исследователями в XIX веке), — утверждает профессор

В. Г. Гаджиев, в исторической литературе именовались отно­сительно независимые от посторонней власти раннефеодаль­ного типа сельские общины, объединенные в один союз вокруг более крупного селения».9

Обратимся еще к мнению очень авторитетного ученого до­революционной России — крупнейшего исследователя законов и обычаев народов Кавказа М. М. Ковалевского — о вольных обществах, имевших у себя различные по составу населения. Судя по утверждению М. М. Ковалевского, вольное общество вообще, как правило, создавалось благодаря тому, что древнейшему и могущественнейшему (влиятельнейшему) се­лению «удавалось нередко путем молчаливо заключенных со­юзов взять на себя руководство судьбами соседних с ними об­ществ, и в этом случае сельский старшина этого аула принимал на себя предводительство в военных походах и сосредотачивал в своих руках судебное разбирательство и вне пределов общины».10 Так, например, анализируя деятельность Акушин — ского вольного общества, состоявшего из пяти даргинских селений, автор, в частности, замечает, что во главе этого об­щества стояло древнее и могущественное село Акуша. Кадий этого главного селения принимал во время войны руковод­ство ополчением соседних четырех сел, от их имени объявлял войну и заключал мир, и все это делалось после принятия ре­шения на сходе сельчан. Как правило, указывает далее М. М. Ковалевский, в Акушинском вольном обществе не встречались факты насилия со стороны главного селения — над подчинен­ными.11

Что же из себя конкретно представляли в XVTII — нач. XIX в так называемые вольные общества в условиях горной Чечни и Ингушетии, и в чем их отличительная особенность от других политических образований вайнахов этого периода?

Как известно, в конце XVIII века в ряду других исследова­телей, состоявших на военной службе в России, иностранец, подполковник Л. Л. Штедер в 1781 г. совершил экспедицию по Северному Кавказу с целью составления военно-топогра — фической карты и геологического обследования края. Он по­сетил земли чеченцев, ингушей, карабулаков и т. д. и оставил некоторые сведения об общественном устройстве горных жи­телей края. В частности, в рассматриваемое время на терри­тории Чечни и Ингушетии Л. Л. Штедер называет наиболее крупные вайнахские общества — Четчен, Ингуш, Карабулак и Акки, а ингуши, по сведениям автора, разделялись к тому же еще на 7 родов (тайпов) — Тергимха, Аги, Хамхой, Чартой, Цимкал-бох, Геулаву, Вапи и т. д. Описывая формы обществен­ного управления горных вайнахов в рассматриваемое время, Л. Л. Штедер замечает, что карабулаки, в частности, имеют «демократическую конституцию» и общественные дела реша­ют голосованием на общих собраниях, но зато в частных делах у них господствует (управляет — Ш. А.) старейшина (фа-уст — рехт).12

В 70-х годах XVIII в. по заданию Российской академии наук во главе первой научной экспедиции на Северном Кав­казе и, в частности, в горной Чечне и Ингушетии побывал академик И. А. Гюльденштедт, который, в частности, по ре­зультатам историко-географического обследования края на­зывает и перечисляет в своей работе округа (по-видимому, общества — Ш. А.), называя их «дистриктами», расположенные в так называемой Кистинской провинции (области) в горах, а именно: Ингуш, Ахкингурт, Ардахли, Вапи, Осет, Макарл, Ангуш (Большой), Шалха или Малой Ангуш. В так называемой Чеченской провинции (области) И. А. Гюльден­штедт также указывает ряд округов (обществ — Ш. А ), а имен­но: Араки, Кулга или Дганти, Галгай или Галга, Джанти, Чабрило, Шабет, Чисхрикакер, Карабулак, Меести, Меред — жи, Галашки, Дубан13 и т. д.

Говоря же об общественном устройстве кистин (ингушей) в так называемых горных обществах, исследователь И. А.

Гюльденштедт замечает, что ингуши не имеют у себя дворян­ства, но зато имеют «исстари знаменитых» родов, как-то: Ма — цеки, Боза, Чев и Пшанув, из коих они, как независимый на­род, выбирают себе старшин и судью, который управляет именем целого общества»,14

Однако другой известный дореволюционный исследователь начала XIX века С. Броневскии не совсем согласен с точкой зрения И. А. Гюльденштедта относительно административного деления им Чечни и Ингушетии на округа, замечая, что «сие разделение на округа нельзя почитать определенным», по­скольку он (С. Броневскии) не видит заметного различия ок­руга или волости от колена, потому что и обширные области, и малые волости, по мнению С. М. Броневского, включают в себя несколько деревень, не известных к какому принадлежат колену15 (по-видимому, автор имеет в виду общество с конк­ретным тайповым или тукхумным названием — Ш. А ). И далее

С. Броневскии заключает, что «каждое колено (общество — Ш. А.) разделяется на малые общества или союзы, заключаю­щие в себе несколько деревень, из коих одна признается гла­вою союза или сборным местом и обыкновенно все общество называется по имени главной деревни». Так, например, обще­ство Карабулак (Ар-шты), по мнению этого автора, имело глав­ную деревню Боко, называемую по имени знатнейшего ста­ринного рода.16 Между прочим, в Ингушетии и сегодня живут потомки родоначальника Боко из общества Карабулак по

фамилии Боковы.

Безусловно, надо полагать, что называемые исследовате­лями И. А. Гюльденштедтом, Л. Л. Штедером и С. М. Бронев — ским округа или колена (общества) Чеченской и Кистинской провинций (в данном случае в горных районах) представляли собой в рассматриваемое время не что иное, как вольные об­щества, а точнее — союзы сельских обществ чеченцев и ингу­

шей. В административном отношении во главе нескольких де­сятков маленьких сел, находилось то или иное крупное и вли­ятельное село (общество) с конкретным тайповым (тукхумным) названием.

Относительно данной проблемы более чем сдержанно и даже неопределенно высказываются авторы обобщенного тру­да по истории народов Северного Кавказа. В нем, в частности, сказано, что в предгорных и высокогорных, районах Чечни и Ингушетии существовал целый ряд союзов сельских общин, известных в российских источниках под названием «обществ», горских землиц или земель.17

Имеющиеся материалы недвусмысленно подтверждают, что в XVIII — нач. XIX века в условиях Чечни и Ингушетии воль­ные общества или союзы обществ локализовались сугубо в горах, в горных районах, а отчасти — и в высокогорье. Кроме всего прочего, под вольными обществами подразумевались многочисленные селения (аулы) вайнахов в горах, не подвер­женные в отличие от сел на равнине, ни российскому админи­стративно-политическому влиянию, ни вайнахскому феодаль­ному княжескому правлению. Вайнахские вольные общества, так же, как и у дагестанских народов, имели свои собственные наименования. В одном случае у вайнахов вольные общества назывались, по-видимому, по имени того или иного большого и влиятельного тайпа, в другом случае — по имени тук-хума или ваьра. Последнее встречалось у вайнахов относительно реже.

Как видно из материалов, политическое устройство вай­нахских обществ было во многом схоже с дагестанскими воль­ными обществами. Русские источники XVI-XVII веков дают различные наименования горных «землиц»: Окотской, ТТТибут — ской, Мерезинской, Калканской и др. Соответственно назы­ваются локальные группы населения: «окотские люди», «кал — канские люди». В источниках XIX века эти землицы, — указы­вает исследователь Т. А. Исаева, — называются «обществами» или «вольными обществами». Термин «общество» в дореволю­ционной литературе употреблялся как синоним «общины», под «обществом» подразумевалась также группа сел.18 Кроме того, по-видимому, в рассматриваемое время каждое из этих так на­зываемых политических объединений вайнахов в горах — со­юзов сельских обществ (тукхумов) — называлось также по име­ни той или иной большой и влиятельной деревни, вокруг ко­торой группировались более мелкие деревни с представите­лями близкородственных тайпов, либо представители извест­ного и многочисленного тайпа подчиняли себе соседние вай­нахские селения. Поэтому под тем или иным крупным обще­ством, как правило, подразумевалось не одно вайнахское се­ление, а, возможно, несколько десятков. С другой стороны, параллельно шел и другой процесс: в пределах крупных со­юзов сельских обществ, а точнее сказать, внутри этих обществ происходило слияние отдельных мелких селений в более круп­ные. Последнее обстоятельство, хотя и приводило к уменьше­нию численности маленьких селений, но от этого, как правило, общая территория союза вольных обществ не сокращалась.

Поскольку в предыдущем параграфе (§1) данной главы нами подробно названы и перечислены известные «вольные» общества вайнахов в горах, а также некоторые крупные союзы сельских обществ "с их названиями и общим количеством входивших в них мелких обществ и селений, в данном пара­графе работы мы намеренно не останавливаемся на этом воп­росе.

В рассматриваемое время, например, соответственно назва­нию широко известных коренных вайнахских тайпов или тук­хумов, как-то: Беной, Белгатой, Билтой, Варандой, М1ай-стой, Нашхой, Харачой, Щонтарой, Чермой, Эг1ашбатой, Элистан — жой, Эрсаной, Іалирой и т. д. параллельно в горных районах Чечни и Ингушетии существовали крупные общества или се­ления с идентичными названиями: Бена (общество), Беной — тайпа, Беной-юрт; Нашха — (общество), Нашхой — тайпа, Наш­хой — юрт.; Чермой (общество), Чермой — тайпа, Чермой-юрт; Эрсаной (общество), Эрсаной — тайпа, Эрсаной — юрт; Іалирой (общество), Іалирой — тайпа, Іалирой — юрт и т. д. Выше мы уже отмечали высказывания дореволюционного исследователя С. Броневского относительно вольных обществ в горах Чечни и Ингушетии, которых он склонен называть также и «кавказ­скими республиками».19

В конце XIX века местный исследователь, хороший знаток общественного быта вайнахов У. Лаудаев, называя одну из причин, побудившую половину фамилий (представителей раз­ных тайпов — Ш. А.) чеченского племени переселиться на сво­бодные земли из-за недостатка земли от умножившегося на­родонаселения, в частности, указывал, что земли вайнахов, поделенные на участки, заселяются, как правило, теми же фамилиями (тайпами), которыми они были заняты впервые, и носят те же названия, например, Чермой-Мохк, Чермой-лам, означающие земли Чермоевской фамилии (тайпа), гора Чер — моевцев; Дишний-Мохк — дишнин-ская земля; Харачой-лам — харачоевская гора и т. д. Называя Ичкерию (Нохч-Мохк, Де — Мохк — Ш. А.) отцовскою землею, сообщает далее У. Лаудаев, — горцы доказывали тем самым, что они вышли из этого горного края, в котором они имели свои фамильные (тайповые) позе­мельные участки. «Ичкеринцы строили аулы, как и шатоев-цы, на своих участках, и придавали аулам название фамилий, например: Черми, Харани, Цонтари и прочие, от фамилий (тайпа — Ш. А.) Чермоевской, Харачоевской, Цонтороевской и т. д.»20

В XVIII — начале XIX века вольные общества в горах Чечни и Ингушетии имели свои собственные территории, которые оберегались и охранялись всеми имеющимися средствами зашиты. Каждое вольное общество, по-видимому, состояло из представителей одного тайпа или нескольких близко — родственных тайпов, составлявших объединения определен­ного числа сельских общин (обществ). У дагестанских народов под сельскими общинами подразумеваются «джамааты».

Известно также, что сельские общины вайнахов, в зависи­мости от численности представителей тех или иных тайпов, входивших в их состав, были либо крупные, либо мелкие. Поэтому утверждать о многочисленности того или иного воль­ного общества и о положении, занимаемом им в зависимости от количества сельских общин (тайпов), входящих в состав данного общества, не совсем верно. Часто случалось, что не­которые вольные общества вайнахов с небольшим числом сель­ских общин из крупных тайпов, входивших в них, фактически превышали по количеству населения те вольные общества, которые составляли большое количество сельских обществ (общин) из относительно маленьких тайпов. И такие вольные общества более успешно решали как внутренние, так и внеш­неполитические вопросы.

В то же время в горах Чечни и Ингушетии существовала другая часть вольных обществ, которая объединялась между собой и образовывала союзы вольных обществ (тукху-мы) из представителей нескольких близкородственных тайпов. «Эти образования (союзы вольных обществ — Ш. А.) в одних случаях объединяли несколько сельских общин, указывают авторы обобщающего труда по Истории народов Северного Кавказа, — а в других — являлись наименованием отдельных тайповых организаций, включающих одно-два поселения».21

Союзы вольных обществ или, правильнее сказать, союзы сельских обществ, как правило, состояли из представителей различных тайпов, но одного тукхума. Каждый такой союз (тукхум) в качестве своего политического центра имел наибо­лее крупное село или аул. Такими союзами обществ или тер­риториальными объединениями в рассматриваемое время в горах Чечни и Ингушетии являлись Чеберлой, Шотой (Шубу- ты), Чіаьнтий, Нашха, Аьккхи, Маьлхи, Джерах, Цори, Гал­гай, Фяппий и т. д.22

Основной целью создания союза сельских обществ, — пи­шет дагестанский ученый М-С. К. Умаханов, — «являлась за­щита интересов всех входивших в его состав сел от посягатель­ства со стороны других союзов или феодальных владений».23

И, наконец, в горах Чечни и Ингушетии существовала тре­тья категория вольных обществ, которая продолжала разви­ваться как отдельная территориальная политическая единица и не входила ни в какие другие сельские общества и не обра­зовывала с ними никакого другого общего союза (тукхума), как, например, Майстой, Садой, Пешхой и др. Все это являлось, безусловно, наглядным доказательством чрезвычайной дроб­ности населения.

В отличие от дагестанских вольных обществ, вайнахские общества в XVIII — начала XIX в. имели общий язык (разница была лишь в союзах вольных обществ (тукхумах), где был свой диалект или наречие) и четко обозначенные самостоя­тельные территориально-административные границы с сосед­ними сельскими обществами и т. д. Политические и ад­министративные центры имелись, по-видимому, так же как и в Дагестане, лишь в союзах вольных обществ вайнахов.

Известно также, что вольные общества или союзы воль­ных обществ были расположены компактно близко друг от друга и управлялись самостоятельно или под руководством старшин главного селения. Однако «вольность» некоторых обществ следует понимать весьма условно, ибо они зачастую попадали под влияние феодальных владетелей или же более крупных и влиятельных сельских обществ, которые притес­няли своих слабых «союзников» вплоть до взыскания с них податей.

Главное отличие вольных обществ или союзов обществ в горной Чечне и Ингушетии от княжеских или феодальных владений на равнине заключалось в том, что во главе вольных обществ стояли избранные народом старейшины (старшины) и Народные сходы (собрания). Идентичную картину мы наблюдаем в это время и в горной Сванетии (Грузии).25 Кроме того, общественно-политические и экономические отношения в них регулировались обязательными для всех жителей нор­мами обычного права (адатами), которые в рассматриваемое время так же, как и в Дагестане, «претерпели существенные изменения, отражали социальную дифференциацию внутри сельских обществ».26

Как правило, все союзы вольных обществ были равны меж­ду собой и никто в союзах не мог прямо и открыто навязать свою волю другим членам общества. Однако были сильные союзы обществ (тукхумы), которые могли повлиять на приня­тие сельскими обществами угодных им решений по различным вопросам, а также захватить лучшие пахотные земли, па­стбища и добиться избрания своих представителей в админи­стративные органы управления.27 Внутри сельских обществ, как известно, еще задолго до рассматриваемого времени шел процесс имущественного неравенства, в результате которого бедные, обездоленные крестьяне — общинники попадали в за­висимое положение от сельской верхушки.

В XVIII — начале XIX в. во всех вайнахских вольных обще­ствах, надо полагать, были свои политические органы. Из про­шлой истории вайнахов известно, что в каждом обществе име­лись совещательные, законодательные, судебные и исполни­тельные органы. Такими органами были «Советы старейшин» (Къаной кхеташО) и «Народное собрание» (Халкъан гулам). Совет старейшин и Народное собрание общества созывались в условленном месте. Каждое вольное общество по мере необ­ходимости созывало Народное собрание для решения особо важных дел. Во время работы Народного собрания власть старейшин и кадиев, а также жрецов, по-видимому, несколько ограничивалась. В Совет старейшин входили, кроме самих старейшин, известные предводители военных походов (баьч-чи), кадии, муллы, жрецы, тамады тайпов (тайпанан тхьамда) и т. д.

Собрание представителей от всех сельских общин вольного общества, как правило, созывалось в главном селении общества. Например, Щонтароевское вольное общество располагалось в горах. Центром этого общества являлось, Щонтарой. Когда возникала необходимость в решении жизненно важных вопросов, касающихся всего общества, то в Щонтарой съезжались представители от всех сельских общин этого общества, т. е. представители всех тайпов и ваьров, входившие в сельские общины и составлявшие данное вольное общество. Последнее решающее слово при вынесении окон­чательного вердикта по внутренним и внешнеполитическим вопросам оставалось за представителями богатой знати и ду­ховенства, крупными землевладельцами и скотовладельцами данного общества.

Однако параллельно Советам старейшин и Народным собраниям отдельных вольных обществ функционировали другие Советы старейшин — «Мехк-кхелы» (Суд страны — дословно чеч.) более высокого ранга, созываемые, как правило, в наиболее крупных и независимых союзах вольных обществ Чечни и Ингушетии. На них решались далеко не ординарные, а напротив, очень важные судьбоносные вопросы страны. Такими известными вайнахскими центрами сбора «Мехк-кхела» страны являлись: общества Майсты, Кий, Нашаха, Щонтарой, гора Мизир-корта, Кхеташ-корта, Жеми — барз28 и т. д. (В данной работе мы отдельно рассматриваем деятельность вайнах-ского общественного органа «Мехк-кхел».

В рассматриваемое время в некоторых вайнахских вольных обществах, по-видимому, были военные предводители или вожди (баьччи — чеч.). Жители обществ избирали баьччи, как правило, перед походом. По свидетельству дагестанского ученого Р. М. Магомедова, у даргинцев во всех их делах в роли

военных предводителей выступали кадии. Они были наделены в военное время неограниченной властью, которая ограничивалась «в мирное время деятельностью Народных собраний».29

Как мы отмечали выше, в XVIII — начале XIX в. во всех вайнахских обществах, начиная от сельских общин одного горского аула и кончая большими союзами сельских обществ, внутренняя общественно-политическая и духовная жизнь регламентировалась на основе норм обычного права — адатов. Взаимоотношения между вольными обществами и союзами вольных обществ строились на основе договоров и соглашений, полностью опиравшихся на местные адаты вайнахов и решавших многочисленные вопросы хозяйственного и общественного характера.

Однако уже в первой половине XIX века ни вольные общества, ни союзы вольных обществ вайнахов, взятые в отдельности, в плане их территориального единства уже не представляли особой политической силы. Был нарушен принцип формирования вольного (сельского) общества по тайповому и тукхумному признакам родства. Объединение сельских общин внутри вольного общества происходило чисто по территориальному признаку. В состав вольного общества или союза вольных обществ входили представители различных тайпов, тукхумов и сельских общин. Таким образом, происходило этническое смешение населения одного вольного общества вайнахов с другим, причем с представителями разных тайпов, тукхумов, диалектов или наречий. Кроме того, в рассматриваемое время одна часть вайнахских вольных обществ находилась под руководством старшин главного селения союза сельских обществ, а другая часть — под политическим влиянием феодализирующейся знати.